Война 2 (СИ) - Говда Олег Иосифович

Варвест был у кровавого алтаря в глубине храма, оскалился, как демон, голубой его жюстокор был заляпан пятнами. Сам алтарь — грубый, едва обработанный прямоугольный камень — тоже весь в известных потеках. Рядом с Варвестом кучка приближенных, включая Омеди Бейдара, который разом постарел на двадцать лет, превратившись в глубокого старика с мятущимся взглядом…

Момент триумфа? Нет, пожалуй, я ощутил момент наибольшего упадка всех своих сил. Что-то вознамерился сказать, но тут сбоку на мою многострадальную голову обрушился тяжкий удар…

Дописка Шутейника

Дальше случилось вот что… Мы, конечно, держали ворота, затем отступили в храм и там забаррикадировались. Как раз в этот момент Бришер ударил в тыл атакующим адоранцам, и освободил поганый Храм. Тем временем его войска атаковали основную колонну врага. Когда же Бришер прижал войска Адоры к берегу, те вдруг увидели в гавани Китраны три десятка боевых кораблей под стягами Санкструма. Угу, вот так оно и было. И мало того, скажу я вам — палубы этих кораблей были заполнены войсками в сверкающих доспехах! Это сломило бы дух самого закаленного бойца, ладушки-воробушки, да я сам бы перетрухал, даю во-о-о-т такое слово. Ну, сами подумайте! Конечно, не будь этой внезапной подмоги, адоранцы бы еще долго сопротивлялись. Мы бы, конечно, одержали верх, но какой ценой! Они ощетинились копьями и готовились подороже продать свою жизнь. Ну, а тут — корабли. С войсками. В коробочку адоранцев зажали. Мы, конечно, ужасно все воспряли. Такая огромная и внезапная подмога! Хотя баклер по имени Заман (он думает, что только императору и Бришеру известно его имя, наивный!) лишь взглянул на эти корабли, что-то прошептал и усмехнулся. Бришер остановил бой, предложил адоранцам сдаться, дав гарантии, что, мол, сохранит жизни всем, пусть даже против воли императора (он хитрый, Бришер, знал, что мастер Волк не любит лишней крови, чему я до сих пор удивляюсь, ведь убитый враг — уже не враг). В общем, у ребят из Адоры мозги были на месте и соображалка работала, они покумекали и сдались. Все это время тридцать наших кораблей, по самые макушки забитые войском, грозно курсировали в гавани… Но — лишь только адоранцев разоружили (мы получили прекрасные трофеи — и великолепные доспехи, и отличные мечи и копья), по кораблям прошла странная такая рябь и они растаяли, ну, вот как если бы разом прекратился волшебный сон. Тут даже у меня сердце екнуло. Морок! В гавани оказались три торговых кораблика, что мастер Волк реквизировал у Морской Гильдии, ну а на палубах корабликов этих стояло тридцать одетых в черное женщин. Ведьмы это были, те самые, которым мастер Волк пообещал всяческие свободы, а привела их Амара. В общем, они вот такой морок и нагнали. Адоранцы не взяли своих ментальных аудиторов, потому что не принимали в расчет ведьм Санкструма…И, в общем, без них они не распознали морок, проиграли…

Ну, вот так оно все и случилось.

Эпилог

Мерный плеск воды и плавное колыхание… Я на чем-то мягком, теплом, и сбоку от меня что-то мягкое и теплое, и, кажется, мохнатое.

— Муа-а-ар?

— Проснулся, милый господин…

Я распахнул веки. Надо мной стояла Амара, одетая в черный мужской камзол. Под ее глазами залегли глубокие тени — свидетельства нескольких бессонных ночей. Я в маленьком помещении с крохотным окошком, сквозь которое косо смотрит солнечный луч. Лежу на постели. Рядом, конечно же, кот. Понял, что я проснулся, судорожно вытянул лапы, потянулся все своей серой двадцатикилограммовой тушей и соскочил с ложа.

Я приподнялся на локтях, начал осматриваться, разгоняя муть перед глазами. Где я и что я?

Амара тревожно всмотрелась в мое лицо:

— Я здесь, милый господин.

— Что… Где… я… — Я попытался сесть, хотя голова изрядно кружилась. Амара помогла мне опереться о стенку, заботливо подложила под спину подушку.

— Ты на корабле, одном из трех, которые привел Кроттербоун. Мы победили прозреца… Ты победил. — Голос ее, однако, был лишен нот триумфа.

— Адора?

— Они высадили три тысячи человек. Готов к длинному рассказу, или сначала поешь?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Пить.

