Танкистка - Александр Айзенберг

старом теле. Просто достаточно было представить, что на месте этой совсем молодой девчонки могла оказаться твоя дочь, сестра, жена или мать… А потому меня затопила лютая злоба и ярость, и просто так этот фашист у меня не отделается, просто убить его – это значит пожалеть. При этом я отлично понимал людей, которые убивали или кастрировали пойманных насильников своих родных, и горячо поддерживал их.

Я приказал привязать немца к телеграфному столбу на улице деревни, причем его трусы и брюки выкинуть. Тот даже не успел одеться, мои орлы застали его только поспешно одевающимся. После того, как мы обыскали всю деревню и убедились, что живых немцев больше нет, на площади возле привязанного немца собралась большая часть моего отряда.

Большинство моих бойцов уже знали, что это насильник, но я все равно сказал это всем остальным, после чего проговорил, что преступления немецких солдат и их прислужников не останутся без ответа. Затем позвал Денисенко. Тот из чувства мести не гнушался приводить такие наказания в исполнение. Не знаю, сможет ли он когда-нибудь оттаять после такой страшной гибели своей семьи, но пока он не задумываясь приводил такие наказания в исполнение.

Притащив колоду и мясницкий тесак, Денисенко также достал из-за голенища своего сапога остро отточенную финку и после того, как наш переводчик рассказал связанному немцу, что с ним будет и за что именно, привел приговор в исполнение. Потерявшего сознание немца просто бросили на землю; надеюсь, не сдохнет, пока его не найдут свои. После этого мы посоветовали селянам уходить, так как немцы их не пожалеют и убьют всех.

Я нисколько не сомневался, что немцы сразу поймут, кто тут поработал. Ну и черт с ним, пускай знают и боятся. В конце концов, я именно этого и добиваюсь – чтобы они знали, что за все зверства против наших граждан их ждет самая жестокая кара. Раз Красная Армия не смогла защитить местное население, то пусть знают, что безнаказанными их преступления не останутся. Если хотя бы некоторые немцы устрашатся возможного возмездия и не совершат преступления, опьяненные своей безнаказанностью, то уже не зря я строю из себя вконец отмороженную девку.

Но это так, всего лишь один небольшой эпизод этой кровавой войны, а пока надо претворять в жизнь свои планы. На первом месте стояло пополнение собственных рядов. А где взять бойцов? Окруженцы? Так их еще выловить надо. Мы уже достаточно глубоко в немецком тылу, так что их будет не так много. Зато есть наши военнопленные, и они будут очень хорошо замотивированы. Окруженцы, конечно, тоже лиха хлебнули, но вот относиться они к немцам будут не так, как те, кто уже прошел через их руки, угодив в плен. Эти уже знают, что их ждет при повторном попадании в плен, а потому сражаться будут яростно и никого щадить не будут. Тут не будет дурацких братаний, которые устраивали некоторые дурачки замполиты.

Вот к одному из таких лагерей мы и направились. Причем весь отряд выходить к нему не будет – зачем? К лагерю отправится ударная группа из роты пехоты и трофейной техники. Сам отряд встал в достаточно укромном месте, и я выслал к лагерю военнопленных разведку.

Немцы не стали особенно мудрить, и на поле, где были только какая-то небольшая колхозная контора и пара крепких сараев, устроили лагерь военнопленных. Они огородили столбами с колючей проволокой довольно большой участок поля, в конторке устроили свой штаб, один из сараев переделали в казарму для охранников, а второй сарай – под склад. Разумеется, они поставили и вышки, где разместили пулеметы. Вот такой у них получился временный лагерь для военнопленных. Наши пленные находились просто на огороженном колючей проволокой поле, под палящими лучами солнца, там же и спали.

Еще ночью наши снайперы с прикрытием из пулеметных расчетов заняли места напротив вышек. За это время у нас набралось уже одиннадцать снайперских винтовок, пять СВТ и шесть «мосинок». Я приказал выдать их лучшим стрелкам отряда, и сейчас они, заняв места и накрывшись кусками маскировочной сети, ждали. Тянуть мы не стали, и около семи утра на дороге показалась колонна. Впереди ехали четыре тяжелых немецких мотоцикла с колясками, за ними – двухосный колесный бронетранспортер с автоматической пушкой, за ним – короткий полугусеничный бронетранспортер с 37-миллиметровой пушкой. Далее шли десять крытых немецких грузовиков, и замыкали колонну два обычных немецких бронетранспортера и два наших пулеметных бронеавтомобиля БА-20.

Бронеавтомобили были с того пункта сбора трофейной техники, что мы захватили. Немцы – трофейщики еще те, вот и приказали нашим пленным, работавшим на том пункте, перекрасить отремонтированные бронеавтомобили в серый цвет и нарисовать на них кресты. С виду – обычная немецкая колонна с парой трофейных бронеавтомобилей, которые взяли на вооружение. Но тем не менее, когда до лагеря оставалось метров триста, немцы встревожились, и нам пришлось начинать немного раньше запланированного.

Увидев, что немцы готовятся к бою, наши снайперы открыли огонь, и спустя считаные секунды все вышки остались без караульных, которые были или убиты, или тяжело ранены. Колонна, до этого ехавшая не спеша, резко добавила скорости. Снайперы, разобравшись с караульными на вышках, перенесли свой огонь на остальную охрану лагеря, стараясь в первую очередь выбить командный состав. Мотоциклы рванули в стороны и, немного отъехав, остановились, а бойцы, соскочив с них, используя их как укрытие, открыли огонь по охране лагеря. Грузовики тоже притормозили, и из них посыпались бойцы. Если водители грузовиков и мотоциклисты были одеты в немецкую форму, то пехотинцы в грузовиках – в красноармейскую.

Бронетехника прибавила скорость и буквально спустя полминуты достигла ограды лагеря, причем вперед вырвались колесные бронемашины, как наиболее быстрые: все же полугусеничные бронетранспортеры не отличались скоростными качествами[16]. Пользуясь тем, что у противника не было никаких противотанковых средств, бронемашины нагло встали перед оградой и открыли шквальный пулеметный огонь. Спустя минуту к ним присоединились и трофейные немецкие бронетранспортеры. Пулеметчиков на них защищали щитки, и в первую очередь бойцы давили огнем немногих фашистских пулеметчиков.

Наши пленные, как только началась стрельба, дружно попадали на землю, стараясь как можно крепче в нее вжаться. А мои бойцы методично отстреливали охрану лагеря: вот кого точно никто не собирался брать в плен, так это лагерных охранников. Тут как раз подъехали и грузовики с пехотой, которая дружно высыпала из них и включилась в бой. В течение пяти минут вся охрана лагеря была уничтожена. Пленные встрепенулись и попробовали начать ломать ворота, но раздавшиеся выстрелы в