Тайна похищенной башни - Александр Рудазов

— Красота какая… — зачарованно произнесла Света, рассматривая эту картину.

— Да, щас бы к этой солонке еще и огурчиков свежих… — согласился отец. — Так где там моя жемчужина, говоришь?

— Там, — вытянул лапку Лайан. — На острове в центре озера. В храме.

Света очень осторожно ступила на белую хрустящую поверхность. Следом за ней шагнули Чертанов, Гена и хумах-проводник. А вот Рикардо, везущий главу экспедиции, заупрямился. Даже маячащая впереди морковка уже не привлекает.

— Но, хуймяк! — с силой ударил коленями Колобков. — Цоб-цобе!

Ответом ему стал сдавленный рык рассерженного хомячка. Рикардо не понравилось такое грубое обращение. Под кожей заходили упругие мышцы — гигант начал подниматься на дыбы.

— Э-э-э-эй!.. — запротестовал Колобков. — Не балуй, хуймячина! Геныч, доставай пушку, зверюга взбеси… ык!..

Закончить фразу он не успел. Тяжеловесный Рикардо не без труда встал на задние лапы, как дрессированный медведь, и хорошенько встряхнул седока. Какую-то секунду Колобков болтался в воздухе, держась за поводья, но потом руки разжались, и бизнесмен свалился наземь, больно стукнувшись копчиком.

— Це-це-це… — забормотал он, потирая отбитую задницу. — Вот же сволочь какая…

— Папа, ты живой? — отряхнула с него пыль дочь. — Ничего не сломал?

— Только самолюбие. Геныч, Серега, поставьте бедного инвалида на ноги! И пристрелите бешеного хуймяка!

Конечно, пристрелить Рикардо не пристрелили. Да тот и сам уже успокоился — даже ткнулся Колобкову в спину пушистой мордой.

— И не проси, — сердито ответил тот. — Не извиню.

Рикардо снова пихнул Колобкова мордой.

— Отвали, сказал. Я с тобой больше не дружу.

Рикардо пихнул Колобкова в третий раз. На этот раз так сильно, что тот покачнулся и… упал. Одной ноги не хватило, чтобы удержать равновесие.

— Нет, я его точно пристрелю когда-нибудь… — застонал бизнесмен, переворачиваясь на спину и раскидываясь на траве в позе морской звезды. — Серега, подал бы руку, что ли… Не видишь, начальство в затруднении?

Общими усилиями Колобкова поставили на ноги. Он устало вздохнул, опираясь на палку, и махнул рукой в сторону соляного озера:

— Пошли.

— А Рикардо? — обернулась Света.

— Его проблемы. Я хуймякам в няньки не нанимался.

— Капитан, я полагаю, что твоему зверю просто неприятно ходить по соли, — подал голос Лайан Кграшан. — Это не всем нравится.

— Ну и что мне с этим делать?

— Если хочешь, я могу предложить простое решение…

Решение действительно оказалось очень простым. Рикардо всего лишь обмотали лапы тряпками. Все необходимое для производства этой «обуви» нашлось в рюкзаках — моток бечевки и пара запасных рубашек.

— А обязательно было брать мою рубашку? — кисло поинтересовался Чертанов.

— Серега, не хнычь из-за фигни. Вторую же я свою взял.

— У вас-то их много, Петр Иваныч…

— Ничего, вот разбогатеешь, и у тебя всего будет много, — великодушно пообещал Колобков, с помощью Гены и Светы влезая на спину хомяку. — Цоб-цобе!

— Пап, это не вол, вообще-то! — не выдержала Света. — Что ты ему все цоб-цобекаешь?

— А как я им должен командовать? — задал резонный вопрос отец. — Изложите список команд для ездовых хуймяков!

Света смутилась и замолчала.

Даже «обувшись», Рикардо все равно поначалу продолжал упрямиться. Ему почему-то ужасно не хотелось идти по этой подозрительной белой субстанции. Он фырчал и шевелил усами, упирался передними лапами, не желая сделать даже шага. Более того — он попытался стряхнуть с лап раздражающие «ботинки».

В конце концов Гена зашел сзади и что есть силы толкнул хомяка плечом. Рикардо, не ожидавший атаки с этой стороны, невольно сделал несколько шагов и таки ступил на поверхность солевого озера.

Хомяк испуганно сжался и задрожал. Колобков, собиравшийся огреть его палкой, неожиданно для себя потрепал пушистый загривок и произнес несколько успокаивающих слов. Ему вдруг стало жалко бедного зверя.

А Рикардо наконец-то сообразил, что ничего плохого с ним не происходит. Он нерешительно сделал шаг, потом второй, третий — и вот уже весело семенит вперед, словно и не испытывал ни малейшего страха.

Острова достигли примерно через полчаса. Но храм древнего народа все увидели гораздо раньше. Огромное здание, увенчанное конусообразным куполом, бронзовые врата высотой в десять человеческих ростов, статуи черного камня, изображающие неведомых богов…

— Какая красота… — выдохнула Света.

— Старики рассказывают, что в древности стены этого храма были выстланы плитами из желтого металла, а статуи украшены прозрачными камнями, но в разное время сюда приходили многие люди, и все забрали.

— Золото и бриллианты… — тоскливо вздохнул Колобков. — Эх, опять я к шапочному разбору… Надеюсь, ту твою жемчужину не сперли?

— Она не моя. Я ее даже никогда не видел.

— Но она точно там? — не успокаивался Колобков. — Смотри, если окажется, что мы зазря перлись в такую даль…

— Вряд ли ее кто-то забрал, капитан. Посмотри на те лианы.

Колобков посмотрел и неохотно кивнул. Когда-то на храмовом острове располагался еще и сад. За пятьсот миллентумов, прошедших с ухода людей, он разросся и одичал, превратившись в густые джунгли. Лианы покрыли каменные стены сплошным ковром. Ворота тоже оплетены сверху донизу. Их явно никто не тревожил уже очень давно.

— Для живших здесь в древности это строение было святыней, — объяснил хумах. — Для тех, кто пришел после них, оно уже не было святыней, и они забрали все, что им понравилось. Но только то, что лежало снаружи. Они думали, что внутри живут злые духи, и боялись туда заходить. Поэтому и не заходили.

— Логично, — хмыкнул Колобков. — Ладно, пошли тогда. Там внутри есть какое-нибудь освещение?

— Зачем? — не понял Лайан. — Сейчас день.

Конечно же, освещение не потребовалось. Днем на Эйкре светло везде, где есть кислород. Даже в подземельях не нужны ни фонари, ни факелы.

Зато на пути встала другая преграда. Огромные бронзовые ворота. Слишком огромные и тяжелые, чтобы просто так их распахнуть.

Колобков легонько постучал по металлу костяшками пальцев. Послышалось тихое-тихое гудение.

— Сова, открывай, медведь пришел… — задумчиво произнес бизнесмен, опираясь на палку.

Разумеется, ему никто не открыл. Подумав еще немного, Колобков достал из кармана мел и принялся писать на стене. Намалевав «Здесь был Петя», он отошел на два шага назад и полюбовался своим художеством.

Гена тем временем медленно двинулся вдоль ворот, простукивая их тут и там. Везде один и тот же звук. И никаких признаков другого входа.