Нехоженые Тропки (Любительский Перевод) - Саймон Грин

Темный лес становился все больше, надвигаясь из-за горизонта, пока не заслонил весь обзор. По мере приближения лошади беспокоились все сильнее, и к тому времени, как мы достигли края леса, они стали громко фркать, пытаясь сбросить седоков, и мы, фактически, силой заставили их пересечь границу леса. Они были умнее нас. В тот миг, когда мы вошли в дикие леса, я понял, что мы попали в чуждое место, которому смертные не принадлежат. Деревья были крупнее и выше всех, когда-либо виденных мною раньше, огромные и подавляющие своим многовековым возрастом. Это был старый лес старой Британии, древнее изначальное место, темное и угрожающее. Медленное движение меж вздымающихся деревьев походило на то, что ты снова стал маленьким ребенком, затерявшимся во взрослом мире. Единственную протоптанную тропу между плотно стоящими деревьями часто перегораживали низко висящие ветви, которые нам приходилось отодвигать.

- Никаких мечей и другого оружия, - шептала Ливия. - Мы ведь не хотим разбудить деревья.

Было по-преджнему невероятно тихо, как на дне океана. Никаких голосов животных, птиц и даже насекомых. Воздух был тяжелым, с острым мускусным ароматом земли, растительности и чего-то подобного. И время от времени налетающий ветер приносил невозможно сильный аромат какого-то ночного цветка. Копья мерцающего лунного света падали между деревьев, освещая естественные прогалины и давая нам ровно столько света, чтобы не сбиться с нашего подобия пути.

- Какие-нибудь люди здесь живут? – спокойно спросила Сьюзи.

- Они не посмели бы, - ответила Ливия так же спокойно. - Это - дикое место. Это - то, от чего мы пытаемся скрыться в городах.

- Тогда кто наблюдает за нами? - спросила Сьюзи.

- Леса, - сказал Марселлус. - И подданные Герни, конечно. Им известно о нас с тех пор, как мы пересекли границу. Единственная причина, по которой они не напали, в том, что они помнят меня и Ливию, и им любопытно. О выс двоих они могут подумать иначе.

И внезапно, без предупреждения между деревьями возникло движение. Тихое и грациозное, внутри лунного света, на границе видения. Что-то, что двигалось вместе с нами, убегая вперед или отставая, но всегда сохраняя наш темп. Время от времени оно останавливалось в пятнах света, показывая себя и мучая нас мимолетными видениями. Там были медведи и гигантские кабаны, и те, и другие давно исчезнувшие из тех немногих одомашненных лесов, что остались в современной Англии. Огромные олени с массивными ветвящимися рогами, и серые волки, длинные, тощие и дерзкие. Животные заполонили все вокруг, двигаясь в неземной тишине, медленно приближаясь, пока внезапно я не заметил, что мы сошли с тропы и движемся в каком-то новом направлении. Я быстро взглянул на Mарселлуса и Ливию, но те не казались ни встревоженными, ни даже удивленными.Сьюзи вытащила дробовик. Я жестами призвал ее к спокойствию, но она держала оружие на коленях, пристально глядя вокруг.

Сверкающие огни появились в темноте впереди, яркие и сверкающие, рисующие узоры, слишком запутанные для человеческих глаз; блуждающие бесплотные огни, недолговечные мгновения призрачного света, наполненные злым озорством и веселым безумием. Они сладко пели на нечеловеческом языке, маня нас. Птицы начали петь, кричать и выть, но это снова не было обычными птичьими звуками, слышанными мною прежде. Это были звуки, полные насмешки и опасности, явное предупреждение, что мы на вражеской территории. Один раз, в рваном просвете сверхестественного сияния, я видел группу эльфов, танцующих в тихой гармонии, грациозно двигаясь в строгих фигурах, вообще не имеющих никакого смысла или, возможно, смысл настолько глубокий, что обычный человеческий разум не мог постичь или вместить его истинное значение. Процессия барсуков пересекла наш путь, а потом остановилась, глядя на нас мудрыми всепонимающими глазами. Я чувствовал, как дикие леса вокруг нас живут, показывают нам все те формы жизни, мимо которых Человечество прошло, так их и не поняв. Жизни, которая скрыла себя от нас до тех пор, пока нам не станет слишком поздно возвращаться или убегать.

Внезапно огромные деревья отступили назад и в стороны, а лошади получили неожиданную остановку. Их головы безвольно склонились, как от наркотика или заклятия. Перед нами лежала громадная прогалина, освещенная, как днем. Болотные огни закручивали безумные круги, и появились другие, странные создания, состоящие только из света. Они дрейфовали вверху назад и вперед, огромные и изящные, похожие на морских скатов из переливающихся лучей. И прямо перед нами, на противоположной стороне прогалины, сидел старый бог Герни Охотник, и все чудовищные создания его дикого Двора.

Марселлус и Ливия соскользнули с лошадей и ожидающе смотрели на меня. Я посмотрел на Сьюзи, и мы вдоем спешились. Сьюзи несла дробовик небрежно, но, так или иначе, он всегда был нацелен точно в Герни. Мы вчетвером медленно шли через огромное открытое место, Марселлуса и Ливия возглавляли нас легко и спокойно, как будто они шли в церковь. А, возможно, так оно и было. С каждым шагом я чувствовал усиливающееся давление взглядов. Мы были окружены. Я чувствовал это. И, более того, я знал, что никого из нас не рады видеть здесь, в этом древнем изначальном месте.

Мы, наконец, оказались перед Герни Охотником, и он не выглядел тем маленькая, истощенным существом, известным мне по Крысиной Аллее. Тот Герни был старше на многие столетия, потерявший себя, свою власть за время безжалостного вторжения человека и его цивилизации, пронесшейся по бескрайним зеленым землям Англии. Этот же был Сущностью и Властью, богом природы в зените своего могущества и ее составной частью, и его широкая волчья усмешка ясно давала понять, что мы здесь исключительно с его дозволения. Мы были в его власти. У него была, как и прежде, приземистая и уродливая фигура, с изящной мускулатурой хищного зверя, но его плотное тело светилось примитивной мощью и божественным могуществом. Огромные козлиные рога круто загибались от низких бровей его огромной львиной головы, а в глазах стояла горячая ликующая злоба каждого хищника, который когда-либо существовал.

В нем были сила и живучесть, горящие как костер, и, лишь при одном виде его становилось ясно, что он может бежать без устали весь день и всю ночь и голыми руками разорвать добычу в конце охоты. Его темно-медная кожа была покрыта волосами такими жесткими, что напоминали звериный мех, а вместо ног были копыта. Он был Герни и Паном и смехом в лесах. Волынщик в воротах рассвета, и нечто с окровавленным ртом над бесчисленными убитыми. Его решительная улыбка показывала острые, тяжелые зубы, созданные рвать и ранить. От него пахло потом, дерьмом и звериным мускусом, и как раз в тот момент, когда мы смотрели, он небрежно мочился на землю, и острый кислый запах беспокоил зверей вокруг. Они тревожно шевелились и топтались. Их бог метил свою территорию.