Жития византийских Святых - Сборник

Когда оба они, патриарх и великий Михаил, вышли из императорского дворца, святейший патриарх пригласил святого пойти с ним, и они взошли в его келью. Патриарх просил Михаила остаться до определенного ему Богом последнего дня. Святой отец наш, не привыкший к ослушанию, подчинился просьбе его и был с ним, радуясь и проводя время в молитве, посте, всенощном стоянии и бдении. За пять дней до своей кончины он просит святейшего вселенского патриарха Мефодия отпустить его в монастырь, чтобы ему умереть в своей келий. Тот же не хотел разлучаться с Михаилом и просил приять кончину в патриаршей его келий, но, видя, как сильно святой скорбит и тоскует, что его не отпускают в монастырь, и не желая его печалить, отпустил Михаила в сопровождении своего святого клира.

Возвратившись в обитель свою, Михаил идет в храм во имя священномученика Анфима. И, попрощавшись с этим мучеником Христовым, исповедник Христов и мученик направляется в так называемое тамошними монахами убежище, где покоятся славные и святые мощи святых мучеников Вавилы и 84 его учеников. [354]И, припав к их святым гробницам, он молил святых мучеников не оставлять его в пути, который предстоит ему, и своим заступничеством перед Богом оборонить их общий святой монастырь от злого соблазна. Попрощавшись с этими мучениками, он вышел из храма и отпустил всех бывших с ним клириков великой[288] Божией церкви, дав им святое целование и помолившись за них.

Они удалились, и вот ученики его встретили праведника со свечами, курильницами и песнопением: “Слава Тебе, Господь Христос, гордость апостолов, радость мучеников”, и так далее. И, приветствовав их, он направляется вместе с ними в храм сорока святых мучеников. Михаил попрощался с ними и вошел в усыпальницу святых исповедников, отцов наших Германа и Феофана, и пал на святые могилы их, слезно молясь и говоря: “Святые исповедники Христовы и богоносные отцы, се иду к вам по велению Господа лежать с вами телесно. Прошу, чтобы по молитвам вашим и в Небесном Иерусалиме я был вместе с вами”. После прощания с ними он указывает место, куда сложить его святое и нетленное тело, и входит в свою келию.

В субботу 19 декабря на память святого великомученика Игнатия он велел отслужить панихиду в его приделе, [355] находящемся в храме во имя святого великомученика Анфима. Затем, после утренних песнопений, Михаил возвращается к себе в келию, и призывает многочисленных учеников своих, и говорит им: “В плоти сей мне уж больше не стоять с вами на всенощной молитве, ибо, как я вам сказал, меня призывает Бог”. Когда святой промолвил это, все начали плакать и стенать, не в силах подумать об утрате святого старца. А великий человек Божий со слезами говорит им: “Оставайтесь, отцы и братья, оставайтесь в месте сем и с благодарностью терпите все испытания до отшествия своего из этой жизни и повинуйтесь власти [289] игуменов ваших, которые будут после меня, а я заступлюсь за вас перед Богом в страшный день Судный, [356] когда Он придет воздать каждому по делам его”.

Вслед за этими словами Михаил в последний раз всех облобызал, лег на постелю свою, сложил руки для молитвы и со словами: “В руки Твои предаю дух мой” — почил 4 января.

Уместно тут вспомнить слова Священного писания: “Дорога в очах Господних смерть святых его”. [357]Вседержитель Бог почтил отшествие его чудом. Ибо одному монаху из паствы его много лет одержимому нечистым духом [358] — за какое прегрешение, не знаю, но Бог знает, по слову апостола, [359] не было дано освободиться от этого демона до отшествия праведника: Бог, мнится мне, предопределил лучшее — монаху очиститься кончиной этого праведника, а тому возвыситься из-за великого чуда. Ведь когда блаженный предал святую свою душу в руки Господа, нечистый дух вскричал и, нещадно истерзав монаха, вышел из него и исчез по невидимой Божией силе.

