Крысолов - Иван Тропов

– Таб!

Лапка нерешительно замерла в воздухе. Камера мотнулась влево-вправо – Лобастый огляделся. Но ничего подозрительного не заметил. Снова поглядел на клавиатуру.

Ну, ясно. Не понял, в чем дело. Команду “таб!” слышит впервые.

Но это поправимо. И довольно быстро. На то он и Лобастый…

– Новая команда. Запомнить.

Стас облизнулся. Хотелось говорить громко и быстро, но нельзя.

Только не нервничать! Это передается интонациями голоса. А что может быть хуже для процесса обучения, чем невнятная тревога? Заставляющая зверя думать не над задачей, а соображать, что вообще творится вокруг, отчего это хозяин хмурится.

А времени и без того в обрез.

Может быть, даже меньше…

Поэтому – очень спокойно. Как ленивая беседа под августовским солнышком между шуршащими на ветерке березками… Вот так же:

– Таб.

Короткая заминка, а потом лапка быстро и точно шлепнула по клавише.

– Молодец. Таб!

Лапка почти выстрелила по клавише.

– Молодец, Лобастый, умница. Теперь лапу вниз и правее. Правее. Быстро нажать и отпустить… Лапка щелкнула по “Control”.

– Конт! Новая команда. Запомнить…

Через пять минут Лобастый уже резво крутился на клавиатуре. То выстреливая лапкой по “вводу” или “пробелу”, то сразу двумя – по табуляции плюс “контроль” или “альтернатива”.

Щелкал не так шустро, как топчет клаву опытный программист или хорошая секретарша. Но человеку, впервые севшему за клавиатуру, фору даст, и еще какую.

Только дело шло все равно медленно. Чертовски медленно!

Надо следить, что творится на мониторе хомпьютера – того, который на столе сторожки, в сотнях метров отсюда. А Лобастому надо видеть, куда шлепать лапами. Но морда-то у него всего одна, и камера на ней закреплена неподвижно. Постоянно мордой вверх-вниз, вверх-вниз, от монитора к клавиатуре…

И если бы только это. Гулять между полями форм без тачпэда, с одними клавишами управления непривычно. Пока сообразишь, что надо нажать, чтобы перегнать выделение вон оттуда вон туда… А ведь надо еще Лобастому скомандовать, на какие клавиши жать, и не ошибиться. Потому что пока он выполняет команду, экрана не видно.

Все медленно, чертовски медленно…

– Конт и таб! Конт и таб! На экран!

Кажется, прошло уже куда больше десяти минут. Бавори, наверно, уже идет сюда… Надо бы проверить. Метнуться к окну и проверить.

Но что толку, если не успеешь сделать то, что сделать необходимо?

Придет раньше, значит, придет раньше…

А может быть, повезет. Совсем чуть-чуть осталось…

– Таб! Таб! Таб! Длинная! Таб! Таб! Большая!

На экране планшетки рванулись клавиши чужой клавиатуры – здоровые, словно толстенные тома энциклопедии. С высоты Лобастого весь мир совсем другой. Лапки замолотили по клавишам, по табуляции, по пробелу, по табуляции, по вводу…

– Экран!

Быстрее, быстрее!

Почти сделали все, что нужно… Только бы не сейчас! Только бы Бавори закончила осматривать те дома не сейчас! Хотя бы еще минута…

– Альт и таб! Стрелка вниз! Еще! Еще! Еще!

За спиной пискнуло. Белоснежка, как же ты некстати…

– Большая! Экран!

Белоснежка снова пискнула. Требовательнее. Ну чего, чего тебе надо, прелесть?! Видишь же, чувствуешь же, что не до тебя сейчас, красавица…

– Конт и таб! Конт и таб! Экран!

Стас дернулся, почти подпрыгнул на стуле – по ушам ударил громкий, резкий писк. Крысиный крик во всю силу легких, высоко и самого противного для человеческого уха тембра – словно скрип гвоздем по стеклу.

Потому что этот звук и должен нервировать. “Тревога”.

– Таб! Таб! – Стас обернулся.

Белоснежка сидела на подоконнике. Подцепив передними лапами и задрав вверх планку жалюзи, засунув мордочку в щель между планками. И, не оборачиваясь, снова пискнула-крикнула, заставив сморщиться. “Тревога!”

Нет, только не это… Только не сейчас… Почти успели же! Почти успели! Почти!!!

Стас рванулся к окну. Выглянул в щелку – и оскалился.

Беззвучно. Иногда самого крепкого слова все равно слишком мало. Бавори со свитой снова шла по краю площади. Только теперь от дома ее отделяли лишь два стойла. У которых она не задержится. Стас рванулся обратно к столу.

– Экран! Таб! Таб! Большая! Белоснежка снова запищала-заорала. Стас сморщился, но не повернулся. Притянул к губам дужку гарнитуры:

– Теперь уходите! К забору, к подкопу!

