Записки экспедитора Тайной канцелярии. К берегам Новой Англии - Олег Рясков

— Где мерзавец?

— Ты мне ответишь за это! Ты украл у меня кошелек…

— Я?! — возмутился Бен.

— Ты! — наманикюренный палец с увесистым перстнем ткнул в пиратскую грудь.

Удар локтем в живот, сопровождаемый словесной тирадой, дал понять помощнику губернатора, что он ошибся адресом при выставлении претензий. Киттен согнулся и застонал, пятясь назад.

— Отравился… — объяснил Бен собравшимся вокруг. — Грязные фрукты…

Киттен был нейтрализован, и Бен снова испытал жгучий интерес к тому, кто скрывался под пологом носилок. На этот раз стучаться он не стал, просто откинул занавеску.

— Любезный… — обратился он к сидящему внутри. Но каково же было его удивление, когда он увидел, кто именно отвалил за Воронцову кругленькую сумму. Ошеломленный, он даже присел у носилок и воскликнул: — Будь я проклят! Так это ты, Энн?

— Нет, — Энн откинула платок с лица, — это Святая Дева Мария.

— Ты, ворюга! — возник за спиной надоедливый Киттен, оправившийся от тычка.

Бен опять был с ним не слишком галантен. Очередной пинок направил вельможу прямиком в объятия одного из носильщиков.

— И на какие же деньги ты торговалась, Энн?

— Конечно, на твои, Бен! — лучезарно улыбнулась красавица.

На сей раз Киттен оправился от удара гораздо быстрее и действовал более решительно: пощечина стала достойным наказанием мерзавцу, посягнувшему не только на его деньги, но и на драгоценную жизнь. Киттен, отвесив ее, уже праздновал победу, но тут Бен занес кулак над капризным лицом, и одного вида сего грозного оружия вполне хватило, чтобы помощник губернатора вернулся в объятия носильщика, но уже без сознания.

— Можете забрать свою красавицу — ее Энн купила! — крикнул Бен Плахову. — Моими деньгами теперь распоряжаются все, кроме меня.

В его словах сквозила лишь легкая тень упрека. Нельзя же в самом деле обижаться на жгучую красотку, что так ловко обвела его вокруг пальца. Коварная… Если бы у него было побольше свободного времени, может быть он даже погостил у нее в таверне подольше… Но пока Бен Андерсен был занят по горло. Никогда в жизни он не мог подумать, что судьба уготовит ему такой жребий. Тем не менее дело обстояло именно таким образом: Воронцова томилась внутри меняльни, Плахов страдал снаружи, а добрый дядюшка Бен спешил на помощь пылким сердцам.

— Ну, пойдем забирать вашу принцессу, — хлопнул он Семена по плечу.

Плахов с радостью бросился за ангелом-хранителем, но к своему ужасу внутри старой лачуги обнаружил только привязанного к решетке мулата. Кляп не позволял Мигелю кричать, он только бессильно мычал и пучил глаза. Бен снял тряпку и поинтересовался у него судьбой Воронцовой. Тот объяснил, что неизвестные люди оглушили его и похитили деньги и девушку. Бен огляделся и увидел в противоположной стене черный ход…

Глава 5, о жестоком законе Фрипорта и удивительной способности Самойлова

Палящее солнце близилось к полудню, жара становилась почти невыносимой. Ходовой товар уже весь был распродан, а потому публика на площади порядком скучала, и даже крики Билла не могли ее подбодрить.

Понимая, что дело близится к развязке, Самойлов двинулся к клетке с товаром. Найти в ней Лизу не составляло труда — кроме нее за решеткой почти никого не осталось. Иван подошел как можно ближе, чтобы Лиза заметила его. При виде Самойлова обреченность в глазах девочки сменилась надеждой. Иван подал ей знак молчать и не беспокоиться. А она и без того теперь была уверена, что все закончится хорошо — ее Ваня непременно спасет ее. Когда помощник Билла толкнул ее на помост, она почти не испугалась.

Стартовая цена была невысокой — всего десять монет. Билл употребил весь свой талант, чтобы поднять ее: он называл Лизу и принцессой, и златовлаской, но покупатели были уверены, что эта дохлятина не протянет на плантации дольше недели. Никто не хотел попусту расставаться даже с такими небольшими деньгами.

Тогда Билл присовокупил к девчушке старика-индейца и поднял цену до пятидесяти монет за обоих.

— Это недорого! — подбадривал торговец, — По-настоящему хорошая сделка, ребята!

Но никто не откликнулся и на это заманчивое предложение.

— Нет? Ладно! Ну что ж, если никто не хочет и все молчат, тогда… Закон Фрипорта!

— Закон Фрипорта! — взревела толпа в ответ.

— Первое правило Фрипорта! Непроданный раб получает свободу, если сможет победить в поединке!

Вангувер понял, что добром дело не кончится, и поспешил к Самойлову, Егорка последовал за ним.

— Что он говорит? — спросил Иван у Вангувера, как только тот встал рядом.

— Говорит, если старик сможет одолеть соперника в поединке, то получит свободу.

— А Лиза?..

Билл мастерски раззадоривал толпу, поддразнивая индейца:

— Ну, что, старик! Хочешь попробовать? А? Как, вождь, кишка тонка? Или хочешь, чтобы за твою жизнь и свободу дралась девчонка?

Билл рассмеялся собственной удачной шутке, публика загоготала в ответ. Но вдруг индейский томагавк пролетел прямо у его лица и воткнулся в столб с колоколом. Колокол тревожно звякнул. Никто не успел опомниться, как старик-индеец спрыгнул с помоста и, укрытый своим спасителем, скрылся с площади. Воспользовавшись всеобщим замешательством, Самойлов сильным коротким ударом сшиб Билла с ног и вскочил на помост. Не ожидавший подвоха с этой стороны, Билл беспомощно рухнул к ногам Вангувера. Толпа ахнула. Никогда еще работорговца так не унижали на глазах у почтенной публики. Билл был вне себя от бешенства. Он поднялся, стер кровь с губы, и прошипел Вангуверу, ища поддержки:

— Похоже, кто-то напрашивается на неприятности!

— Ты угадал! — Вангувер коротким ударом вновь сшиб Билла с ног и одним прыжком занял место рядом с Самойловым.

— У вас удивительная способность попадать в переделки, — улыбнулся Вангувер Ивану, доставая шпагу.

— У вас тоже.

Помощники Билла столкнули Лизу с помоста и наставили свои клинки на наших героев.

– Wait![25] — раздалось из толпы.

Кореец, что сегодня совершил самую первую покупку, поднялся на помост. Он пристально взглянул на одного из торговцев:

— Эта ты меня назвал косоглазая обезьяна?

— Да, он самый! — крикнула Мегги.

Кореец обнажил меч и встал на сторону Самойлова и Вангувера:

— А то васа мало. Нечестно. Я с вами.