— Вина?

— Нет. Воды.

Амара поднесла кувшин, и я напился.

— Кто ударил меня?

— Какой-то черноробник, прятался за колонной, выжидал. Шутейник убил его…

— Рассказывай. Давай свой длинный рассказ…

— Итак, Адора высадила три тысячи… Варвест самодовольно считал, что этого хватит, чтобы тебя уничтожить, так как полагался на помощь пяти тысяч черных дэйрдринов, которых прозрец заранее стянул в Китрану. Они ожидали тебя на улицах города, прозрец хотел превратить его в ловушку для императора… Но ты их… изрядно напугал, милый господин, напугал вот этим вот чудовищем… — Она протянула руку и осторожно потрепала Шурика за холку. Кот поддался ласке, но взгляд его огромных желтых глаз был настороженный, внимательный. Он был сильнейший эмпат, это я уже понял, и сейчас безошибочно считывал волнение и нервы Амары, и мое недоумение. — Смятение от серых роб передалось черным дэйрдринам, все они попытались сбежать с поля боя, топча друг друга, бросая оружие. В Китране царила ужасная, истерическая паника, дэйрдрины убегали через все ворота… Бришер поступил мудро: бросил часть войск на штурм Китраны, прочими ударил по солдатам Адоры и прижал их к берегу. Часть его войск, ворвавшаяся в Китрану, не встретила сопротивления… По-сути, это была бойня, милый господин, особенно брай и монахи Литона не ведали жалости к черным робам… Ну а гвардейцы Адоры могли бы противостоять войскам Бришера достаточно долго, если бы не корабли с ведьмами…

Я почувствовал, словно с плеч моих сняли примерно треть из имевшегося на них груза.

— Значит, разгром…

— Полный разгром. Наши потери — около трех сотен. Черных дэйрдринов убили очень много, прочие разбежались… Твои люди держали ворота, пока Бришер спешил на помощь.

— Варвест?

— В клетке. Пленен и Омеди Бейдар.

— Мариокк?

— Мертв. Твой кот успел прикончить его раньше, чем этот… эта склизкая мразь нанесла тебе смертельный удар.

— Мамек?

— Его убила эта девушка, Дария… Это ведь был их с Горчаком отец… Принесший в жертву их мать. Они давно порешили его убить.

— Деригаль?

— Покойник. Жаль, что покойник, ибо мы хотели его, конечно, допросить… Орден дэйрдринов сокрушен силой оружия и сокрушен духовно, в городе сейчас монахи епископа Литона. Он уже освятил под церковь Ашара городской магистрат, и пообещал всем дэйрдринам, кто принесет свою робу — любого цвета! — и покается и примет заново и обязательно истово веру в Ашара, полное прощение всех грехов навсегда. Прощения нет только управляющей верхушке.

— Каков молодец! Нет, каков молодец! — Наверняка не спит ночами, работает, такой спешно восстановит в Китране и окрестностях порядок, и не просто порядок, а — правильный, нужный порядок, когда селяне и горожане сами будут выдавать нераскаявшихся дэйрдринов власти.

Амара прошла по каюте взволнованно. Кот следовал за ней, опустив хвост.

— Все это важно, милый господин… Но…

— Но что?

Она вскинула руку, нервно провела по битым оспой щекам дрожащими пальцами.

— Императору срочно необходимо отбыть в Варлойн. — Она помедлила, явно не хотела сообщать тяжкие вести. — Дела не очень хороши, милый господин, мой император…

Я оцепенел, сердце пропустило удар.

— Что? Да говори же!

— На твою ротонду был совершен налет, Блоджетта тяжело ранили… Похитили те бумаги, которые ты оставил старшему сенешалю…

— Пустые бумаги?

— Да, с твоими подписями и имперскими печатями. Не все… Блоджетт рвал их на куски, когда они ворвались в кабинет… Но им хватило и нескольких…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я схватил ее за запястье, сжал.

— Что… Что… Говори!

Ее взгляд выражал бесконечную печаль.

— Таренкс Аджи, которого мы полагали мертвым, жив и получил полное помилование и стал… новым архканцлером империи, милый господин, взамен Арана Торнхелла-Растара, который досрочно сложил с себя полномочия, о чем и оповестил всех подписанным им лично и заверенным тремя главными печатями указом. Да, все случилось согласно твоего указа, воли дворян и посмертной воли Эквериса Растара… Более того, он, милый господин, женился на принцессе Артулии, которая тоже выжила при крушении зала… И теперь… Я не знаю, что тебе делать теперь!