Путь шута - Кирилл Бенедиктов

Минут через пятнадцать музыка стихла — не умолкла совсем, а перешла в почти незаметный, не мешающий разговору фон, — и Ардиан снова навострил уши.

— Твое время заканчивается, — деловито сказала Мира. — Впрочем, если хочешь, можешь доплатить еще за полчаса.

— Я бы с удовольствием, госпожа. — Голос Олафа слегка подрагивал. — Но мне в восемь вечера заступать на дежурство… Если позволите, я приду к вам послезавтра, у меня как раз будет свободный вечер…

— Там поглядим, — не стала обнадеживать его Мира. — Позвонишь мне послезавтра с утра. А сейчас покажи, что ты там принес. Можешь притащить в зубах…

Из коридора донеслись странные звуки — видимо, Олаф, изображая огромную собаку, потрусил в прихожую на четвереньках. Ардиан заглянул в щель, но ничего не увидел.

— Что ж, неплохо, — похвалила гостя Мира. — Пожалуй, я довольна тобой сегодня, раб. Можешь вылизать мне ножки.

Олаф, урча и повизгивая, бросился осуществлять свою мечту.

«Он скоро уйдет, — подумал Ардиан. — А мне нужно решить, как вести себя с Мирой дальше. Относиться к ней, как прежде, я уже не смогу. Делать вид, что ничего не слышал или не понял, — тоже… Но и уйти сейчас невозможно. Придется оставаться… прятать глаза и терпеть эту боль в груди… Ну почему я не успел смыться раньше, чем приперся этот скот Олаф?»

Когда в прихожей хлопнула дверь и Мира наконец открыла чулан, он все еще искал ответ.

— Выходи, — сухо приказала она.

Ардиан с трудом поднялся на ноги. От долгого сидения на полу у него затекли мышцы.

— Я не понимаю… — начал было он, но Мира прервала его, резко махнув рукой.

— Забудь обо всем, что слышал. — Она покосилась на щель в двери и криво усмехнулась. — И обо всем, что видел, тоже забудь. Это единственный выход.

— А если я не смогу? — спросил он с вызовом.

— Тогда тебе будет лучше сразу уйти. Пойми, я тебя не выгоняю. Просто то, что случилось, не предназначалось для чужих глаз. Вообще. Понимаешь?

Ардиан упрямо замотал головой. Он отдавал себе отчет в том, что развивать эту тему опасно, но ничего не мог с собой поделать.

— Представь, что я застала тебя в тот момент, когда ты играешь со своим дружком, — сказала Мира. — Тебе ведь было бы неприятно говорить об этом?

— Я не… — начал Ардиан, но она вдруг легонько шлепнула его по щеке.

— Не ври мне, малыш. Все мальчики этим занимаются, одни больше, другие меньше. Но никто не будет делать этого напоказ. Также и здесь. Говорить об этом мне неприятно, поэтому, будь добр, не задавай никаких вопросов. А лучше всего просто забудь.

Хачкай пожал плечами. Забыть, как голая Мира сидела верхом на Олафе и погоняла его хлыстом? Не понимает она, что ли, что такие вещи забыть нельзя?..

— Ладно, — нехотя ответил он. — Я постараюсь… А кто-нибудь еще к тебе придет?

Мира едва заметно улыбнулась.

— Возможно. Но больше ты в чулане сидеть не будешь. Отправишься на улицу. Хватит с меня подглядываний в замочную скважину. — Она прошла в комнату, села на кровать и вытянула ноги в черных ботфортах. — Помоги снять сапоги, Арди!

Ардиан автоматически шагнул вперед, но внезапно остановился, словно налетев на невидимую стену. Он будет помогать снимать сапоги шлюхе?

Но сейчас она была совсем непохожа на ту Миру, которая издевалась над Олафом. Перед Ардианом сидела очень уставшая, очень красивая девушка, которой явно хотелось поскорее забыть о последних двух часах своей жизни.

— Мира, — сказал он жалобно, — я не понимаю…

— Не нужно ничего понимать, — голос у нее тоже изменился, стал хрипловатым и тихим, — просто помоги мне, я жутко вымоталась. А потом мы с тобой напьемся. Плохо, конечно, спаивать маленьких, но сдается мне, ты тут взрослеешь прямо на глазах…

Тогда он подошел и крепко обнял ее, зарывшись лицом в рыжие пахнущие фиалками волосы.

Глава 8

Монтойя. Бремя Белых

— У меня сегодня играют в покер, — небрежно роняет комиссар Шеве, когда мы возвращаемся с патрулирования. — Присоединяйся, капитан.

— С удовольствием, комиссар.

Жизнь на базе скучна и монотонна, развлечения у нас все больше простые и незамысловатые. Многие миротворцы предпочитают бордели, но я не из их числа. Возможно, я чересчур брезглив, хоть это и странно для человека с моей биографией.

А вот покер я люблю, да и вообще не представляю себе, как можно его не любить. Тем более что у комиссара обычно собирается хорошая компания. Пьют, как правило, немного, и это мне тоже по душе. Я не трезвенник, но никакого удовольствия в том, чтобы надраться до синих свиней, не нахожу. А вот посидеть пару часов за стаканчиком старого доброго скоча для меня истинное наслаждение. Комиссар, даром что француз, знает толк в настоящем шотландском виски. Впрочем, у него имеется также большая коллекция коньяков, которую он пополняет после каждого отпуска, но к коньякам я отношусь с прохладцей. Вот босс — тот, как мне иногда кажется, способен продать мать родную за бутылку какого-нибудь Otard Extra из погребов Паради Шато де Коньяк. Но босс, к счастью, появляется у Шеве редко, К счастью — потому что лучшего игрока в покер я в жизни не встречал. По его сонной одутловатой физиономии, по его фирменному взгляду утомленной рыбы не только нельзя догадаться, какой расклад у него на руках, но и вообще понять, следит ли он за игрой или просто дремлет, как это порой случается на совещаниях. Однако заканчивается партия с участием босса всегда одинаково: босс неизменно встает из-за стола несколько богаче, чем за него садится.

На всякий случай я уточняю у Шеве, будет ли там генерал. Комиссар со значением смотрит на меня и медленно качает головой.

— Зато будет кое-кто, с кем тебе полезно познакомиться, Луис.

Я поднимаю брови, но Шеве больше ничего не добавляет, и я предпочитаю не лезть к нему с расспросами.

На КПП нас маринуют минут десять. Два дня назад босс распорядился ввести усиленный порядок несения службы, и сразу же выяснилось, что необходимость выполнять все пункты инструкций, разработанных для режима усиления, съедает чертову уйму времени. С чем связана эта активность, никто толком не знает, но меня не оставляет ощущение, что виной всему наш позорный прокол в «Касабланке».

Кстати, никаких репрессий за провал операции по поимке хаддаровского эмиссара не последовало. Босс мрачно выслушал доклад Шеве, подвигал белесыми бровями, пожевал бескровными губами, словно порываясь произнести что-то в наш с комиссаром адрес, но, по некотором размышлении, раздумал. Ограничился коротким распоряжением рыть землю дальше. А на следующий день приказал ввести усиление.