Единственный, кто знает - Патрик Бовен

Потом судьба подхватывает вас и с размаху швыряет об стену. И все меняется.

Марион вышла из комнаты, закрыв за собой дверь.

Она была готова.

Армандо Сантос Фигероа, он же Большой Па, был в антрацитово-черном костюме, как и в первый раз, когда Марион его увидела, — правда, тогда они общались через видеокамеру. В реальности он оказался выше ростом и сильно походил на Кристофера Ли — английского актера, сыгравшего роль Дракулы в одноименном фильме.

Хлоя бросилась к нему и расцеловала в обе щеки.

Он слегка сжал ее запястья.

— Я тоже рад тебя видеть, девочка моя, — произнес он звучным глубоким голосом. — Мы с тобой еще наговоримся. Но сейчас мы с мисс Марш пообедаем наедине… Иди, — прибавил Большой Па.

Хлоя не шелохнулась:

— Она спасла мне жизнь.

Несколько секунд внучка и дед пристально смотрели друг на друга.

— Иди, — повторил Большой Па.

Опустив глаза, Хлоя вышла.

По идее, Марион должна была находиться в состоянии оцепенения от сильного страха. Ей предстояла игра, ставкой в которой была ее собственная жизнь. Тем не менее она ничего не чувствовала.

По ее персональной градации, Большой Па должен был занимать весьма высокий пост в иерархии зла — что-то вроде Управителя Преисподней. Но совсем недавно ей удалось выжить в схватке с Троянцем — самим дьяволом во плоти. Теперь ей было уже не страшно встретиться с кем-то из его свиты.

— Ну, вот мы и встретились, — произнес Большой Па.

Затем предложил ей садиться.

Они разместились в двух противоположных концах длинного стола. Большой Па был в антрацитово-черном, она — в белом. Возле него и возле нее на столе стояли серебряные канделябры.

У Марион создалось впечатление, что каждая деталь в этой мизансцене неслучайна.

Большой Па развернул свою салфетку.

— Это poc chuc, мексиканское блюдо, — пояснил он, придвигая к себе тарелку. — Свинина, запеченная на гриле.

Он жестом предложил Марион наполнить свою тарелку и принялся аккуратно разрезать мясо на кусочки и с аппетитом поглощать их.

— Город Эль-Пасо — отныне новые врата Америки, — спустя некоторое время произнес он. — Вы знали об этом, мадемуазель Марш?

— Нет.

— Некогда иммигранты прибывали в США, высаживаясь на острове Эллис, расположенном по соседству со статуей Свободы. Треть нынешних американцев утверждают, что их предки прибыли сюда именно таким путем. — Он поднес ко рту очередной кусочек мяса. — Сегодня новый остров Эллис — здесь. Латиноамериканцы обновляют застоявшуюся американскую кровь. Уже целые города говорят по-испански. В Лос-Анджелесе, Сан-Диего, Майами этот язык стал первым по распространенности. В витринах многих магазинов вы можете увидеть горделивую надпись: «Здесь не говорят по-английски».

— И все это благодаря вам, — иронически произнесла Марион.

Она подумала о нелегальных иммигрантах, живущих в фургонах на заброшенных парковках — в двух шагах от роскошных особняков Лагуна-Бич. О рабочем с фабрики по производству промышленного льда. Обо всех этих людях, получавших низкую зарплату, эксплуатируемых, на которых наживаются работодатели. Там все заканчивалось — здесь начиналось. В результате кварталы, подобные Лагуна-Бич, росли один за другим — находились все новые миллионы людей, приносившие миллионы долларов прибыли.

В погоне за американской мечтой…

Большой Па промокнул рот салфеткой:

— Я — патриарх бедняков. Благодаря мне все эти отверженные, которых США заставляют агонизировать и умирать по ту сторону границы, зарабатывают достаточно, чтобы каждый день кормить свои семьи.

— Вот как? — сказала Марион. — Да вы просто благодетель человечества!

В глазах старика промелькнула молния.

Уже гораздо более сухим тоном он произнес:

— Перейдем к нашей истории, мисс Марш.

— Этого я и хочу, мистер Фигероа.

— Что ж, у вас есть характер.

— Вы настояли на моем присутствии здесь.

— Потому что хотел задать вам несколько вопросов.

— У меня тоже есть вопросы к вам.

— Итак, — произнес Большой Па, направив на нее кончик своего ножа, — начнем с Адриана. Мне известно о вашем давнем романе с моим сыном. Хотя с самого начала вы утверждали, что вы просто журналистка…

На этот раз Марион действительно удивилась. Она была убеждена, что Адриан никогда не рассказывал о ней своему отцу.