Недостойный труд сей написал я со слов родных святого, знавших его людей, тех, кто разделял с ним трапезы, жил с ним под одной крышей, и учеников его, а также со слов сподвижников тирана. Что же я скажу тебе, о честной отец, пресвятой Михаил? Поведать о твоем исповедничестве и жизни превышает силу человеческую, ибо деяния твои велики и заслуживают похвалы, превосходящей обычную. Мученик Божий, ты единый подражал владыке Христу страданием за его икону и смелым исповеданием веры, ты, [290] пресвятой Михаил, страж всего нашего рода, воитель против демонов, почитатель святых икон, целитель страждущих и тихая пристань для терпящих бурю, путеводитель заблудших и опора православных, вселенский светильник, просвещающий души, омраченные ересью, сообщник ангела и соименник архангелам, [360] водящий с ними хороводы, слуга Святой Троицы, освятитель душ человеческих, во истинной вере приявших и прославивших подвиг твой, и, чтобы быть кратким, праведник, неутомимый во всяком благе и во всяком деле, гордость подвижников, цвет праведников, правило монашествующих, светильник наставников, образец для подначальных, совенчанник мучеников. Слуга Бога Слова, прими мое слово, чтобы в здравии и крепости душевной и телесной я по достоинству благодарил и славил прославившего тебя Господа нашего Христа, которому почитание и поклонение ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Жизнь и деяния Святого отца нашего Николая

Симеон Метафраст

Жизнь и деяния святого отца нашего Николы Чудотворца

(Х в.)

(Текст переведен по изданию: G. Anrieh. Hagios Nikolaos. Der heilige Nikolaos in der griechischen Kirche, Bd. I, 1913)

Сколь ни мудра рука зографа в искусстве подражать жизни и сколь ни изощрена воспроизводить образы предметов, слово сравнительно с изображением много искуснее показывает то, что ему угодно, и делает это наглядным, в более сильной степени побуждая к подражанию, подстрекая души к ревности и наставляя таким же деяниям. Потому боголюбезная жизнь, отображаемая словом, многих может наставить к добродетели и внушить им ревность о том же. Житие божественного отца Николая, как едва ли какое другое, услаждает слух, радует душу и путеводит[292] к добродеянию. Нам должно по мере своих сил пересказать его и представить словом (хотя оно известно большинству и знакомо) лишь одного ради, чтобы привести на память и тем усладить души, стремящиеся к добродетели.

Отчизна этого великого и пречудного отца — славный некогда ликийский город Патара, родители — люди благородные, достаточные, но не богатые, чуждые мирской славы и роскоши, прекраснейший для будущего их сына пример нестяжательности, ибо заботились только о добродетели и всячески к ней стремились. Они, посаженные при потоках благочестия, вовремя приносят плод[361] — святого Николая, и затем чрево матери заключает родовые муки, так что она остается впредь бесплодной и бесчадной, словно сама природа признает, что невозможно женщине этой родить другое подобное чадо. Мать, родивши этого своего первого и последнего благородного отпрыска, дала, однако, вместе с мужем обильный плод духу (ибо они благословенны были подлинным благочадием), сокровищницу добродетелей, я разумею пречудного того Николая. Отпрыск таких родителей, святой Николай, бесплодием своей матери явил свидетельство сродства с Крестителем, потому что тот рождением своим разрешил родильные муки матери, а этот навечно скончал. [362] Когда он был младенцем и лежал у материнской груди, Бог показал, каким будет Николай, достигнув разумного возраста. Ибо всю седмицу он, как младенец, сосал грудь, а по средам и пятницам вкушал молоко по разу в день, да и то лишь вечером, следуя еще до вступления в детский возраст святому правилу [363] и с [293] самого начала показывая склонность к воздержанию.

Так он рос, усваивая добрые нравы частично от родителей, а частично, как тучная земля, сам порождал их и взращивал; когда же пришло время, его отдали учителю.

Вследствие своих природных дарований и остроты ума в краткое время Николай превзошел большинство наук; всяческую же суету презирал и сторонился недостойных сборищ и бесед, уклонялся вступать в разговор с женщинами и даже не смотрел на них, заботясь лишь об истинно разумном. Он простился с мирскими делами и все время проводил в домах Божиих, приуготовляя себя к тому, чтобы стать достойным домом Господним. Так как святой много потрудился для ведения Святого писания и разумения божественных догматов, был украшен множеством добрых качеств и неукоснительно соблюдал подобающую иереям неукоризненность жизни, а также и потому, что нрав у него и до того, как он стал стар, был спокойный и рассудительный, его хотят удостоить пресвитерского сана. Попечением дяди, заменявшего ему отца, тогдашний предстоятель церкви в Мирах рукополагает его во пресвитеры [364]; так, Богом дарованный родителям, по их молитве он возвращается Богу. А этот архиерей Мир,[365] удостоенный божественного духа, видя, что душа юноши цветет добродетелями, предрек грядущее преизобилие у него благодати, сказав, что он будет благим утешителем печалящихся, добрым пастырем душ, подателем спасения тем, кто в опасности, и призовет заблудших на [294] нивы благочестия. Дальнейший рассказ покажет, что это в дальнейшем исполнилось.