Я тебя (не) забыла - Татьяна Тэя

я бы так и дальше сидела, и ждала чего-то… Вернее, ничего бы я не ждала, уже забыла, что у меня когда-то амбиции были.

– Когда Лера бы чуть подросла, ты бы о них обязательно вспомнила. Смотрел твоё личное дело… – Мелёхин запнулся из-за Аниного короткого смешка.

– Что, не удержался?

– Да я, можно сказать, только ради этого в компанию и набился, – парировал он, затем с лёгкой печалью улыбнулся. – Ты рано вышла на работу после… рождения ребёнка.

– Через четыре месяца на полставки, – уточнила Аня. – Не хотела висеть на шее у родителей. Хотя они отговаривали.

– Прости, – коротко бросил он.

– А ты тут совершенно не при чём, это моё решение.

– Нет, Ань, я ещё как при чём. И друг из меня хреновый по итогу получился, и любовник безответственный. И то, что ты была одна и без моей поддержки, я тут тоже при чём. Мог же выйти на связь. Но теперь всё изменится. Я здесь, рядом. И всё изменится, – ещё раз повторил он.

Аня аккуратно отложила приборы в сторону.

– Если ты это делаешь из-за чувства вины…

– Определённо это не чувство вины, – перебил он, не давая договорить.

Их взгляды пересеклись и задержались. Через несколько секунд Ане сделалось жарко под пристальным и… раздевающим взглядом Сергея. Если у неё и оставались какие-то сомнения насчёт его мотивов, сейчас они окончательно развеялись. Она видела, чего он хочет, как именно он хочет, что конкретно он хочет делать с ней.

– Аня-я-я, – протянул он, взял её за руку и, поднеся к губам, поцеловал каждый пальчик, затем накрыл её ладонью своё лицо.

Резкий выдох обжёг Анину кожу, и она чуть дёрнулась, а Серёжа отпустил. Затем улыбнулся уголком рта.

– Пойдём? Хотя так не хочется, если честно.

Ане тоже не хотелось, но она коротко кивнула, давая понять, что готова.

Глава 20

Машину Мелёхин припарковал у ресторана, тут всё равно было не так далеко до квартиры, поэтому решил, что отгонит её обратно завтра днём.

Такси уже стояло у входа и ждало их. Серёже совсем не хотелось, чтобы вечер заканчивался, об этом он прямо и сказал Ане, и мозг его сейчас судорожно соображал, чтобы такого сделать, чтобы продлить свидание.

Решение пришло внезапно, вернее, Аня его подсказала, когда они проезжали по узкой заметённой снегом улице. Она ткнула в одну из растяжек на клубе, в котором сегодня выступала новомодная группа, и с сожалением произнесла, что давно хотела послушать их вживую, да всё случая не было.

– Так не вопрос, – встрепенулся Мелёхин и обратился к таксисту. – Тормози. Мы тут выйдем.

Водила сдал задом, благо за ними никого не было, Сергей сунул ему оплату за полный заказ, а потом вытащил смущённую Аню из такси.

– Да я не хотела тебя затруднять.

– Разве по мне видно, что я затруднён? – усмехнулся Мелёхин, а потом чтобы окончательно успокоить крепко поцеловал в губы. – Я сейчас, одну минуту.

Быстро потолковав с охраной клуба, он вернулся за Аней и увёл её внутрь здания. Кинув верхнюю одежду в гардероб, они отправились на танцпол.

– Извини, но мест в вип-ложах или за столиками уже не было.

– А кто сказал, что я хочу сидеть, а не танцевать? – подмигнула ему Аня и лишь крепче сжала его руку, когда они нырнули в колыхающееся людское море.

Мелёхин ни на секунду не отпускал её от себя. Даже не потому, что боялся потерять в толпе, ему просто нравилось, как она к нему прижималась, как он, опустив ладони ей на бёдра, направлял её движения. Как она подпрыгивала, смеялась, подпевала, забывала слова, снова смеялась, без сил утыкаясь ему в грудь.

В какой-то момент он развернул Аню к себе лицом, сжал в объятьях, обездвижил, впился в её губы настойчивым поцелуем и получил такой искренний, такой интенсивный отклик, что еле удержался, чтобы не прошептать ей на ухо: «поехали ко мне».

Ему совсем не хотелось её отпускать. Увёз бы к себе, просто чтобы побыть наедине подольше. Секс даже не обязателен.

«Это ты сейчас кого обманываешь?» – скептически протянул в голове внутренний голос.

Глаза Аркадьевой сияли, когда Серёжа оторвался от неё, их затянуло поволокой страсти, губы блестели, по лицу скользили тонкие лучи прожекторов, крутящихся под потолком. Она будто была той Аней из прошлого, но уже иной. Но ведь и он для неё изменился? Ему хотелось, чтобы она доверяла ему, а о каком доверии могла идти речь, если он сразу адресно утянет её в койку?

Мелёхина лихорадило от желания. Вот в буквальном смысле трясло. Теперь, когда Аня отвечала взаимностью, вроде как… в голове, будто что-то перемкнуло. Он был сам не свой. Так странно жгло в груди. Какая-то сладкая тоска, иначе и не назвать. А всё из-за неё. Из-за Ани.

Наверное, хорошо, что он не знал, что и сама Аркадьева мучилась подобными мыслями. Она не могла не сравнивать этого Мелёхина с тем… трёхгодичной давности. Да и в целом с тем самым парнем, с которым они дружили несколько лет. Вот она подозревала, что всё так и произойдёт, если они перейдут черту. Сближение окажется слишком стремительным.

Ей хотелось, чтобы Серёжа обнял её и никуда не отпускал.

Старые чувства вернулись, но тут же были сметены напором новых ощущений. Всё стало ещё ярче, ещё чувственнее, голова уже отказывалась включаться.

Аня очень старалась не думать, где и с кем он куралесил эти три года, набираясь нового опыта. Потому что не было надежды, чтобы Мелёхин не понимал, что с ней сейчас происходило. Он уже в буквальном смысле «облапал» её всю, не снимая платья, а теперь целовал так, что коленки подкашивались, и музыка звучала где-то на периферии сознания. Вместо неё в ушах стучал взбесившийся пульс.

Как хорошо, что следующая песня была медленной.

Все притихли, кто-то зажёг экраны мобильных и поднял руки выше.

Мелёхин же бережно обнял её и утянул в неспешное покачивание под мелодию. Аня дышала глубоко, очень стараясь успокоиться. Только какое там успокоиться! То короткие, то более глубокие поцелуи следовали один за другим. Серёжа так странно смотрел на неё, будто понимал её состояние. Будто бы и с ним самим творилось то же самое.

Минут через двадцать они снова оказались у гардероба, решив, что надо уходить. Концерт был почти закончен, и им совсем не хотелось попадать в мясорубку на выходе, которая обязательно случается после подобных мероприятий.

В черепной коробке у Мелёхина творился полнейший сумбур, а ещё настойчиво билась мысль: «не