Тайны сталинской дипломатии. 1939-1941 - Михаил Семиряга

Опыт истории подтверждает, что, если заговорили пушки, то это еще не значит, что дальнейшее кровопролитие неотвратимо и что дипломатам в подобной ситуации делать нечего. Сам акт объявления войны вовсе не обязательно должен сопровождаться фактическими военными действиями. Международное право допускает, что даже в последний момент перед открытием огня стороны могут попытаться найти путь для сохранения мира и такие попытки следует поощрять. Если же государство – инициатор войны – отказалось от поиска такого пути, то оно однозначно нарушило международное право.

К сожалению, именно так поступило советское правительство. Уже на второй день войны финская сторона предложила вернуться к status quo ante bellum (к предвоенному состоянию) и продолжить переговоры с Советским Союзом. Таннер посоветовал тогда президенту Каллио пойти на перемирие, создать кабинет мира и возобновить переговоры. Он объяснял это тем обстоятельством, что раньше подобного шага народ не понял бы, теперь же, после первого воздушного налета, его настроение изменилось[475]. 1 декабря новое правительство Финляндии во главе с Р. Рюти было образовано. Прежний премьер-министр лидер социал-демократов В. Таннер, которого Молотов назвал «злым гением советско-финляндских отношений», стал министром иностранных дел. А прежний глава внешнеполитического ведомства Финляндии Э. Эркко был направлен в Швецию в качестве посланника[476].

На первом же заседании нового правительства Маннергейм нарисовал весьма неприглядную картину состояния финской армии: пехотные части обеспечены боеприпасами лишь на 2 месяца боев, легкая артиллерия – на 21–24 дня, а тяжелая – только на 19 дней. Надежды получения боеприпасов от других стран через Швецию нет. Он поддержал предложение Таннера о перемирии и о просьбе к Швеции о посредничестве[477].

Советское правительство никак не отреагировало на эти примирительные шаги, предпринятые в Хельсинки, и маховик войны стал раскручиваться все энергичнее.

4. «Правительство Териоки»

Не соответствует моральному аспекту международного права еще одна политическая акция Сталина и Молотова. В день начала боевых действий в Москве было заявлено, что советскому правительству путем радиоперехвата стало известно, что в только что занятом финском городе Териоки (ныне Зеленогорск) «левыми силами» Финляндии было сформировано «народное правительство Финляндской Демократической Республики» (ФДР) во главе с видным деятелем финляндского и международного коммунистического движения, одним из руководителей Исполкома Коминтерна О. В. Куусиненом. Он же стал министром иностранных дел. В состав «правительства» Куусинена вошли неизвестные общественности финны, эмигрировавшие в СССР, потому что видные деятели КПФ еще раньше были репрессированы советскими властями.

Создание этого «правительства» произошло не в результате экспромта. Вопрос о нем обсуждался по крайней мере еще в середине ноября 1939 г. Уже тогда Сталин попытался привлечь к своей авантюре и тогдашнего генерального секретаря компартии Финляндии А. Туоминена, который проживал в эмиграции в Стокгольме, так как сама партия действовала в подполье. Посланцы Коминтерна привезли Туоминену два письма, одно от О. В. Куусинена и Г. Димитрова, а другое – от Политбюро ЦК ВКП(б). Ему предлагалось немедленно прибыть в Москву, чтобы сформировать «народное» правительство и стать его премьером в связи с ожидавшейся войной между СССР и Финляндией. Однако Туоминен категорически отказался[478].

Некоторые исследователи предполагают, что создание финляндского «правительства» Куусинена является якобы свидетельством того, что советское руководство не собиралось устанавливать в Финляндии оккупационный режим и после эвентуальной победы могло вывести из этой страны свои войска[479]. Не располагая документами, трудно, однако, делать какие-либо предположения насчет послевоенных намерений Сталина. Вопрос о планах советского руководства в отношении дальнейшей судьбы Финляндии в случае полного занятия ее территории пока что остается открытым, так как документов, в которых они прямо излагались бы, в доступных для исследователей советских архивах не обнаружено. Существует, однако, точка зрения, что «стремление „покорить“ Финляндию в смысле навязывания ей государственного строя не было характерным для российской политики»[480].

