Настольная книга для монашествующих и мирян - Архимандрит Иоанн

Ты скорбишь, что плохо живешь. Если так, то есть надежда исправления. А что ты не такова, какою быть должна, это не диво: ты пришла учиться духовной жизни. Ведь и простую азбуку не сразу поняла, а эта наука высокая, сразу не выучишься, и великие угодники Василий Великий, Григорий Богослов, Тихон Задонский и многие отцы, все они не сразу просияли. Учись, терпи и жди милости Божией. Учись быть кроткой и молчаливой, и будешь любима всеми. А раскрытые чувства то же, что ворота растворенные: туда бежит и собака, и кошка…

К наставницам веру должна иметь, а от них требовать веры не имеешь права. Это гордость. Будь достойна доверия, и Господь всем возвестит об этом.

Общежитие умерщвляет страсти, а то в норе и змея тихо сидит. Если разных камней положить в мешок и трясти, то камни сделаются гладкими и круглыми, так и в общине монах сглаживается скорбями.

Дева, посвятившая себя Богу, должна всячески удаляться не только худых дел, но и мыслей; ее душа должна блестеть чистотою и предстать непорочною Жениху-Христу. Идя по монастырю, не размахивай руками, не гляди в окна, всем, кого встретишь, кланяйся; не ходи без дела по кельям, сиди дома и будешь покойна. Если монах будет держаться кельи, то будет преуспевать в духовной жизни и в молитве, а если он ходит по кельям, то потеряет мир душевный и будет никуда не годным.

Откровение положено святыми отцами, чтобы легче спастись, так как откровение облегчает тяготу душевную, это я на себе испытал; а страсти искоренять начинай с самоукорения, познания своих немощей, и считай себя достойной скорбей. Такая жизнь успокоит тебя. Люблю тех, кто все откровенно говорит о себе. Враг не может ничего посеять там, где все открывается духовному отцу. Для покаяния не разбирай ни лица, которому приносишь покаяние, ни места, но во всем чистосердечно кайся и каждую минуту устремляй мысль на то, чтобы искренно покаяться. Если бы вы знали, что значит покаяние, – чрез него мы можем получить прощение грехов и сподобиться принять в себя Самого Господа! Если бы вы это понимали, то о том только бы и думали, как очистить свою душу.

Одна сестра просила у старца благословение жить одной, чтобы поститься, молиться и спать на голых досках. Старец ответил ей: «Ты знаешь, лукавый не ест, не пьет и не спит, – а все в бездне живет, потому что у него нет смирения. Покоряйся во всем воле Божией – вот тебе и подвиг; смиряйся пред всеми, укоряй себя во всем, неси с благодарением болезни и скорби – это выше всяких подвигов!» Другой сестре, бравшей благословение купить Евангелие и Псалтирь, старец сказал: «Купить купи, но главное неленостно неси послушание, смиряйся и все терпи, – это будет выше поста и молитвы».

Одна сестра очень огорчалась тем, что ей, по послушанию, все приходилось копаться в саду, и старец в утешение рассказал ей про одного подвижника, который тоже сомневался, угодна ли Богу его работа. Однажды он видит сон, будто он умер и стоит на Суде. Грехи его перевесили чашку весов, и нечего было больше положить на противоположную сторону. Тогда Ангелы принесли и положили лопату, которой он копал землю, и она перетянула весы.

Унывающим старец писал: «Обратись к Матери Божией и говори Ей: «Ты, Владычице, привела меня в избранное Твое стадо. Ты и упаси меня. Ты могла Марию Египетскую спасти, ужели меня не сможешь?» Диаволу очень злобно, что он упустил свою жертву, и ты избегла его когтей, поэтому он жаждет тебя снова поглотить, но ты помни, что «надеющийся на Господа, яко гора Сион: не подвижится в век» (Пс.124:1). Итак, оставь детское малодушие, дело идет серьезное о душе твоей, о бесконечном Царстве… Все Небесные Силы смотрят, как ты борешься с князем мира сего и умоляют Вседержителя помочь тебе. Ей, поможет, только не унывай, – близ Господь!

Воюй, воюй со своими страстишками, будешь добр воин Христов. Не поддавайся злобе. Батюшка (Амвросий) заповедал всем обуреваемым ненавистью молиться за них (то есть за тех, кого ненавидишь), хотя бы для этого пришлось надломить надменное сердце. Помыслы борют очень многих, только смиренных не смеют тронуть. А мы смирения не имеем, вот и терпим бесчестие. В случае поползновения не смущайся, а спеши к Врачу, вопия: «Боже, сопричти мя разбойнику, блуднице и мытарю и спаси мя». И ведай: пред Богом кающийся грешник любезнее, чем самомнящийся праведник, – и потому берегись осуждать! Отчаяние есть порождение гордости. Если ожидаешь от себя всего плохого, то никогда не отчаешься, а только смиришься и будешь мирно каяться.

Чтобы совсем не рассеиваться на молитве, для нас, грешных людей, невозможно. Но все-таки должно стараться по возможности собирать свой ум, заключая его в слова молитвы, то есть вникать в каждое слово молитвы. Холодностью и окаменением смущаться не следует, а продолжать понуждать себя к молитве, сознавая себя недостойным утешения и умиления. Если молитва холодна, то из этого не следует заключать, что она и неугодна Богу, а иногда даже такая молитва вменяется человеку в подвиг, если только человек смиряется и всячески укоряет себя перед Богом.

Если и не достигнешь вполне плодов и совершенства молитвы, то хорошо и то, если скончаешься на пути к ней. Высокого (то есть утешения и духовных озарений) не ищи; оно приходит, когда Богу угодно.

От утешений, даже и духовных, для неопытных бывает больше вреда, чем пользы, – от них душа незаметно возносится и, привыкши к ним, слабеет, и потому в случающихся скорбях малодушествует и падает. Терпение есть мати утешения – вот что говорят святые отцы.

Истинное намерение при молитве должно быть спасение, чтобы просить помилования, а не утешения; и не по тщеславию молиться, а чтобы терпеть с благодарением все скорбное находящее. И если какое утешение получаем в молитве, то еще больше должно считать себя виновным и должником, что задаром получил.

Много есть плачущих, но не о том, о чем нужно; много скорбящих, но не о грехах; много есть как бы смиренных, но не истинно. Чтобы преуспевать в молитве Иисусовой, надобно смиренно себя вести во всем: во взгляде, в походке, в одежде.

Скорби – наш путь; будем идти, пока дойдем до назначенного нам отечества – вечности. В миру больше скорбей, а у нас хоть и есть, но не