Изображение на экране опять дернулось и рванулось навстречу – Лобастый сиганул со стола.

Но смотреть уже некогда. С этой парочкой все. Доберутся, не новорожденные крысята. Теперь пора позаботиться об остальных. Например, о себе.

Стас сдернул с уха гарнитуру, запихнул планшетку в рюкзак. Закинул его на плечо и побежал к выходу из лаборатории, на ходу засовывая вторую руку в плечики рюкзака. Бежать придется быстро, и лучше, если он не будет мотаться и молотить по спине и по углам стен на поворотах.

– Белоснежка! За мной, сударыня!

Выбежал в коридор и рванул еще быстрее изо всех сил помогая себе руками. Даже не думая выставить их перед собой на всякий случай, если вдруг блокиратор не открылся.

Бесполезно.

Если блокиратор не открылся и добраться до гаража не получится, тогда разбитое в кровь лицо будет далеко не самой серьезной проблемой…

– Поднять! – шепотом скомандовал Стас.

Темноту разрезала голубоватая щель. Крысы подняли ворота гаража.

Дождь то ли прекратился совсем, то ли затих на время. И в этой тишине…

– Surround! Watch!

Часто голос и внешность не совпадают. Иногда за совершенно обворожительным бархатным голосом скрывается нечто чахоточно-востроносое с реденькими волосиками… Или вдруг холеная дамочка, ну просто вылитая гламурная фотомодель, открывает рот – и словно по барабанной перепонке напильником шкваркнули…

Но бывают и исключения. У Бавори голос был такой же рыбьи-холодный, как и внешность.

Стас подполз под воротами, встал на колени. Ухватился за ворота и прошипел:

– Наружу! Быстро…

На руки упала невыносимая тяжесть, ворота двинулись вниз – но тут, ниже, давили уже не так. Уже можно удержать. А крысам хватит и той щели, что осталась. Серые тени одна за другой метнулись из гаража. Вон и Белоснежка…

Где-то за углом дома зачавкала грязь.

А до кустов не так уж и близко. Метров двадцать, а то и тридцать. В темноте трудно понять…

Из гаража уже больше никто не бежал. Стас медленно опустил ворота – только бы не клацнули о концы направляющих! Поднялся и побежал к кустам – боком, не отрывая глаз от угла.

На площади светилось синим. Здания вокруг площади рубили этот свет на широкие синие дороги, уходящие далеко прочь… До ближайшей такой синей дороги каких-то метров пять. Тень ровная и четкая.

Вспучилась. Два маленьких бугорка. Тут же превратились в два длинных выступа, соединились перемычкой и стали тенью рогатой головы…

Стас рухнул вниз, в холодную грязь.

Из-за угла показался баскер. То ли из-за темноты, то ли из-за ядовитого синего света с площади, но казался он куда больше, чем из окон лаборатории. Может быть, и не полтонны в каждом из них, а килограммов семьсот, а то и еще побольше…

Баскер дошел до середины ворот и встал. Лениво огляделся. На ворота, на стену над гаражом, вокруг… Стрельнул глазами на угол, словно боялся, что за ним подглядывают, и опустился на четыре ноги.

И совершенно по-собачьи зевнул, показав длинный язык.

Стас тихо втянул воздух.

Фу… Кажется, пронесло. Не заметил.

То ли потому, что после яркого света – ив темноту, вот и не видит ни черта, одну смесь разномастных теней. То ли не собирается ревностно следить за домом, ожидая неизвестно кого и неизвестно откуда. Кого тут, скорее всего, и нет – ведь уже не первый дом окружают…

Стас медленно пополз назад, не отрывая взгляда от твари.

Баскер еще раз зевнул, почавкал слюнявым языком. Покосился на небо – туда, где за тучами едва угадывалась луна… И замер.

Шумно втянул воздух. Поводил головой из стороны в сторону, шмыгая носом, принюхиваясь…

Теперь замер Стас.

Черт возьми… От собак тварям достались не только клыки и длинный слюнявый язык?

Баскер опустил морду, принюхался. Даже глаза от усердия закрыл. И, чуть поводя мордой из стороны в сторону над самой землей, словно детектором миноискателя, засе­менил.

Точно-точно по следам, словно они могли остаться в жидкой грязи…

Не по следам, конечно. По запаху. Одежда мокрая, крысы тоже мокрые… Шерсть воняет мускусом. Вот он и за­метил.

Рука, почти сама собой, скользнула под плащ, на рукоять “хека”. Теперь беззвучно спустить предохранитель, вытащить…

Стрелять в корпус бесполезно, скорее всего. Такая махина… Как слону дробина.

В голову тоже не стоит. Если череп крепкий и толстый, то пуля запросто или застрянет, или отрикошетит. Черт его знает, что у этого рогатого с генами, ответственными за устройство костей…