Подобное утверждение соответствует историческим фактам. Действительно, Финляндия в составе Российской империи пользовалась особым и весьма либеральным статусом во всех сферах жизни – от культурной до внешнеполитической. Но почему политика сталинского советского руководства по финляндскому вопросу должна обязательно и во всем следовать политике царизма? Ведь царизм не пропагандировал идеи «мировой пролетарской революции», «умножения числа советских республик» и т. п. Поэтому вариант, в соответствии с которым по «требованию широких трудящихся масс» Финляндия могла бы быть присоединена к Советскому Союзу, не был исключен, хотя финские коммунисты отрицали подобную возможность. Но ведь коммунисты Прибалтийских стран до выборов также ее не допускали.

Вскоре, т. е. летом 1940 г., на примере событий в Прибалтике финны убедились в том, что их вооруженное противостояние политике Советского Союза спасло их государственную независимость. Не исключено, что Сталин все же попытался бы изменить государственный строй Финляндии по советскому образцу или даже лишить ее независимости путем включения в СССР. Именно поэтому ему ничего не стоило пообещать передачу вдвое большей территории Советской Карелии за сравнительно небольшую территорию Карельского перешейка.

Конечно же, было бы наивно думать, что подобные планы могли бы открыто излагаться в документах ЦК КПФ и в декларации «правительства» Куусинена. Их авторы, по крайней мере в этом аспекте, знали истинные настроения финского народа, в том числе и трудящихся. Торжественные же заявления советского руководства о том, что оно не имеет намерения покушаться на независимость Финляндии, еще вовсе ни о чем не говорили. Ведь подобные заявления делались и были зафиксированы в договорах и в отношении Прибалтийских республик.

На следующий день после образования «правительства» Куусинена было сообщено, что Центральный Комитет компартии Финляндии (точнее было бы сказать – находившаяся в Советском Союзе часть членов ЦК) обратился к трудовому народу с призывом свергнуть правительство в Хельсинки, не следовать за «предательскими вождями финской социал-демократии», которые «открыто смыкались со злейшими поджигателями войны», и создать «народное правительство»[481].

Ознакомление с некоторыми положениями этого документа, составленного в стиле сталинских стереотипов, вызывает странные чувства, как будто его авторы были оторваны от реальной жизни и реальных настроений финского народа. Они ведь не могли не знать, что не только буржуазные круги, но и левые партии и организации Финляндии осудили советскую агрессию и призвали народ выступить на защиту родины. «Рабочий класс Финляндии искренне желает мира, – говорилось в совместном заявлении социал-демократической партии и финской конфедерации профсоюзов. – Но раз агрессоры не считаются с его волей к миру, рабочему классу Финляндии не остается другой альтернативы, кроме как вести битву с оружием в руках против агрессии и в защиту демократии, мира и самоопределения нашей страны». На защиту родины выступили и бывшие бойцы Красной гвардии 1918 г. Они просили министра обороны зачислить их в ряды армии[482].

Компартией была предпринята неуклюжая попытка манипулировать общественным мнением. Так, в упомянутом призыве выражалось несогласие с какими-то безымянными «товарищами», которые, мол, требуют «установления советской власти в Финляндии». Это несогласие справедливо обосновывалось тем, что такой важный вопрос может быть решен всеми трудящимися классами при санкции сейма[483].

Далее подверглись критике те опять-таки безымянные товарищи, которые думают о возможности вступления Финляндии в состав Советского Союза. Это невозможно, говорилось в документе, по следующим двум причинам: во-первых, «Финляндская Демократическая Республика как государство несоветского типа не может входить в состав Советского Союза, представляющего государство советского типа», и, во-вторых, «Советский Союз, следуя своей национальной политике, не захочет, чтобы ему могли приписать желание расширить свои границы…»[484].

Правда, если верить мемуарам Н. С. Хрущева, то речь шла о том, что Куусинен «возглавит правительство создающейся Карело-Финской ССР»[485]. Но возможно, Хрущев ошибался. Ведь было официально заявлено, что «правительство ФДР» не должно иметь советского характера. А если Хрущев точно передает замысел Сталина и Молотова?