Самоубийство исключается. Смерть в аренду (сборник) - Сирил Хейр

В установленное благодаря регистрационной книге время в отель прибыл мистер Дикинсон. И, как всегда, заказал себе в номер чашку чая, попросив, по своему обыкновению, оставить поднос в коридоре, чтобы его можно было взять, когда понадобится. Так что сыну оставалось лишь выскользнуть из расположенной рядом комнаты, высыпать из пакетика порошок мединала в чайник (мне сказали, что этот порошок быстро растворяется в горячей воде и почти не имеет вкуса) и вернуться к себе. Чуть позже отец открыл дверь, забрал поднос, добавил свою стандартную дозу мединала в уже отравленный чай и, выпив его, так крепко уснул, что разбудить его уже не представлялось возможным. На следующее утро сын, заранее выписавшись из отеля, встал с первыми лучами солнца и поехал на вокзал, чтобы успеть на экспресс до Лондона. Там он пересел на восьмичасовой самолет до Цюриха и днем встретился с сестрой в Клостерсе, сообщив ей, без сомнения, что добирался до Швейцарии на пароме и поезде, как делал это раньше. Потом сразу же потащил сестру в горы, где они провели несколько суток, ночуя в хижинах. Это продолжалось до тех пор, пока Стефан не убедился, что они уже не успеют на похороны, где кто-то из персонала отеля мог его узнать. (Кстати, швейцарские власти помогли нам проследить их путь, допросив гида, которого брат с сестрой наняли, отправляясь в горы.)

Обдумав сложившееся положение, Стефан решил, что пока все идет согласно придуманному им плану. Его отца нашли умершим от передозировки снотворного, сочувствующий коронер почти наверняка квалифицирует смерть как наступившую в результате несчастного случая, и поэтому никто не будет задавать вопросов. Так, без сомнения, и случилось бы, если бы не три крайне неприятных обстоятельства. Первое: обнаружение у изголовья покойного записки с цитатой, чье содержание как нельзя лучше подходило к картине смерти. Второе: тот факт, что Леонард Дикинсон, допив таблетки, оставшиеся в одном флаконе, зачем-то выпил еще несколько из другого. И третье: весьма странный, с намеками, разговор, который мистер Дикинсон завел со мной, когда мы познакомились. И все эти несчастливые обстоятельства сыну предстояло нейтрализовать собственными силами! Не знаю, сразу ли Дикинсон-младший понял, что вердикт коронера о самоубийстве может лишить его денег, которые он надеялся получить, совершив преступление, но довольно скоро ему об этом сообщили. В результате парень оказался в тяжелом положении. – Тут Маллет засмеялся. – Я бы сказал, очень тяжелом! Пойдя на огромный риск и совершив убийство, он вынужден был пойти на еще больший риск, чтобы доказать, что убийство имело-таки место, но совершил его кто-то другой.

И вот Стефан Дикинсон, беспринципный человек и азартный игрок по натуре, решил сыграть в самую азартную и важную игру в своей жизни. И прежде чем сделать первый шаг, отправился – подумать только, – ко мне. Возможно, считал, что в моем распоряжении имеются полезные факты, которые могут помочь ему опровергнуть вердикт коронера о самоубийстве. Впрочем, наверняка он ставил перед собой и другую задачу, возможно, даже более важную, чем первая. Он хотел в разговоре на эту тему, так сказать, прощупать меня, чтобы узнать, не вызовет ли его страстное желание доказать, что Дикинсона-старшего убили, каких-либо подозрений на его счет. Видимо, полагал, что, если у него это получится во время беседы с профессионалом, тогда в затеянном им частном расследовании его уж точно ни в чем не заподозрят. И, что интересно, у него все получилось! После беседы с ним я вообще выбросил это дело из головы и вспомнил о нем снова лишь после того, как узнал о самоубийстве Парсонса в Мидчестере. Тогда, вновь обдумав все обстоятельства дела, я впервые всерьез задался вопросом, был ли убит мистер Дикинсон, и если да, то кем.

Разумеется, когда смотришь на это дело по прошествии времени, – продолжал инспектор, пожав плечами, – оно кажется на удивление простым. Прежде всего, вопрос мотива. Впрочем, куда более значимым представляется тот факт, что убийца слишком хорошо знал привычки жертвы. Давайте, мистер Дэдмен, примем в рассуждение несколько пунктов. Во-первых, он должен был знать, что мистер Дикинсон остановится именно в этом отеле и будет ночевать именно в этом номере. Во-вторых, он должен был иметь точные сведения о типе снотворного, которое использует жертва, и способе его употребления. Ну, и в-третьих, он был просто обязан находиться в курсе того, что поднос с чаем всегда оставляют в коридоре рядом с дверью номера, а не приносят в комнату. Кто, скажите на милость, мог обладать всеми этими знаниями, как не член семьи покойного?

– Мне приходило в голову нечто подобное, – ответил Дэдмен. – Вот почему я придерживался теории, что убийца допустил ошибку и мистер Дикинсон-старший выпил отраву, предназначенную для кого-то другого.

