Всемогущий - Сергей Кулаков

– Ну, пошли.

Они спустились вниз, в дежурное отделение. Его уже очистили, и теперь здесь находились только бойцы, приехавшие с Проновым, у каждого из которых на носу сидели зеркальные очки. До этого они разговаривали между собой, но при виде Пронова и Егора замолчали, словно заняли глухую оборону.

– Демидов, сделай ему кофе, – приказал Пронов. Он обернулся к Егору: – Вам как, покрепче?

– Покрепче, – кивнул Егор, внимательно изучая комнату.

– С сахаром?

– С сахаром.

В промежутке между шкафом и окном Егор увидел то, что искал. Овальное зеркало, захватанное по верхнему краю пальцами, отражало стену, второе окно и угол телевизора. Висело оно далеко от стола, и Егор не сразу направился к нему, помня, что Пронов, хотя и пошел на невиданные уступки, бдительности далеко не потерял. Поэтому действовать надо было неспешно и будто бы невзначай.

– Давайте я сам, – подошел он к столу, пошагово сопровождаемый пятью парами глаз.

– Да чего там… – проворчал Демидов.

Но отодвинулся в сторону, когда Егор взялся делать себе кофе.

Налив кипятку в более-менее чистую кружку, Егор не стал садиться, а принялся пить кофе стоя.

– Вы кушайте, – сказал Пронов, – не стесняйтесь.

На столе было несколько вскрытых банок с тушенкой, планшетки с селедочным филе, нарезанная колбаса, ветчина, сало, хлеб, конфеты – полный набор для голодного мужского желудка.

Но Егору было не до еды. Он увидел, глянув на настенные часы, что время перевалило за семь. А это означало, что все должно решиться очень скоро. И он, несмотря на свой дар, пока так и оставался в неведении относительно того, смогла ли Жанна связаться с Чернышовым. А ведь от этого зависело так много!

Если не все.

– Спасибо, – отказался он. – Я потом. – Указал на телевизор: – А чего не смотрите? Не работает? А модель совсем новая, должно быть, качество хорошее.

Словно желая рассмотреть телевизор, он шагнул ближе к нему, стараясь не думать о десятке глаз, следящих за каждым его движением.

– Не включайте, – предупредил Пронов.

– Да нет, – остановился Егор. – Я только посмотреть…

Он пошел было назад, но вдруг «случайно» брошенный взгляд в зеркало заставил его остановиться.

– О господи!

Он поставил кружку на стол и пошел к зеркалу.

– У вас нет расчески? – спросил он, поправляя волосы, и вправду сильно растрепанные, руками.

– На шкафе, – сказал кто-то из бойцов.

Егор нащупал расческу, приблизился к зеркалу и начал поправлять волосы, вертя головой из стороны в сторону. Наведя относительный порядок, он опустил расческу и посмотрел на себя критическим взглядом, проверяя результаты своих трудов.

«Только не смотри долго, – напомнил он себе. – Может от напряжения стать плохо, и Пронов догадается, что дело нечисто. Не больше минуты. Нет, полминуты…»

Какое-то время он видел только свое лицо и серые глаза с черными, сузившимися до предела точками зрачков. И вдруг по зеркалу прошла рябь, и прямо на него вылетел вертолет, гоня винтами тучи мелких брызг. Из него сыпанули бойцы с автоматами наперевес, за ними торопливо выпрыгнул генерал Чернышов – собственной персоной. Автоматы в руках бойцов задергались, открывая стрельбу, но дальше Егор прервал видение, помня, что он не должен привлекать внимание.

Он уже и так узнал все, что хотел узнать.

Положив расческу на место, Горин подошел к столу и снова взял в руки чашку с кофе.

– Чего стоите столбом? – спросил Пронов. – Присядьте, как люди.

– Заткнись, урод, – посоветовал ему Егор.

У Пронова отпала челюсть.

– Чего? – приподнимаясь со стула, спросил он.

– Чего слышал, – отозвался Егор.

Пронов сжал кулаки. Его круглая физиономия позеленела от злости: он понял, что его надули самым бессовестным образом и все обещания Егора – не более чем мыльный пузырь.

– А ну, наверх, сука! – скомандовал он хриплым от ненависти голосом.

Егор посмотрел на него – и вдруг резко выплеснул ему остатки кофе в лицо.

Пока Пронов, зарычав, стирал с лица и очков горячую жижу, Егор схватил стол и перевернул его на рассевшихся на диване охранников. На тех посыпались банки с тушенкой, посуда, полетела колбаса и селедка, грохнулся об пол стол и сбитые им стулья. Разом поднялась кутерьма, где орал благим матом Пронов и кричали на все лады охранники, подскакивая к Егору и отряхивая с себя пищу. В наступившем шуме никто не услыхал шум винтов, а когда услыхал, было поздно.

