Князь Андрей Волконский. Партитура жизни - Елена Дубинец

Я заинтересовался экспериментальным музыкознанием. Если раньше музыкознание было исключительно книжным, то с недавних пор либо исполнители стали учеными, либо ученые стали пытаться играть и допытываться, как различные идеи реально воплощались в музыке прошлого. Конечно, такой метод носит гипотетический характер, но это лучше, чем ничего!

У меня вдруг возник такой вопрос: куда девалась древнегреческая музыка? Не может быть, чтобы народ, у которого есть Платон, Аристотель, Эсхил, Софокл и замечательная архитектура, не имел музыки. Могла ли она исчезнуть? Те небольшие отрывки, которые до нас дошли в записи, можно считать явно неудовлетворительными. Они нам абсолютно ничего не дают, поскольку это все-таки музыка устного предания. Блаженный Августин, еще когда эта музыка существовала (греко-римская, в широком смысле), оставил некоторые сведения о ней, но я начал думать совсем по-другому.

Когда арабы стали завоевателями, они – например, в Сирии – набросились на все греческое. Они были бедуины, и вряд ли у них была какая-то своя ученая музыка. И тем не менее сначала в Дамаске, а потом в Багдаде появились ученые музыканты. Не заразились ли они от греков?

Ученая музыка на голом месте не бывает. Греко-римская музыка не могла просто исчезнуть, взять и пропасть. Она все равно передавалась в устной традиции и проникла в ученую арабскую музыку. Арабы были кочевники и бедуины до того, как появился Мухаммед. А ученая музыка у них возникла, когда появились калифы, в Дамаске и потом Багдаде. Это уже городская цивилизация, с другими законами. Они ведь с жадностью набросились на греческую философию. Все их теоретики – аль-Фараби, Авиценна – писали о музыке и ссылались на греческие трактаты. Где они могли услышать об этих трактатах? Ислам зародился в VII веке, а эти ученые жили уже в IX–XI веках. Откуда они могли знать, что такое греческая музыка? Значит, оставались какие-то следы? Стали вновь воспринимать творения философов и Аристотеля.

Откуда взялась, скажем, церковная музыка, какие у нее истоки? Мне показалось, что истоки находятся в звукорядах, которые использовали греки. Я стал копаться. Есть такая монашенка-маронитка[50] сестра Мария Керуз. Она занимается церковным наследием не только Антиохии, но и Константинополя, у нее есть запись под названием «Византийская музыка». Поет она и по-гречески, и по-арабски. Когда я ее услышал, понял, что нащупал правильный путь. После этого стал слушать современную греческую службу, в которой восстанавливаются старинные традиции. Как и в России, в Греции тоже произошла своеобразная европеизация, но монастыри сохранили старинные традиции.

Слушаю я эту музыку и понимаю, что весь музыкальный звукоряд совершенно не диатонический, есть микроинтервалы. Откуда это взялось? Всем известно, что в греческой теории различали диатонику, хроматику и энгармонику. Но мне это кажется очень неубедительным: думаю, на самом деле все было гораздо тоньше. Древнегреческие, даже эллинистические, традиции перешли, с одной стороны, к арабам, а с другой – все-таки в церковь, и даже частично в западную. Например, сошлюсь на амврозианское пение. Тут есть источник – это блаженный Августин, который был своего рода учеником святого Амвросия. Он пишет, что Амвросий и его прихожане были осаждены арианами, заперлись в церкви и всю ночь пели. Пели они, как он пишет, «на восточный манер». А в другом варианте прямо говорится, что они пели на антиохийский манер.

Марсель Перес[51] сделал попытку реконструкции этого пения. Пригласил греческого певчего, сестру Марию Керуз и обучил свой вокальный ансамбль петь микроинтервалами и не-диатонически в нашем смысле слова. Конечно, все это только гипотезы, и абсолютно нельзя быть уверенным, что в Милане в IV веке так пели. Ансамбль Переса слишком хорошо поет, а в тех условиях вряд ли пение могло быть на таком высоком уровне.

Если взять староримскую литургию (кстати, их было несколько), которая была гораздо более строгая, даже там тоже еще чувствуется единство с Востоком. Ведь папа Григорий был апокризарием[52] в Константинополе в течение восьми лет, а кроме того, весь юг Италии был византийским. В течение примерно ста пятидесяти лет многие папы Римские были греки по происхождению, и даже один из них был сириец. Все это не могло не отразиться на литургиях, и только постепенно пение выравнивалось.

Когда Карл Великий решил навести порядок, он создал центр в городе Мец, где были певчие-галлы. Когда он приехал в Рим с этими «варварскими» певчими, все начали над ними издеваться, говорили, что они квакают, как лягушки, и поют хриплыми голосами. Произошел неприятный дипломатический инцидент. Тогда Карл призвал певчих из Рима, которые уверяли, что поют, как учил папа Григорий, и те стали распространять свое пение.

Откуда вышло так называемое григорианское пение? Это, в общем-то, полукровка – смесь римского пения с галликанским. По сути дела, единого галликанского пения, конечно, не существовало, так как в Галлии не было единого центра. Существовало много разновидностей галликанского пения. Оно до нас не дошло, исчезло. Однако чувствуется, что пение, существовавшее в Меце, очень отличается от римского, и в первую очередь чудными, ни на что не похожими мелизмами. Я обнаружил, что диатоника в нашем понимании слова появилась не раньше конца IX века.

Когда появился цистерцианский орден[53], Бернард из Клерво поехал в Мец и решил, что украшения в их пении были излишними. Этот орден чрезвычайно строгий, и, кроме того, архитектура храма такова, что там огромная реверберация и никакие мелизмы невозможны. Если в одном конце такой церкви прошептать, слышно в другом. Петь там надо медленно, потому что иначе получается каша. Бернард все мелизмы упростил и свел все к одной октаве. Это соответствовало идейным представлениям этого ордена. Тут уже можно говорить о григорианском пении.

От одноголосия к многоголосию

Слово «тенор» происходит от глагола «держать». Это не голос человеческий, а держатель. Постепенно так стал называться нижний голос, а первоначально это была струна монохорда. Когда певчие должны были петь, они ориентировались на звук этой струны, который был эталоном. Он заменял бурдон – то есть это бурдон, которого не было. Таким образом можно было строить интервалы, исходя из основной ноты, которая была на этой струне на практике. А в теории струну делили. На монохорде есть подвижная штучка – движок, который можно было двигать по струне, а внизу были деления, отмеченные на доске. Можно было остановить движок и получить нужный звук.