– В случае ошибки, – заметил Маллет, – должен был пострадать Вэннинг, настоящее имя которого Пуркис и который, насколько я знаю, является крайне неприятным субъектом и шантажистом. В самом деле, если бы он получил номер, заказанный для него заранее, то умер бы вместо мистера Дикинсона!

Думаю, все остальное не является для вас тайной, мистер Дэдмен. Переговорив со мной, молодой Дикинсон посвятил следующие две недели тому, что колесил по стране, пытаясь возложить ответственность за свое преступление на какого-нибудь невинного человека и используя для этого помощь сестры и ее жениха, не подозревавших о его ужасном деянии. Они исследовали прошлое каждого постояльца, находившегося в отеле в ночь смерти мистера Дикинсона, за исключением, разумеется, мифического мистера Дэвитта.

– Дэвитта он оставил себе, – вставил мистер Дэдмен. – И рассказал своим домашним о вымышленном разговоре с вымышленной хозяйкой комнаты, которую якобы снимал у нее Дэвитт.

– Именно этого я и ожидал. Кстати, его попытка найти козла отпущения, на которого можно было бы возложить вину, хотя и представляется неосуществимой, в реальности едва не увенчалась успехом. Причем – дважды. И первый случай, разумеется, – дело Парсонса.

– Я сам сказал ему, что это дело при умелом ведении могло способствовать подписанию очень выгодного соглашения со страховой компанией, – с раздражением произнес Дэдмен. – У меня просто кошки на душе скребли, когда я узнал, какие фатальные ошибки допустили Стефан и Джонсон во время своих изысканий!.. Извините, инспектор, но я, кажется, отвлекся. Продолжайте, пожалуйста.

– Во втором случае, – сказал Маллет, подавляя улыбку, отчего кончики его усов вздрогнули, – результат мог оказаться еще серьезнее. Когда вы сообщили ему, что доказать виновность Парсонса не удастся, он, похоже, начал подумывать о том, чтобы бросить это дело и согласиться с первоначальным предложением страховой компании. Но потом пришло известие, что очередная биржевая спекуляция полностью его разорила, и Стефан решил предпринять последнее отчаянное усилие, чтобы получить страховую премию. Боюсь, я невольно подтолкнул его к этому. Короче говоря, он попытался возложить вину на Мартина Джонсона. Джонсону, видите ли, и впрямь было что скрывать. Разумеется, никакой он не убийца, но так уж случилось, что в ночь убийства Мартин тоже находился в этом отеле и мистер Дикинсон даже едва его не узнал. В этот момент мы с мистером Дикинсоном беседовали, и он неожиданно сказал мне, что, как ему показалось, заметил в гостиной кого-то из знакомых, а потом сразу перевел разговор на свою дочь, о которой ранее не упоминал. Я полностью осознал значение всего этого, лишь когда узнал, что Джонсон является женихом дочери покойного.

– Я все понял! – воскликнул мистер Дэдмен. – Это Джонс!

– Совершенно верно. Опять сыграли свою роль инициалы на чемодане.

– Я догадался об этом еще и по тому, как резко изменилось выражение лица мисс Дикинсон, когда в нашем разговоре в офисе была упомянута эта фамилия.

– Выходит, она знала, что Мартин был в отеле в ту ночь с другой женщиной?

– Несомненно. Боюсь, кроме этого, она знает еще и многое другое.

– Жаль слышать это. Однако Стефан Дикинсон, похоже, не догадывался, что Мартин Джонсон находился в ту ночь в Пендлбери, и я сам навел его на эту мысль. Хотел узнать, как он отреагирует, но никак не предполагал, что его реакция окажется столь быстрой и решительной.

– Этот вопрос и вызывает у меня недоумение, – заметил мистер Дэдмен. – Как, интересно знать, Стефан собирался доказать его виновность, зная, что тот будет яростно все отрицать? Кроме того, никак не могу взять в толк, зачем молодой Дикинсон поехал вместе с ним в Пендлбери?

– Об этом остается только догадываться, – ответил инспектор. – Но лично я не сомневаюсь, что молодой Дикинсон собирался его убить.

– Какой ужас! – вскричал мистер Дэдмен.

– А почему бы и нет? Одно убийство часто влечет за собой другое. Я уж не говорю о том, что после аварии у Стефана в кармане нашли пистолет. Полагаю, он хотел обставить это как самоубийство, совершенное из-за мук совести. А поездка в Пендлбери, без сомнения, должна была добавить красок этому делу. Потом он мог бы заявить, что обвинил в убийстве отца Джонсона, а последний признался в этом и совершенно расклеился. Опровергнуть его показания было бы очень трудно. Возможно, он даже успел предъявить эти обвинения – судя то тому, что Джонсон неожиданно потерял управление. Впрочем, Джонсон сам об этом расскажет, когда оправится от полученных во время аварии травм. Кстати, как он себя чувствует?