Бесконечность I. Катастрофы разума - Андрей Волков

встречался с кем-то, кто знает про его расследование, но с кем?

— Может быть, с этими девицами? — предположила Наташа.

— Вряд ли, — сказала Кристина, — я проверяла, они не покидали Кранцберг в это время.

— Значит, в их компании есть кто-то ещё — заметила Покровская, — но я узнала не только это. Квартира, в которой я была, знаешь, кому принадлежит?

Ироничный смешок на другом конце телефона.

— Инге Левицкой.

Наташа хмыкнула. Что-что, а интуиция это то качество Кристины, которое умрет только вместе ней.

— Верно.

— И как она объясняет нахождение в ней мужа? — поинтересовалась Левонова. — Любовниц водил?

— Почти, — усмехнулась Наташа, — любовников.

— Чего!!??

— Я тоже не поверила, — заметила Покровская, — но она, как на духу, говорит, что её муж голубой и она отдала ему квартиру для встреч с любовником.

Левонова аж присвистнула.

— Интересная версия, — сказал она, — с чего бы такая откровенность? Ксении она ничего не сказала.

— Вот и мне странным показалось её поведение, — согласилась Наташа, — к тому же она сильно нервничала, когда мы её об этом спросили. Околоточный, с которым мы ездили, сейчас за ней следит, должен принести какую-то информацию, если она связана с убийством, то наверняка поедет с кем-то советоваться.

— Хорошо, — сказала Кристина, — держи меня в курсе.

Едва разговор завершился, как в кабинет, опасливо озираясь, вошел Соболь.

— Наталья Владимировна, пляшите, — загадочно начал околоточный.

Покровская недоверчиво посмотрела на него.

— Танго, брейк-данс, тверк? — усмехнулась она. — Что у тебя? Жена Левицкого написала, как она заказывала убийство мужа?

— Круче, — сказал Алексей, доставая из внутреннего кармана пиджака бумажный пакет фирмы «Кодак», затем он достал из пакета фотографии и разложил их перед Наташей. — Крибли-крабли-бумс!

Наташа вгляделась в фотографии и присвистнула.

— Так это же Арсенюк! — воскликнула она.

Соболь энергично закивал головой, сохраняя на лице каверзную улыбку.

— Так точно, — сказал он. — Арсенюк Петр Алексеевич. И, судя по записи, которую я сделал, отношения между ними более чем тёплые.

Наташа посмотрела на околоточного удивленным взглядом.

— Какая запись?

Алексей поставил на стол переносную камеру.

— Вот эта, — улыбнулся он, — ария убитой горем вдовы. Я там кроме разговора ещё кое-что записал, чтобы показать, как ей тяжело было. Слушать будем?

— Вам в цирке надо работать, а не в милиции! — воскликнула Наташа, вырывая диктофон. — Конечно, будем.

Некоторое время назад

Заунывная музыка, звучащая в ресторане, раздражала Арсенюка, но ещё больше его раздражала истерика Инги, которая тряслась как осиновый лист под дождём.

— Так, котёнок, — сказал он, наливая девушке коньяк одной рукой, а другой, держа её за руку, — для начала успокойся. Ты правильно сделала, что мне позвонила. Можешь рассказать, о чём тебя спрашивали?

Инга залпом осушила коньячную рюмку и взяла сигарету. Арсенюка эта её манера постоянно курить дико раздражала. Вообще, конечно, чудо, что он об этой истории узнал первый. Пронюхай кто-нибудь ещё, давно бы уже прикопали. Об их отношениях никто из его компаньонов не знал, по крайней мере, не замечал. Конечно, можно было просто зачистить девочку, но ему было её жаль. Он провёл с ней слишком много приятных ночей, чтобы просто так слить. Пока она ему не надоест, он не будет её трогать.

— Они адрес квартиры нашей где-то раскопали, — сказала Инга, — вот и интересовались. Почему я не сказала, что знала, зачем мой покойный муженек ездил в Борисфен.

— И что ты ответила? — напрягся Арсенюк.

— Как договаривались, — сказала Инга, — муж у меня голубой и встречается на квартире с любовником, но мне кажется, следачка мне не поверила. Уж больно она пристально на меня смотрела, знаешь, сидит так, ничего не говорит, а просто рассматривает. Как будто в самую душу лезет.

Арсенюк, не отвечая, хлопнул рюмку коньяка и отправил себе в рот лимон.

— Фигня всё это, — сказал он, — не обращай внимания. Это они ко мне клинья подбивают, с*ки. Ничего. Пусть попробуют доказать обратное твоей версии, тем более что доказухи у них с гулькин хрен. Слушай, а как они на квартиру вышли, ты не знаешь?

Инга покачала головой.

— Точно не знаю, — сказала она, — скорее всего, моя соседка натрепала, она старуха говорливая.

— Что за соседка? — спросил Арсенюк.

— Да напротив живет, — махнула рукой Инга, — уж давно пора помереть, а она никак всё не соберётся. Я ей внушила, что когда мы с тобой на квартире встречались, это как будто муженёк мой с любовником трахались. Она и поверила, представляешь? Причём не только поверила, но и разнесла по всему району. Да, менты ещё про знакомого моего Андрюшу интересовались, ну я сказала, что его не знаю, но слышала, что вроде бы он откуда-то из Кранцберга.

— А вот это ты молодец, — Арсенюк погладил Ингу по голове, как кошку, та призывно изогнулась, — теперь они отправятся на юг, и мы их там и словим. И мусоров, и этого таинственного друга. Ты про него ничего не нашла, кстати?

— Нет, — Инга поймала жесткий взгляд любовника, — правда. Все бумаги перевернула, все фотки посмотрела, даже намека нет. Про колеса тоже ничего.

— Ну и хрен с ним, — сказал Арсенюк. — Никто ничего всё равно уже не докажет. Бабосов у меня достаточно. Сверну производство где-нибудь через месяца два и героически объявлю, что нашел предателя в рядах спаянного коллектива, — он плотоядно улыбнулся, — представляешь какой предвыборный пиар?

Инга чмокнула Арсенюка в губы, размазывая по его лицу помаду.

— Я всегда знала, что ты гений, — сказала она, — усаживаясь на колени любовника и обвивая его шею руками, — иначе осталась бы с Андреем.

— Правильно, — прошелестел Арсенюк, расстёгивая пуговицы на рубашке девушки, — а то будут мне тут всякие гэбэшные гниды указания давать.

Он повалил Ингу на диван и стал заниматься более приятным делом, чем нудный разговор.

* * *

Некоторое время после окончания записи продолжалась тишина, нарушаемая нервным постукиванием пальцев Наташи о стол.

Соболь насупился.

— Я только не понимаю, о каких таблетках они всё говорят? — сказал он.

Наташа вздохнула.

— А это мотив нашего лысого друга, помните бумажку, которую мы нашли на Чкалова?

Соболь кивнул.

— Так вот, это формула лекарственного препарата Греларозол, — сообщила Покровская, — он вызывает привыкание и очень токсичен.

Молодой околоточный насупился.

— Если Левицкий накопал что-то серьезное, то перспективы движения Арсенюка были бы очень призрачными, — заметил Соболь, — это мотив серьезный.

Наташа хмыкнула.

— Ага, только доказать мы ничего не сможем, — сказала она, — у нас нет материалов ни по заводу, ни по таблеткам.

— А как думаете, у кого есть? — спросил околоточный.

— Скорее всего у того, с кем встречался Левицкий на квартире, — сказала Наташа, — поэтому Арсенюк за ним охотится. Узнать бы, кто это.

— Так надо ехать в Кранцберг, —