На дворе уже сидела винтокрылая машина, а из нее выскакивали вооруженные спецназовцы.

Тех, кто сидел в гараже и выбежал на улицу, обезвредили в считаные секунды, так как силы были слишком неравные. И вот уже в дежурку ворвалось с десяток бойцов, и в окна ткнулись стволы автоматов.

– Стоять! – послышался столь властный окрик Чернышова, что даже те из охранников, которые успели поднять оружие, замерли на месте.

Чернышов, в черном комбинезоне спецназа, что очень ему шло, прошел вперед, сжимая в руках «ТТ». Его коренастая фигура со всеобъемлющим, властным взглядом заполнила собой все пространство.

– Сопротивление бесполезно, – объявил он. – Бросайте оружие.

Охранники, покосившись на Пронова, чуть помедлили для приличия и побросали на пол свои автоматы. Все они были профессионалы и прекрасно понимали, что, начнись перестрелка, все они будут перебиты.

Но один человек не подчинился приказу Чернышова.

Пронов, затаившийся в первую минуту, вдруг неуловимым движением придвинулся к Егору, обхватил его сзади за шею своей короткой, толстой рукой и приставил ствол пистолета к его виску.

– А ну, товарищ генерал, назад! – скомандовал он. – Иначе я вашего голубчика шлепну на хрен.

По голосу было слышно – не блефует. Терять ему было нечего: в случае провала Ожогина ему грозила тюрьма, и с немалым сроком. К тому же ненависть его персонально к Егору была так сильна, что он, даже без приказа Ожогина, убил бы его – хотя бы из мести.

И Егор, и Чернышов, и все это отлично поняли.

– Уберите оружие, – сказал Чернышов, сосредотачивая на Пронове свой пронзительный взгляд. – И мы вас не тронем.

– Я сказал, назад! – целиком прячась за Егором, повторил Пронов. – И люди ваши пусть выйдут.

Ему нужно было позвонить Ожогину, предупредить. И лишить таким образом Чернышова всякого преимущества от предпринятого им захвата базы.

Пронов занял выгодную позицию. Сзади у него был глухой угол, впереди его прикрывал своим телом Егор, так, что только верхняя половина головы Пронова была открыта для обозрения. Но не для выстрела: это было слишком рискованно. Любая ошибка могла привести к гибели Егора, и это понимали все собравшиеся.

Спецназовцы – и те и другие – не шевелились, ожидая, что предпримет Чернышов.

– Не глупите, – сказал тот. – Здание окружено. Вам не вырваться. Зачем погибать?

– Знаю зачем! – огрызнулся Пронов. – Последний раз говорю: все назад!

Он чуть приподнял локоть, показывая, что готов выстрелить. При этом он не забывал прятаться за плечо Егора, что говорило о его большой опытности.

Ситуация быстро выходила из-под контроля. Чернышов не мог рисковать Егором, но и подчиниться требованиям Пронова также не мог.

Егор шевельнулся, тут же почувствовав, что ствол пистолета еще плотнее прижался к его виску и давил на него так, что грозил проломить кость.

– А ну, не дергайся! – приказал Пронов. – А то раньше времени на тот свет отправишься.

– Стой спокойно, Егор, – посоветовал ему Чернышов.

Егор подмигнул ему, и генерал ответил едва заметным движением век.

– Да пошлите вы этого идиота к черту! – сказал Егор.

– Что? – тут же зашипел ему в ухо Пронов.

Он сильнее стиснул его горло, на миг забыв о своем пистолете.

– Молчи, поганец, а то я тебя голыми руками…

Молниеносным движением Чернышов вскинул «ТТ» и нажал на спуск.

Грянул выстрел, и Егор ощутил, как прижимавшееся к нему тело вздрогнуло и обмякло. Рука, сжимавшая горло, отвалилась, как неживая, и послышался глухой удар об пол.

Он медленно обернулся.

Пронов лежал на спине, откинув руку с пистолетом назад. В левой половине его объемистого черепа темнела небольшая красная дырочка. Как будто окурок затушили. Только окурок оказался смертельным.

– Хороший выстрел, – сказал Егор, впервые за всю свою жизнь не испытывая жалости к убитому человеку.

– Да, – ответил Чернышов, подходя к нему. – Не разучился еще.

Он спрятал пистолет и взял Егора за плечи.

– Ну, как ты?

– Нормально, – улыбнулся тот.

– Хорошо, – без улыбки кивнул генерал. – Он секунду помедлил. – Надо лететь, Егор.

– Куда? – удивился тот.

– На аэродром.

– Ладно, – согласился Егор. – Но… зачем?

– По дороге расскажу. Пошли. Времени нет.

Они сели вместе с частью спецназовцев в вертолет, который так и не заглушал винтов, и тут же поднялись в воздух.

Sic transit Gloria mundi[2]