Бессмертная любовь (Нет голода неистовей) - Коул Кресли

Он поднял меч – но мимо него пронеслось нечто туманное. Он повернулся – и обнаружил, что еще одна валькирия оседлала напольные часы, приземлившись на них так ловко, что даже маятник на цепи не дрогнул. Она туго натянула тетиву, направив стрелу прямо на Лахлана. – Люсия…

Это его не интересовало. Ему нужно было, чтобы эти существа ушли – они явились сюда с единственной целью. Он ринулся к двери. Стрела, словно пуля, пробила его руку, державшую меч, и вонзилась в каменную стену, уйдя в нее на фут.

Из-за разорванных мышц и сухожилий рука Лахлана бессильно повисла. Меч со звоном упал на пол. Кровь потекла по руке до запястья. Он снова повернулся – и увидел, что на этот раз Люсия наложила на тетиву сразу три стрелы. Лук был повёрнут горизонтально, целилась она ему в шею. Чтобы снести голову.

Реджин сказала:

– Ты знаешь, зачем мы здесь. Так что давай не будем устраивать безобразий.

Хмуря брови, он проследил за направлением ее взгляда – и увидел, как между его ногами медленно поднимается бритвенно-острый меч. Еще одна валькирия, появления которой он даже не заметил, выдвинула его из тени.

– Ложись, чтобы Кэдрин Хладносердечная не чихнула, пока держит свой меч вот так, – со смехом проговорила Никс. – Китти-Кэд, у тебя нет аллергии? Не знаю, мне что-то кажется, что ты дергаешься.

Лахлан судорожно сглотнул, но все-таки решился бросить взгляд назад. Глаза у этой Кэдрин были бесстрастными. Никакого чувства – только решимость.

Лахлан знал, что валькирии опасны – но увидеть это, ощутить благодаря стреле, пробившей руку, и мечу, прижатому к его…

Он ни за что не допустит, чтобы Эмма снова попала к ним. И в это мгновение Кассандра перешагнула через упавшую дверь и настороженно уставилась на валькирий.

Лахлан гневно спросил:

– Почему ты здесь?

– Я услышала разговоры о том, что эти… существа проехали через деревню, сигналя гудком и свистя мужчинам, шедшим по улице, а потом повернули к замку. Увидела, что ворота смяты, и подумала, что тебе может понадобиться помощь…

Она растерянно замолчала, округлившимися глазами глядя на меч.

Реджин спросила:

– Где она, Лахлан? Никс добавила:

– Мы без нее не уйдем. Так что если тебе не нужны постояльцы с тягой к разрушениям, просто отдай ее.

– Никогда! Вы больше никогда ее не увидите!

– Довольно смелое заявление, когда твоя кровь вот-вот окрасит меч Кэдрин, – с ухмылкой заметила Реджин. А потом ее уши дернулись, а голос вдруг стал медово-сладким. – Но что ты хотел сказать, что ты не хочешь даже, чтобы мы снова ее увидели?

– Ни в коем случае. Не знаю, как ей удалось стать такой, хоть она и росла в вашем злобном ковене, но вы не получите второй возможности ее исковеркать.

Эти его слова почему-то заставили Реджин явно расслабиться. Люсия спрыгнула с часов и спокойно направилась к двери, словно это не она только что ранила его стрелой и не находилась в паре шагов от оборотня, готового убивать и едва сдерживающего своего зверя.

– Лахлан, – негромко проговорила Эмма с лестницы. Он повернул голову к ней и увидел, что ее брови нахмурены. Они добились, чтобы он повторил свое заявление еще раз так, что она его услышала! – Ты всерьез собираешься разлучить меня с моей семьей?

Эмма обвела взглядом комнату, потом внимательно посмотрела на теток. Что именно они успели сделать после того, как вышибли дверь? Она могла только вообразить…

И какого черта здесь оказалась Касс?

Эмма увидела позади Лахлана Кэдрин, которая продолжала держать свой меч все там же.

– Кэдрин, – осведомилась она, – тебя послала Анника? – Кэдрин была смертоносной, умелой и совершенно бесчувственной убийцей. Идеальная машина для убийства – ее никогда не отправляли на спасательные операции. – Опусти свой меч, Кэдрин.

Реджин вмешалась:

– Спускайся вниз, Эм, и никто не пострадает! Кэд, опусти его!

