Великие пророчества. 100 предсказаний, изменивших ход истории - Елена Коровина

Чирнхаус знал, о чем говорил. Едва он поведал о фарфоре курфюрсту, тот пришел в возбуждение: «Если вы сумеете получить фарфор, я стану самым богатым государем Европы. Пусть алхимик работает день и ночь под твоим руководством». – «Одно плохо, – осторожно заговорил Чирнхаус. – Алхимик живет взаперти. А ему следует искать новую белую глину. Так что целесообразно разрешить Бёттгеру ездить по Саксонии. А для этого я его приодену: не должен слуга курфюрста позорить господина». Август только рукой махнул: «Делай, как считаешь нужным. Лишь бы у меня появился собственный фарфор».

Словом, Бёттгера перевели из подвала в жилое помещение, приодели, разрешили выходить в город и колесить по окрестностям. Ну а курфюрст, оставив все на верного Чирнхауса, вместе с Анной укатил в свою дрезденскую резиденцию. Иоганн обрадовался: чем дальше Анна будет находиться, тем лучше. А ну как, родив девочку, она решит отомстить неумехе алхимику?

В феврале 1708 года графиня фон Козель действительно разрешилась от бремени дочерью. Узнав о том, Иоганн задрожал как осиновый лист. Ясно, что капризная фаворитка во всем обвинит его. Теперь Бёттгер старался уезжать из замка Альбрехтсбург подальше, дабы ненароком не столкнуться с Анной. Но судьба оказалась не на его стороне. Или пророчество ворожеи влияло на ход событий? Словом, Иоганн оказался вместе с красавицей на одном из постоялых дворов. И что только она делала в эдакой глуши?!

Графиня фон Козель удивленно воззрилась на встречного. Сейчас – в ладно сшитом камзоле, парике и вполне сносных ботфортах – молодой человек никак не походил на грязного оборванца-алхимика. При взгляде на него Анна даже почувствовала, что недаром ее называют фрау Страсть: в крови закипело влечение. Но… Анна вспомнила, что по вине этого недоучки она опростоволосилась перед курфюрстом, родив дочь. Да и старуха ворожея хороша! Зачем послала Анну к этому недотепе?! Это надо же сболтнуть такое: «Имя твое останется в веках, если ты придешь за помощью к алхимику. Он поможет…» Помог – как же! «Ты обманул меня, проклятый!» – взвизгнула Анна. Но Бёттгер не испугался. Более того, резкий звук женского визга словно заставил его очнуться от застарелого страха. Зачем так кричит эта женщина? Да, она фаворитка Августа, но ведь и он, Иоганн Бёттгер, больше не узник подвалов замка, а хлопотами покровителя Чинрнхауса – придворный алхимик короля-курфюрста. Теперь он может не бояться никаких фавориток. Сколько их еще будет в жизни Августа, а создателей фарфора только двое: он и Чирнхаус.

Бёттгер расправил спину и проговорил: «Я работаю по особому заданию курфюрста, госпожа. Не стоит забывать об этом!» Анна чуть не поперхнулась: «Нашел задание – делать чашки с тарелками! Да наш курфюрст просто слишком милостив. Попробовал бы ты, неумеха, создать что-то действительно нужное в этой жизни!» – «Например?» – осведомился Иоганн. «То, зачем я приехала сюда!» – «Что же это, госпожа?» – «То, что изобрели умные люди, – пудра для парика. Вообще-то ее привозят из Парижа. Но она так дорога! Август купил мне целый ящик, но тот, увы, мгновенно закончился. Вот и пришлось покупать у местных парикмахеров». Бёттгер был ошарашен: «Вы приехали сами за пудрой, госпожа?» – «Да! – взвилась красотка. – Дуракам-слугам нельзя доверять в столь деликатном деле. Следует лично убедиться в качестве. Пудра должна быть безупречно белой, мягкой и довольно липкой, чтобы не спадать с парика. Иначе как жить?..»

