Пасьянс на красной масти - Кирилл Шелестов

— Эльдар! — одновременно воскликнули Ирина и ее мать.

— Если ты опять ночевать не приедешь, я запру бабушку в подвале, а завтра не пойду в школу! — злорадно пообещал Эльдар.

— Я тебя накажу! — пригрозила Ирина, поспешно устремляясь к выходу и увлекая меня за собой.

— Я сам тебя накажу! — крикнул он, захлопывая за нами дверь.

В машине она сразу кинулась меня обнимать. Я ощутил запах роз и почувствовал под ладонью ее узкое хрупкое плечо.

— Я так рада! — повторяла она, закрыв глаза и водя щекой по моей щеке, чтобы не испачкать меня помадой. Я погладил ее по волосам и бережно отстранился.

— Нам необходимо повидаться с Собакиным, — осторожно сказал я.

— Зачем? — удивилась она. —Я никого не хочу видеть! Давай сегодня побудем вдвоем. Ну, пожалуйста!

— Давай, — согласился я. — Только сначала поговорим с Собакиным.

Она вздохнула.

— Хорошо, — проговорила она с несвойственной ей покорностью. —Я буду послушной девочкой. Делай то, что ты считаешь нужным.

— Где его найти? — спросил я.

— Его жена звонила мне часа полтора назад, сказала, что они собираются в «Фантом». Они там почти каждый вечер. Можно, конечно, уточнить. — Она достала телефон.

— Не надо, — остановил я ее. Я был уверен, что сам Собакин ей не ответит. — Найдем где-нибудь.

4

В будние дни наши рестораны обычно пустуют. Провинциалы берегут силы для шумных загулов в выходные.

Собакины сидели в зеркально-мраморном сумеречном зале ресторана, который сейчас, в отсутствие народа, выглядел огромным и гулким. Несколько других посетителей казались затерянными в его недрах и нишах. На разноцветной сцене двое молодых ребят в черных шелковых рубашках с белыми бабочками исполняли какие-то гитарные вариации. Неподалеку от Собакиных отирался здоровый парень в сером костюме, с довольно глупой физиономией, подозрительно оглядывавший всех вновь прибывших.

Когда Собакин увидел нас с Ириной, он переменился в лице и сделал какое-то инстинктивное движение в сторону, словно хотел спрятаться. Но Ирина, ничего не замечавшая, радостно подбежала к ним и расцеловалась с обоими.

— Как хорошо, что вы пришли! — сразу принялась сюсюкать жена Собакина, окидывая меня своим особенным призывным взглядом.

Собакин поднялся и протянул мне руку. Я не обратил на нее внимания, придвинул стул Ирине и сел сам, не дожидаясь приглашения. Собакин слегка побледнел. По моей реакции он сразу догадался, что я все знаю. Он шмыгнул носом, довольно нервно поправил безупречный воротник голубой расстегнутой рубашки и снова опустился на стул.

— Ты что, обзавелся охранником? — беззаботно удивилась Ирина, кивая на парня в костюме.

— Давно пора! — самодовольно отозвалась жена Собакина, не то одергивая свою короткую юбку, не то, наоборот, задирая ее еще выше. — Все приличные люди ходят с охраной, только мы вечно позоримся, как лохи!

Собакин, избегая смотреть в мою сторону, принялся что-то путано объяснять, но я его перебил.

— Рассказывай, дружок, — сказал я ему.

— О чем рассказывать? — переспросил Собакин, неумело разыгрывая удивление.

— О своих успехах в бизнесе! — с напором предложил я. — О том, какую удачную сделку ты провернул!

Собакин беспомощно моргал, вероятно пытаясь что-то лихорадочно придумать. Я ждал, не сводя с него взгляда. Обе женщины, почуяв недоброе в моем тоне, затихли и вопросительно смотрели на нас.

— Давай, давай, не тяни, — торопил я Собакина.

— Что, прямо здесь? — выдавил он.

Я не ответил. Он растерянно обернулся на своего охранника, настороженно прислушавшегося к нашему разговору, потом вновь повернулся ко мне и судорожно сглотнул.

— Так получилось! — пробормотал он наконец. Я зло усмехнулся этому дурацкому объяснению.

— Да неужели?! — спросил я насмешливо.

— Что происходит? — нахмурилась Ирина. — О чем вы говорите? Мы ничего не понимаем!

— Он продал твои акции, — сказал я, не поворачиваясь к ней и не отрываясь от Собакина. Тот дернулся и вцепился в ручки кресла. — Храповицкому. За двести пятьдесят тысяч.

Повисла пауза. Даже жена Собакина замерла. Видимо, он не рассказывал ей об этой махинации, потому что на ее самоуверенном лице проступил страх. Мне казалось, я слышал, как тяжело дышит Собакин. На лбу у него выступила испарина.

— Вы шутите? — Ирина переводила недоверчивый кошачий взгляд с меня на Собакина. — Илья, объясни мне, о чем он?

Собакин облизнул языком пересохшие губы.

