Боксер: назад в СССР - Валерий Александрович Гуров

— Ты сам-то залезешь? — уточнил я у толстяка.

Тот показал большой палец, дескать, щас, смотри, как могу. Попятился шагов на пять от окна. А потом с разбегу подпрыгнул и рухнул животом на подоконник. На кухне аж посуда звякнула. Зато еще через пару секунд Сеня, пыхтя, завалился внутрь. К тому времени меня осенило гениальной мыслью.

Я оглядел святая святых всех местных запеканочных гурманов, увидел ту самую кастрюлю, которая перевернулась вчера. Подошел и заглянул внутрь.

Пусто.

Я взял кастрюлю и потащил к раковине. Включил на полную холодную воду.

— Миха, ты че делаешь?

— Как чего, будем варить компот! — безапелляционно заявил я. — Наш косяк, нам его и исправлять.

— Да ну… — трухнул Сеня. — Мы?

— Ну да!

Я прокрутил холодную воду и распорядился оттащить кастрюлю к плите. Тот помялся, но пошел поручение выполнять.

— А че не полную налил? — осведомился он.

Как будто от этого она стала бы легче. Я пояснил:

— Так туда еще черешню добавлять.

Я же, пока Сеня тащил неподъемную (для меня нынешнего уж точно) кастрюлю, зажег на плите самую большую конфорку. Огромная кастрюля встала на нее, как влитая. Чтобы вода быстрее закипела, я накрыл кастрюлю крышкой и довольно потер руки.

— Я помою ягоду, а ты найди сахар.

Пока Сеня искал названное, я принёс ягоду к столу и высыпал. Взглянул на то, что осталось от сениной футболки, пожал плечами и бросил уже как ветошь на пол.

— А мы точно успеем до мамкиного прихода?

— Помнишь, ты про юбочку говорил? — я хлопнул его по плечу.

— Понял…

Нашли сахар. Подойдя к мешку с кружкой в руке, которой собрался черпать песок, я задумался. Вопрос такой — сколько сахара надо добавлять, чтобы у неизбалованных пионеров в одном месте не слиплось? Методом научного тыка сыпанул несколько кружек сахара — хватит с головой. Сам я сахар не любил и давно исключил из своего рациона. Но тут сладенького хотелось. Все же я ребенок.

Вода в кастрюле закипела. Ягода уже бурлила внутри. Еще минут десять, и можно смело выключать. Время засекать было не по чему, поэтому засеку «на глазок». Но слишком уж все проходило гладко. Жизнь убедительно научила меня — когда у тебя все слишком хорошо, непременно жди жопу. Опыт и на этот раз не подвел.

— Мих… — послышался испуганный шепот Сени.

— Ну? — откликнулся я. — Ты чего в штаны наложил?

Толстяк стоял у окна и теперь резко присел на корточки, как будто увидел за окном Чёрную руку (с ней, как и с матерящимися ежиками, мне только придется разбираться вечером).

— Там мамка с директором идут!

— Куда?

— Сюда, блин!

Кажется, лимит приключений мы всё-таки не исчерпали, а вот удача где-то прохудилась и больше не укрывала нас.

— А чего это они так рано? — возмутился я.

— Ну все, мы пропали! — Сеня, как обычно, начал сгущать краски и от страха пунцовым сделался.

Я подошел к окну, выглянул так, чтобы остаться незамеченным, и увидел, натурально, директора с мамой Сени. Они шли прямиком в столовую. Оставаться здесь было небезопасно.

— Че делать? — заистерил толстяк.

— Снимать трусы и бегать. Валим на фиг! — я бросился к окну и тут же перемахнул через подоконник.

Судя по топоту, раздающемуся сзади, Сеня рванул следом.

— А мы компот не выключили!

Мы оказались на улице и притаились. Толстяк испуганно таращил глаза.

— Как же так, за такими вещами надо следить! — послышался приближающийся голос нашего директора. — А если бы вода попала в розетку? Представляете, что бы произошло? Остался бы весь лагерь без света…

— Я совершенно не специально, Савелий Иннокнетьевич, — отвечала женщина.

Она не возмущалась и не оправдывалась, голос её был, на удивление, очень мягким и спокойным. Я рискнул, поднялся на цыпочки и решил подсмотреть, как дальше будут развиваться события. Заглядывал не в окно кухни, а в соседнее окно, там директор и мама Сени остановились. Они стояли друг против друга, и, как мне показалось, расстояние между ними было далеко не рабочим. Опа…

— Че там, — зашептал Сеня, боясь высунуть нос.

— Порядок, не переживай.

Я подумал, что ему, во избежание лишних вопросов, смотреть в окошко как раз-таки не надо.

— Ми-и-их… — вдруг еле выдавил он.

— Да чего? — раздраженно огрызнулся я.

— Я, кажись, футболку на кухне оставил…

Мне захотелось хлопнуть себя ладонью по лбу. Ну вот какого, спрашивается? Кто же оставляет такие улики⁈

— Может, пока они не пришли, я слажу?

— Да сиди уже, лазальщик, — я вздохнул, понимая, что если хочешь что-то сделать хорошо, сделай это сам.

Если запустить на кухню толстяка, то он с перепугу, как слон в посудной лавке, половину кухни разнесет. А попадаться нам нельзя, иначе придется за ворованные с колхоза плоды объясняться.

— Ну-ка, подсади! — распорядился я.

Сеня среагировал молниеносно и едва не закинул меня на кухню — мне показалось, что я сейчас полечу, как камешек, выпущенный из пращи. Я, стараясь не издавать звуков, пробрался к столу, у которой бросил майку. Для этого пришлось пулей проскочить мимо двери. Благо, директор и сенина мамочка стояли спиной к проходу, и меня никто не заметил. Майку удалось схватить, а вот дальше началось самое интересное. Не успел я прошмыгнуть обратно, как директор и мама Сени за каким-то фигом решили зайти на кухню.

— Вы мне можете объявить выговор, это ваше право, я все пойму и приму, — говорила женщина.

— Вы вынуждаете меня это сделать, но я так в жизни не поступлю! — отвечал директор.