Дальнейшие недовольные фразы стерлись из головы Иоганна. Видно, у каждого свое горе. Кто-то умрет без пудры, а кто-то без белой глины, ибо не может ее найти.

В лабораторию Иоганн вернулся в тяжелом настроении. В голове крутилась какая-то мысль, но он никак не мог ее поймать. Работа не радовала, а вскоре случилось несчастье – 11 октября 1708 года неожиданно скончался граф Чирнхаус. Иоганн остался один – без друга, руководителя и покровителя. А тут еще не сдерживаемый Чирнхаусом правитель начал яростно требовать результата. Но какой результат без глины? А где ее взять?

День за днем Иоганн объезжал окрестные земли, пытаясь хоть что-то найти. Все впустую. Но однажды ему приснился сон-воспоминание. Прекрасная графиня фон Козель зло выговаривает: «Умные люди изобрели пудру для парика. Она должна быть безупречно белой, мягкой и довольно липкой, чтобы не спадать с парика…» Бёттгер проснулся с вопросом: а из чего делают такую пудру?

Наутро он пришел к местному парикмахеру и попросил посыпать его парик белой пудрой. Цирюльник не поскупился. Бёттгер потрогал пудру – она лепилась в шарики, как глина. «Что это?» – спросил он. Парикмахер, задрожав, признался: он сэкономил на клиенте – посыпал его волосы не дорогой французской пудрой, а так называемой шноррской землей.

Еще лет десять назад купец Шнорр, проезжая по деревушке Ауэ, заметил, что вся округа засыпана белой пылью, похожей на муку. Оказалось, что ветер разносит по округе мельчайшую пыль от белой глины. Купец быстро смекнул, что может разбогатеть, и наладил продажу этой «муки» вместо дорогущей французской пудры.

Бёттгер не стал дальше слушать парикмахера, а кинулся в деревню Ауэ на поиски белой глины. По пути он добрым словом поминал графиню Козель. Видно, не зря она встретилась на его жизненном пути – ей тоже суждено было внести свою лепту в создание саксонского фарфора.

Словом, старуха ворожея оказалась-таки права – имя Анны фон Козель навсегда стало связано с тайной европейского фарфора. Не будь этого, кто бы сегодня вспоминал эту капризную графиню?..

Бёттгер рьяно принялся за эксперименты с новой белой глиной. Он быстро установил соотношение глины, кварца и алебастра, нашел нужную температуру для обжига. Работа пошла споро, и к концу 1708 года опыты были завершены. А в марте 1709 года 27-летний Иоганн Фридрих Бёттгер предстал перед научной комиссией, которой курфюрст Саксонии поручил оценить работу придворного алхимика, а вернее, первого в Европе создателя фарфора. Бёттгер представил шесть чашек – белых, легчайших, почти прозрачных. Они были прочны, устойчивы к кипятку и издавали приятный звон, если по ним постучать деревянной палочкой. К тому же поверхность их была твердой и гладкой – ее не царапал даже острый нож.

Ученые мужи составили заключение, в котором сквозило явное восхищение: «Иоганн Бёттгер показал нам сделанный им фарфор: полупрозрачный, молочно-белый, подобный цветку лотоса…» Словом, сей фарфор ничем не уступал китайскому.

Курфюрст Август Сильный повелел основать в Мейсене фарфоровую мануфактуру, а само производство засекретить. Любой поступающий на работу давал клятву о неразглашении государственной тайны. Ослушникам полагалась смертная казнь. Ну а с 1710 года мейсенский фарфор, выставленный на весенней Лейпцигской ярмарке, начал приносить Августу Сильному реки золота. Создатель фарфора Иоганн Бёттгер получил особую привилегию – работать на заводе Августа. Ну а графиня Козель впоследствии все-таки родила курфюрсту сына. Но это уже другая история.