— Я не продал их, — выговорил он хрипло. — Я их… спрятал. Мы так договорились с Храповицким! На меня давили бандиты, и я хотел, чтобы акции им не достались…

Припертый к стене, он выкручивался и нес какую-то чушь. В его словах не было никакого смысла.

— Что ты плетешь?! — крикнула Ирина, теряя терпение. — Где мои акции?!

Собакин дрожащими пальцами схватил салфетку, промокнул лицо и посмотрел на свою жену. Как ни странно, это придало ему силы.

— Я их продал, — вдруг признался он. — Продал Храповицкому. — Он перевел дыхание и повысил голос. — Я имел на это право!

— Какое право? — не веря своим ушам, ахнула Ирина. — Это же мои акции!

— Нет! — воскликнул он с отчаянием загнанного в угол человека. — Не твои! Это акции твоего мужа. Который меня обманул! Он выкинул меня из бизнеса! Он остался мне должен двести тысяч долларов. Даже больше, если считать с инфляцией! — Перешагнув какую-то черту, Собакин теперь говорил страстно, с возмущением. — Для него это была ерунда, копейки! Он на свои развлечения тратил больше! А для меня это было целое состояние. И я ходил к нему несколько лет, каждую неделю! Ждал в приемной. Унижался. А он орал на меня. И пугал меня бандитами. — При этом воспоминании его окрепший было голос дрогнул и глаза увлажнились. — И он мне так их и не отдал!

— Но при чем тут я?! — выкрикнула Ирина. Она была вне себя.

— Но ты же знала! — горячо возразил Собакин. — Ты знала о том, что он меня обманул! И ты не предложила мне вернуть этот долг! Ты решила оставить себе бизнес Федора. Вместе с моими деньгами. То есть ты решила их присвоить, точно так же, как присвоил он! И ты еще попросила меня, чтобы я тебе помог их спрятать! Чтобы я помог тебе спрятать украденные у меня деньги! Что мне оставалось делать?

Ирина совершенно не была готова к такому обороту. Мне показалось, что она даже потерялась.

— Ты действительно веришь в то, что ты говоришь? — по-детски изумилась она. — Но ведь ты обманул меня! Ты твердил, что ты мой друг!

Собакин сглотнул, и его острый кадык прокатился вверх и вниз.

— Вы никогда не считали меня другом! — отрезал он убежденно. — Ни ты, ни твой муж. Вы вообще не считали меня человеком. Если меня можно обобрать и я ничего не могу сделать в ответ, значит, я просто червяк. Грязь на дороге. А я не хуже вас! Я честнее. Я продал их за двести пятьдесят тысяч. Я не просил пятьсот или шестьсот. Я вообще не торговался, хотя мог бы! И после уплаты налогов у меня останется даже меньше, чем вы, ты и твой муж, мне должны.

— Мерзавец! — задохнулась Ирина, бросаясь на Собакина. — Вор! Ты украл у меня!

Она влепила ему оплеуху и, прежде чем я успел ее остановить, вцепилась в ворот его рубашки. Собакин отшатнулся. Раздался треск швов. На пол полетели тарелки, бокалы со звоном опрокинулись, вино пролилось на стол. Все вскочили, включая собакинского охранника, который, пыхтя, топтался сзади, не зная, что предпринять.

Ирина по-женски неумело колотила Собакина ладонями наотмашь, а он втягивал голову в плечи и закрывал лицо руками. Мы с женой Собакина пытались вмешаться, но безуспешно. Немногочисленные посетители ресторана и официанты глазели на нас с испуганным недоумением.

— Я убью тебя! — кричала Ирина на весь зал. — Я клянусь тебе, я убью тебя!

Наконец, мне удалось их разнять, и, схватив вырывавшуюся Ирину в охапку, я почти насильно вытащил ее из клуба.

5

В машине она словно окаменела. Как в ту ночь, когда я вез ее после гибели ее мужа, она сидела молча, выпрямившись, высоко вскинув подбородок и глядя прямо

перед собой невидящим взглядом. Только сейчас ее глаза оставались сухими, без слез.

Мы не сказали ни слова. Я довез ее до ее одинокой квартиры и остановился, не зная, что делать дальше. Не глядя на меня, она открыла дверцу машины и вышла. Следом за ней я шагнул в подъезд.

Когда мы уже были в ее тесной, убогой квартире, она вдруг повернулась ко мне и, сверкая глазами, выкрикнула с неожиданной ненавистью, прямо мне в лицо:

— Только не смей мне напоминать, что ты меня предупреждал!

Я растерялся.

— Я не собирался, — пробормотал я. Видя мою реакцию, она сразу остыла.

— Извини, — сказала она затихая. — Я понимаю, что ты тут ни при чем.

Мы долго сидели на кухне, не включая свет и не разговаривая. Она рассеянно смотрела в черное окно, и ее лицо в темноте было пустым и усталым. Если бы заплакала, ей, наверное, стало бы легче. Но она не плакала.