Реджин неохотно кивнула, и Кэдрин отступила в тень. Лахлан тут же направился к лестнице и потянулся к Эмме, но она обожгла его руку презрительным взглядом и стряхнула ее. Вид у него был потрясенный.

Реджин виновато улыбнулась Эмме.

– Анника просто хочет забрать тебя от него, Эм. Эмма решительно спустилась вниз и наставила указательный палец прямо на Реджин.

– Значит, Лахлан собрался запретить мне с вами видеться, а Анника планирует убить мужчину, с которым я сплю, даже не спросив у меня, хорошая ли это мысль? – Эти люди обращаются с ней так, будто она – прежняя Эмма, когда все только и занимались тем, что командовали ею. Теперь это так просто не пройдет. – А вы поинтересовались, какие планы у меня?

– Скажи нам! – взволнованно вскричала Никс.

Эмма обожгла Никс возмущенным взглядом. Это был риторический вопрос! Она понятия не имела, какие у нее планы…

– Он тебя ищет! – провозгласил какой-то вампир с порога, устремив взгляд на Эмму.

Эмма изумленно открыла рот. Валькирии не верили в совпадения – только в судьбу. А порой судьба даже не пыталась действовать тонко.

Лахлан набросился на вампира, но в ту же секунду к нему присоединились новые. Касс ринулась в битву рядом с ним. Эмма наблюдала за происходящим словно в замедленной съемке, ощущая, как красные глаза вампира снова и снова устремляются на нее.

Неожиданно она отлетела на пол: Лахлан сделал ей подножку?

– Уходи отсюда, Эмма! – взревел он, отталкивая ее в сторону.

Глядя на схватку, Эмма поняла, что вампиры все время следят за ней.

Они явились сюда за ней. А что, если ее отец узнал о ее существовании? Послал их, чтобы они ее нашли? Но кто?..

Внезапно сны-кошмары просочились в ее реальность. Воспоминания Лахлана!

Образ золотоволосого мужчины возник у нее в голове. Деместриу. Равнодушно наблюдающий за тем, как мучается Лахлан.

«Все всегда повторяли, что я похожа на мать, но у Елены были черные волосы – черные как вороново крыло – и темные глаза. Мужчина из сна был светловолосый, и ножны висели у него справа, говоря о том, что он – левша!»

Эмма тоже была левшой.

Нет. Не может быть.

Над замком сверкали молнии. Фатализм. Конечно, она просто ведет себя, как фаталистка, поскольку худшего варианта событий просто не может быть. Не может быть, чтобы ее отец пытал Лахлана.

Воспоминание Лахлана об огне окатили Эмму водопадом разъедающей кислоты. Эта пытка теперь навсегда стала ее собственной. Его ярость вскипела в ее душе – иона отдалась ей, так же, как это делал Лахлан, чтобы выдержать боль.

Она содрогнулась и невольно жалобно застонала. Ее мысли стали смутными, далекими. Она не в состоянии была отделить реальность от кошмарного сна. И она почему-то знала, что глубоко в подсознании Лахлана, непризнанное им самим, возникло новое подозрение – что она дочь Деместриу…

Она признала чудовище тем, кем он был, Отцом. Содрогаясь, не в силах подняться с пола, Эмма потрясение смотрела, как ее тетки сражаются: так отважно, так безупречно, со всей присущей им яростью и грацией. Деместриу отнял у них их королеву!

«Мерзкий паразит!»

Молнии снова ударили мощным залпом. Вокруг кипела битва, а Эмма не могла пошевелиться. Не из-за того, что боялась умереть, а от горя и боли. Она горевала из-за того, что все, чего так хотела – жизнь с Лахланом и любовь ее ковена, – оказалось под угрозой из-за крови, которая текла в ее жилах – и теперь разъедала их, словно яд.

Ее убивало зрелище того, как эти героические воины сражаются, чтобы уберечь ее, не зная, кто она на самом деле. Она недостойна их всех!

Один из вампиров рухнул на землю. Радостно хохоча, Никс прыгнула на него, ударив коленями ему в спину и, схватив, за волосы, приподняла ему голову, открыв шею. Приготовив к смертельному удару. Вампир увидел Эмму и потянулся к ней.

Она почувствовала себя грязной. Ее вены горели. Она недостойна.

«Но я могу все исправить. Или хотя бы сделать чуть лучше».

Никс поймала ее взгляд и подмигнула ей.

Понимание.

– Я умру? – шепотом спросила Эмма.