Афганский рубеж 2 - Михаил Дорин

class="p1">Сразу видна река Кабул, протекающая через весь Джелалабад. На северо-востоке она сливается с рекой Кунар. Вокруг множество каньонов, а за спиной видны те самые Чёрные горы.

На Востоке, примерно в 5 километрах от аэродрома заметны район базирования 77й бригады и госпиталь. Рядом с ними населённый пункт под названием Шамархейль.

— Постов много, командир, — сказал мне по внутренней связи Кеша.

— Да. Первый от нас идёт 23й пост, — ответил я.

На север по дороге на Кабул целая система постов на крутых горах. Высоты здесь на 350–550 метров выше, чем уровень аэродрома. И далее повышаются ближе к Кабулу. Разница между Джелалабадом и столицей по высоте 1300 метров.

— А на северо-западе что за водоём? — удивился Кеша.

— Эх, штурман! Отродье хамское, как говорил царь Пётр. Район чего не изучил? — решил я слегка пристыдить Иннокентия.

— Командир, да… я ж спал.

— Потрясающая отмазка! Дарунтийская плотина там и водохранилище, которое питает водой всю Джелалабадскую долину. Ещё и гидроэлектростанция. По прилёту зачёт мне сдашь. Ферштейн?

— Так точно.

— Шучу! Но район должен мне назубок знать.

Если Кешу не бодрить периодически, он совсем расслабится.

Через пять минут Енотаев начал связываться с Сопиным. Тот доложил, что площадка готова и можно выполнять посадку. Ми-8е начали строить заход на посадку. Мы с Шаклиным, поднявшись выше, встали в круг и продолжили контролировать пространство вокруг района посадки.

С высоты можно разглядеть, что ночью бойня была серьёзная. Земля перепахана разрывами НАРов. Искорёженная автомобильная техника ещё дымилась. Рядом с ней рассредоточились наши бойцы, а кто-то ещё продолжал досматривать ящики и тюки.

— Сколько же там… добра? — спросил Кеша, когда мы пролетели чуть ниже над местом боя.

Уж очень хотелось ближе рассмотреть взятые трофеи. В глаза бросились множество ящиков и пара ворохов сложенного оружия.

— И всё это должно было стрелять в нас. Удачный рейд вышел у разведчиков, — ответил я и заложил разворот на 45°.

— 302й, куда так резко? — спросил в эфир Шаклин.

Контролирует меня командир звена!

— Борт порядок, 301й.

— Аккуратнее. Внизу за нами смотрят.

Вениамин намекал на подполковника Баева. Тот, видимо, тоже решил полететь на разбор каравана. Каким только боком он здесь относится, понятия не имею.

Спустя полчаса Ми-8е загрузились и начали запускаться. Выполнив ещё один проход, я обнаружил, что забрали не всё. Что-то сожгли прямо в степи.

Пара Енотаева оторвалась от земли и перешла в набор. В это время пристроились по бокам и мы с Шаклиным. И всё бы ничего, но уж слишком всё спокойно.

Так не бывает, чтобы духи отдали так просто столь крупный караван. Я смотрел по сторонам и сомневался в выбранном Шаклиным маршруте. Ничего тут особого не было. Да только один котлован сильно меня настораживал.

И именно оттуда потянулся дымовой шлейф. Словно ядовитая змея бросилась на нашу группу.

— 301й, слева ракета! Слева! — громко сказал я.

— Понял, понял. Вправо пошли! — ответил Шаклин.

Строй рассыпался. Один Ми-8 ушёл за меня, а я начал маневрировать от ракеты влево. Она всё ещё продолжала лететь в нас, извиваясь из стороны в сторону. Начали отстреливать ловушки, но за столь ярким салютом, я потерял её из виду.

— Мимо прошла! — крикнул Кеша.

Но это ещё не всё. Ещё два пуска. И эти ракеты предназначались вертолёту Енотаева. Он слишком ушёл вперёд и спикировал вниз, пытаясь прикрыться складками местности.

— 201й, по тебе. По тебе пуск! — повторил я.

Но шансов у комэска не было. Кроме одного. Снизу вынырнул «шмель». Таких манёвров на Ми-24 я ещё не видел!

— Куда⁈ Куда⁈ — громко кричал в эфир Ефим Петрович.

Одна ракета ушла в сторону, а вторая попала точно в заднюю часть Ми-24. Тут же вертолёт словно споткнулся в воздухе. Нос задрал на такой угол атаки, с которым истребители-то не все летают. Мгновение и Ми-24 начал резко снижаться, совершая хаотичное кружение вдоль своей оси.

— Прыжок! Прыжок! Прыжок! — повторял, будто заклинание Енотаев.

Высоты ещё достаточно. Плюс к этому Ми-24 не вращается, а медленно перешёл на пикирование. Вертолёт в падающем огненном шаре было трудно узнать. И тут в воздухе появились две чёрные точки, отделившиеся от падающего борта. Секунда и оба купола наполнились и исчезли в котловане.

— 201й, иду за ним, — доложил я, дал ручку от себя и начал пикировать.

Так разгонюсь быстрее. Вертолёт завибрировал, но крыло на Ми-24 для того и создано, чтобы хорошо вертолёт вёл себя на пикировании.

— 302й, высаживаю группу на южном склоне. На Омар передам, чтобы ПСО поднимали, — сказал в эфир Енотаев.

Его вертолёт пролетел в паре сотен метров от меня и направился к горе. Меня не покидало ощущение, что его затея плохая. Вывел вертолёт из пикирования, и передо мной оказался тот самый южный склон.

— Запретил посадку! — успел громко сказать я и тут же пустил один залп С-8 по духам.

Ракеты ушли, а я успел отвернуть влево. Чтобы не столкнуться с горой.

На выводе успел увидеть, как в воздух поднялись клубы пыли и дыма. Скучковались эти парни тут очень компактно. Задумка ясна. Сбили один вертолёт, а за ним прилетят ещё два. В три раза больше вариантов заработать гору афганей!

— 201й, духи на склонах, — сказал я, выводя вертолёт из виража.

— Понял, — ответил Енотаев и отвернул в долину.

В котлован может сесть только один вертолёт. Рисковать всеми пассажирами на борту Ми-8 в такой ситуации нельзя. Это холодный расчёт. Так что рисковать будем мы с Кешей.

Ещё один залп по южному склону. Видны очередные подрывы, а дымом снова заволокло всю гору.

Ждать, пока спустятся духи и заберут парней нельзя.

— 201й, иду на посадку, — доложил я и начал снижение на дно котлована.

На северном склоне наблюдаю, как собирается ещё одна банда в белых и чёрных одеяниях. Только никто не стремится спускаться вниз. Переключаюсь на пушку и даю залп по духам.

Вертолёт от мощной отдачи начинает «мандражировать», но эффективность такого орудия колоссальная. Духи разбегаются в разные стороны, а снаряды буквально перемалывают на своём пути тела людей.

— Вижу купол! — сказал по внутренней связи Кеша.

Под собой обнаружил дно этого котлована. Именно здесь и упал Ми-24 Шаклина. Вот он наш «шмель», лежит беспомощно и горит, отбрасывая вверх чёрный дым.

В сотне метров ярко-жёлтый