— Вы вышли на его след? — спросил Большой Па нарочито безразличным тоном.

— Нет.

— Что вы видели у него на судне, на том озере?

Марион не знала, что именно знал Большой Па. Она предпочла рассказать ему правду — упомянула о сейфе, о научных материалах и о том, как они попали в руки к Троянцу.

Большой Па кивнул:

— Стало быть, открытия Адриана и в самом деле очень ценные.

— Что вы имеете в виду?

— Вы все еще не поняли? Речь идет не просто о регенерации пальцев. Речь идет об изменении отпечатков.

Марион автоматически запомнила эту информацию, решив, что это может быть полезно для полицейских служб. Но она не располагала временем, чтобы подумать о возможных последствиях и их масштабах.

Но Большой Па, судя по всему, уже придумал тысячи способов применения подобного открытия.

— Я говорила с одним высокопоставленным руководителем из министерства обороны, — сказала Марион. — Они уже в курсе.

— ФБР тоже. Мой источник мне об этом сообщил. Там это вызвало изрядный переполох.

Выходит, в ФБР у него есть осведомитель… Ее былая догадка подтвердилась.

Вот почему он знал о недавней операции.

— Вы собираетесь что-то делать? — поинтересовалась она.

— Ради чего?

— Ради того, чтобы найти своего сына.

— Разумеется.

— Но вы думаете только о его научных разработках…

— И о них тоже. Теперь, когда стало очевидно, что они существуют, все захотят их заполучить. ФБР, армия…

— …и вы, — закончила Марион.

Большой Па рассмеялся:

— И я, конечно.

Марион неотрывно наблюдала за ним.

С какого времени он был осведомлен о научных исследованиях Адриана? Что он за человек? Мог ли он оказывать давление на своего сына? До какого предела?

— Теперь я хочу задать вам вопрос, — сказала она.

— Я вас слушаю.

— Вы уже пытались получить у него эти материалы, не так ли? И каким образом — применяя силу или убеждения? Это вы убили жену Адриана?

Рука Большого Па, в которой он держал вилку, застыла в воздухе.

— Не забывайтесь, мадемуазель Марш.

— Вы, кажется, не очень торопитесь снова его увидеть, — продолжала Марион.

— Я всегда заботился о нем.

— Мне что-то не очень в это верится.

— Как вы можете об этом судить?

— Пятнадцать лет назад он сбежал от вас во Францию.

— Это было так давно…

— Он стал хирургом. Он хотел избавиться от вашего давления.

— Вы не знаете, о чем вы…

— Натан вас ненавидел.

— ЗАМОЛЧИТЕ!

Пауза.

Затем Большой Па взял себя в руки:

— Мисс Марш, хорошие отцы защищают своих детей. Даже когда у них сложные отношения. Вам ли этого не знать.

Марион заметила перемену тона. Секундой раньше она нашла бы, что возразить отцу Адриана. Но сейчас чувствовала, как почва уходит у нее из-под ног.

— На что вы намекаете?

— Сейчас объясню.

Большой Па отпил глоток вина. Затем продолжил:

— Местные дети играют в довольно жестокую игру. Она называется la frontera. Они надевают на голову непрозрачные мусорные мешки и цепочкой идут через дорогу. Не видя ничего вокруг. Задача состоит в том, чтобы перейти ее и не попасть под машину. Иногда это заканчивается печально. — Он пристально посмотрел на нее: — Мне кажется, вы точно так же идете вслепую, мисс Марш.

— Тогда просветите меня.

— Что вы сказали бы, если бы я предложил вам вернуться домой, во Францию? Прямо сейчас, без каких-либо условий?

Такого она не ожидала.

— Вы серьезно?

— Да.

— Почему вы мне это предлагаете?

— Я вам уже сказал. Отцы защищают своих детей.

— А еще почему?

— Потому что я говорил с вашим отцом. И он хочет, чтобы вы вернулись.

Марион побледнела:

— Что?

— Я говорил с ним сегодня утром. Как уже сказал, я в курсе вашей истории с Адрианом пятнадцатилетней давности. Поэтому узнать координаты вашего отца для меня не составило труда. Мне все равно, что вы обо мне подумаете, но ваше место не на этом континенте. Итак, я назвал вашему отцу место, где вы с ним встретитесь.

Пауза.

— У него рак, — снова заговорил Большой Па. — Сейчас ваш отец проходит курс химиотерапии. Поэтому он и не отвечал на ваши телефонные звонки.

Марион подумала, что ослышалась. Неужели Большой Па говорит правду?

— Это… этого не может быть.