Любовь со всеми удобствами - Алина Кускова

Впрочем, умирать Катерина не собиралась. Сегодня приедет Вероника, заберет ее отсюда, и Катерина забудет всю историю любви к писателю-сухарю, как страшный сон. Но забудет ли? Катерина вспомнила, что купила дом у Любы Карелиной, и содрогнулась. Ей придется приезжать сюда каждое лето и мучиться рядом с этим бесчувственным типом! Неужели она решилась на этот шаг?! Может быть, есть хоть какая-то возможность отказаться от покупки дома?

Катерина подумала, что нужно пойти к реке и умыться. Вода в реке была прозрачной, чистой и пахла ракушками, которых на песчаном берегу было полно. Катерина спустилась с бугра и обернулась в ту сторону, где работали немецкие археологи. Если ей сейчас встретится Клаус, то она помашет ему рукой. Ничего страшного, если они перебросятся несколькими фразами. Она скажет ему: «Доброе утро», а он – свое привычное «Либе дир». Но археологов видно не было.

Катерина зачерпнула руками воду и блаженно погрузила в нее лицо…

– Катерина! – с бугра на нее неслась растрепанная Люба Карелина. – Беда! Катерина, горе!

– Что случилось? – у Катерины сжалось сердце и задрожал голос.

– Он! С ним! – кричала Люба и размазывала по лицу обильные слезы.

– Карпатову плохо?! – Катерина подумала о самом ужасном, что могло произойти в этой деревне.

– Карпатову? – Карелина остановилась перед ней и попыталась отдышаться. – Ему очень хорошо. Он ходит по двору и довольно лыбится. Беда случилась с Фрицем, его арестовали! И меня вызывают по его делу как свидетельницу! Он оказался мошенником. Ты представляешь? И твой Клаус тоже. Как хорошо, что ты отказалась выходить за него замуж! Я тоже, кстати, передумала после вашего ухода. Только в деревне еще никто не знает. Ты, Катерина, уж будь добра, не говори, что собиралась покупать у меня дом. Я его больше не продаю. А к тебе Захар стучал. Он мне все и рассказал. Ты же знаешь, его брат сразу к этим иностранным гражданам стал приглядываться. И вот, чтоб ему пусто было, разглядел-таки, что они мошенники.

– Очень интересно, – пробормотала Катерина и направилась к себе. – И в чем же они намухлевали? Нашли шлем Мамая и не сдали его государству?

– Не знаю, не знаю, что они нашли и не сдали, вот только ночью их обоих увезли в городское отделение управления внутренних дел. Захар сказал, что меня вызовут как свидетельницу преступления, – продолжала стонать Люба.

Катерина не сразу заметила сидевшего на скамейке у крыльца Захара. Он выглядел усталым, но чрезвычайно довольным. Захар поднялся навстречу женщинам и радостно улыбнулся.

– Я же говорил, Катерина, что мы с ними разберемся по самые помидоры, – сообщил он с таким выражением лица, как будто лично разоблачал преступников. – Тебе повезло, что ты отказалась выходить за него замуж. А то пришлось бы, как декабристке, ехать за женихом в Сибирь.

– А что он совершил? – спросила Катерина, которая не думала, что лично ей так уж и повезло, что она не вышла замуж. Ни за Клауса, ни за кого вообще.

– Подробно узнаешь позже. У тебя еще будет возможность поговорить со своим несостоявшимся женихом на очной ставке.

– Мне нужен адвокат? – прошептала Катерина, опешив от этой новости.

– Мужик тебе нужен! – бросил ей Захар. – Мужик, а не уголовник! Между прочим, Клаус Мюллер рецидивист в третьем поколении. А Фриц – его брат. Парочка занималась продажей подделок исторических ценностей, разыгрывая из себя археологов. Их взяли на сделке, когда к ним приехал покупатель. Так что, бабоньки, вам обеим крупно не повезло с иноземными мужиками.

– Ой, Захарушка, – запричитала Любка, – правду ты говоришь. Один ты у нас такой умный и рассудительный, чмо ты наше! Как, с Оксанкой еще не поругался?

– Мачо, а не чмо, – недовольно поправил Любу Захар. – А с Оксаной мы решили пожениться.

– Да что ты говоришь?! – всплеснула руками Карелина. – Нет в жизни счастья! Я так и знала, что именно этим все и закончится. А ты говоришь, мужики, мужики! Где они, эти мужики?! Доброе утро, Георгий Вениаминович! – Люба повернулась и поздоровалась с Карпатовым, показавшимся на крыльце своего дома. – Новость слышали? Немцы-то оказались мошенниками. Но я так сразу и подумала, что они мошенники. С моей помощью правоохранительные органы их обезвредили. И я теперь свидетельница. – Она гордо выпятила грудь.

Катерина не стала опровергать Любу, пусть врет, раз ей от этого легче.

– Мне что же, – поинтересовалась Катя у Захара, – придется дать подписку о невыезде из деревни?

У нее затеплилась слабая надежда. К тому же Карпатов им всем кивнул и улыбнулся. Пусть что всем, но в том числе и ей, Катерине.

– Нет, – отмахнулся Захар, – уезжай, чего там. – И пробубнил гораздо тише: – От греха подальше.

– Хорошо. – Катерина, в отличие от него, теперь заговорила громче обычного: – Я сегодня и уеду. Раз я никому не нужна! – И бросила взгляд на копошившегося у своей машины писателя. Он стоял к ней спиной, и лица его Катерина не увидела. – У меня дочка завтра приезжает из оздоровительного лагеря, мне нужно обязательно ее встретить. Так что я сегодня точно уеду!

– Что ты, Катерина, заладила. Уезжай ради бога, никто тебя не держит. Правоохранительные органы все равно тебя найдут, если ты им понадобишься, – сказала Любка. – Захарушка, – она взяла Захара под руку. – Такие решения, как о женитьбе, с бухты-барахты не принимаются. Нужно посидеть, подумать, обсудить все с умными женщинами…

И они покинули Катерину.

– Погода сегодня неустойчивая, – выпалила Катерина, глядя на спину Карпатова. – Дождь будет, скорее всего с грозой. Да, Вениамин Георгиевич! Большое спасибо вам за вчерашнее, за сегодняшнее…

– Зовите меня просто Гоша, – повернулся к ней писатель, – вы постоянно путаете мое имя!

– Подумаешь, – процедила Катерина, – оно у вас такое… – И она задумалась. В голове промелькнула мысль, что не стоит дальше продолжать, не нужно этого говорить. Но день выдался таким невезучим с самого начала. А ведь это был ее последний день! – Дурацкое у вас имя-отчество. Совершенно не сочетаемое и тяжело запоминаемое!

– Мои двести пятьдесят студентов не путают! – разозлился тут же Карпатов. – А вы, вы… – В его голове, по всей вероятности, тоже промелькнула мысль о том, что лучше промолчать, но он не смог. Слишком много претензий накопилось к Синеглазке! Слишком напряженными были дни ее пребывания в его деревне. А сегодняшний, как оказывается, последний, и вовсе самый худший день в его жизни. – А вы – алкоголичка!

– Ах, так! – возмутилась Катерина. – Так чего же вы меня вчера домогались?!

– Да я до вас пальцем не дотронулся!

– А! – распалялась Катерина все больше. – Не дотронулся?! А кто с меня джинсы снимал?! У! Развратник!