Всяко-разно об искусствах - Август Котляр

В общем, некоторые сведения об устройстве воинской службы как в целом, так и времён Великой Отечественной у меня были. Когда мой дед, Моисей Израилевич Котляр, навещал меня на срочной службе в армии, он обратил внимание, что, по сути, в армейском устройстве и духе армии со времен его службы мало что поменялось. Сам дед словил пулю в грудь и осколок, перебивший и почти оторвавший руку, 12 июля 1943 года в атаке под Прохоровкой, после чего полтора года мыкался по госпиталям и был комиссован — руку не ампутировали, но она больше не работала, а осколки раздробленной плечевой кости ещё долгие годы выходили с нагноениями.

Война для меня — не пустой звук, я родился всего лишь спустя 20 лет после войны, мои родители пережили войну, вся семья пережила войну, и воевали все мужчины. И вот, вчера, 6 мая 2023 года, кино “Позывной “Журавли” погрузило меня в август-сентябрь 1943 года, и было ощущение, что я сам там. Придирчиво я всматривался в форму, технику, нарады, вслушивался в слова и мелодику речи — и не нашёл явных киноляпов. Я даже не стал хлестать коньяк перед показом, то есть наступил на горло своей любимой песне, чтоб глаз и ухо сохранили остроту и нацеленность на выявление шняги и лажи, — и не нашёл, так, нюансы незначительные, которые никто больше и не заметит. У меня как-то вышел не самый приятный разговор с режиссёром Сергеем Мокрицким по поводу его фильма “Битва за Севастополь” с любимой нашей Юлей Пересильд. Сам по себе фильм хороший, но я стал выговаривать Мокрицкому за зубы. В прямом смысле. Я говорил: “Серёжа, где это видели такие ровные хорошие белые зубы в 1940-х годах? Посмотрите, все у вас улыбаются как Том Круз и Джулия Робертс! Но при этом Голливуд не делает ошибок в серьёзных многоденежных постановках, даже в “Пиратах Карибского моря” персонажам сделаны гнилые чёрные зубы, а у капитана Джека Воробья нормальные жёлтые зубы и коронки. В 1940-е годы, после недоедания в 1920-е и 1930-е, наш народ мучался зубами — у всех были жёлтые, прокуренные, неухоженные зубы, протезы, мосты, коронки, это раз. И были другие причёски, это два. И другие выражения лиц, это три…” Короче, Мокрицкий слегка на меня обиделся, и сказал, что кино — это художественное произведение, и он, как автор, оставляет за собой право создавать его так, как считает нужным. Я не стал с ним спорить, потому что если два дядьки упёрлись, каждый в свою правоту, то никакой истины им не найти, кроме как ругани с переходом на личности, мордобоя и навсегда испорченных отношений.

И вот, я смотрю “Позывной “Журавли”, на руке одного из персонажей, у дяди Феди, я вижу правильную наколку времён культа личности, а зубы у него редкие и жёлтые, а лицо измождённое и щербатое. И сразу видно — вот она, правда жизни, и форма на нём сидит так, как она сидела на советских военнослужащих, а на немецких офицерах она в этом фильме сидела так, как сидела в реальности — подогнано и ладно, и даже в этом кине один немецкий офицер дрючит своих солдат, чтоб всё было как положено, аккуратно и чисто. Кастинг вообще в этой картине сделан очень толково. Во-первых, в группе разведчиков, которых называют “журавлями” по их позывному имени (Алекс — Юстасу), присутствует этнически правильное сочетание — русские, украинцы, еврей и грузин. Согласно статистике, именно эти четыре этноса проявили наибольший героизм и среди них самое большое количество Героев Советского Союза. Во-вторых, лица у героев очень фактурные, такие сейчас нечасто встречаются; известно, что каждому времени свойственны свои выражения лиц, какие-то свои особенности, и по лицам, по выражениям на лице, можно определить, когда эти люди жили — на них на всех лежит обязательный отпечаток того, что называется “цайтгайст”, дух эпохи, а на евреях ещё и лежит “идишкайт”, такая некая еврейскость, что мы промеж себя деликатно называем “синайская печаль в глазах”.

Что ещё мне зашло, так это игра Владимира Веревочкина, которому было уже за тридцать, когда он играл главного героя лейтенанта Ивашова, которому, по сюжету, 25 лет. Это очень правильно, потому что восемьдесят лет назад молодые люди выглядели существенно старше своих лет — имеется в виду наше представление, как выглядеть нынче, чтоб внешне соответствовать своему календарному возрасту. И видно, что этот лейтенант Ивашов носит в себе какую-то глубину, какую-то тайну, какую-то трагедию. Верёвочкин очень выразительно сыграл сложносочинённого персонажа: лейтенанта Ивашова везут в трибунал, но он умён и наблюдателен, и догадывается, что застрявшая на пути его конвоя машина с военными — это немецкая разведывательная или диверсионная группа. Догадливость спасает жизнь и ему, и важному офицеру Красной Армии, благодаря ходатайству которого Ивашов поступает командиром к “Журавлям”. Там из-за чувства долга и смелости Ивашов упарывает косяк, из-за чего хороший человек теряет жизнь. К чести Ивашова, он не уклоняется от ответственности и не переводит стрелки, а признаёт, что это его дурь привела к гибели человека, и готов нести ответственность. Он со своим максимализмом сначала с трудом вписывается в это сборище отмороженных на всю голову головорезов, для которых каждый день — последний. Командовать ими — это всё равно, что пасти стадо диких кошек. Но благодаря мудрому зэку дяде Феде, всё же голос здравомыслия иногда простукивается в голове лейтенанта-максималиста, и это помогает как выполнять задания, так и сберегать вверенные ему жизни.

По ходу в фильме проворачивается и любовный треугольник — мединструктор Василькова крайне симпатизирует Ивашову, но тот влюбляется в случайно залетевшую к ним “ночную ведьму” и Героя Советского Союза капитана Гринёву; сближает их то, что они потеряли в войне супругов. Василькова же, вероятно, просто ведьма, потому что она проделывает магические обряды, заговаривая рюмашку с водой и расплёскивая её вослед уходящим на очередное задание “Журавлям”. Обыгрываются ещё две сугубо военные темы — тема сыновей полка и тема военно-полевых жён. А это глубоко человеческие темы, но человечность здесь особая, которая проявляется в экстремальных, крайне специфических обстоятельствах. “Журавли” приводят с собой мальчонку-сиротку, отмывают, отогревают, а потом им велено отправить дитё в тыловой детдом. А это разрыв по-живому, но человеческое одолевает дисциплинарное. И чтобы легализовать нарушение приказа и дисциплины, в бой за мальчонку вступает военно-полевая жена самого большого полкового начальника, тоже начальник, но медицинской службы. Она ловко