Стена - Мэри Райнхарт

— Именно это и заставило меня насторожиться, — признался мне шериф спустя много времени. — Я всегда считал, что письмо это играет не последнюю роль. Теперь же я был в этом уверен.

К тому времени уже наступил август, а в августе жизнь на острове бьет ключом. Обычно, в другие годы день мой был загружен с утра и до поздней ночи: с утра бассейн, потом ленч, после ленча— гольф или катание на яхте по заливу, а потом— коктейли здесь и ужин там. Но в то злополучное лето я почти нигде не бывала.

В ясную погоду я сидела на верхней веранде— где нахожусь и сегодня— и безразлично наблюдала за копошением в заливе. Время от времени мимо проносилась моторная лодка, волоча за собой какого-нибудь юнца на водных лыжах. Появились и уплывали ярко раскрашенные яхты, блестя на солнце начищенной медью. Иногда я замечала Люси Хатчинсон, которая прежде неизменно являлась душой августовского сезона, сейчас же апатично сидела на скамейке неподалеку от дамбы, где мы как-то беседовали с Бобом. Когда она тоже замечала меня, то вяло махала рукой, но в основном просто не обращала на меня внимания. Мне показалось, что она похудела, а насчет Боба поговаривали, будто он здорово запил.

А затем как-то раз в гавань зашел английский военный корабль, и Тони Радсфорд попросил меня пойти в клуб и помочь скрасить офицерам чаепитие. Казалось, он не таил никакой обиды после нашего разговора на поле для гольфа.

— Это всего лишь чаепитие. Надевай свое лучшее платье и пойдем, — уговаривал он меня. — Не можем же мы созвать одних престарелых дам, Марша. А то еще, чего доброго, англичане подумают, будто средний возраст американцев— за пятьдесят. Будь умницей, ладно?

Я пошла и не пожалела об этом. Казалось, смерть и опасность отступили куда-то далеко в тот вечер. Офицеры были просто очаровательны, форма придавала им благородный вид, а где-то в гавани стоял их громадный серый корабль. Я была в ударе и, очевидно, покорила сердце одного из младших офицеров, ибо он от меня ни на шаг не отходил. Но уже на выходе я встретила Люси, она поспешно затащила меня в игровую комнату и закрыла дверь.

Увидев ее вот так, совсем рядом, я была потрясена. От ее элегантности и моложавости не осталось и следа, лицо потускнело, казалось каким-то потерянным; закурив сигарету, она опустилась в кресло и невидящим взглядом уставилась в окно на толпу, резвящуюся на лужайке.

— Как бы ты поступила, — наконец спросила Люси, — если бы вдруг почувствовала, что теряешь рассудок?

— Можно поразвлечься, прямо сейчас, компания хоть куда! — отозвалась я, ощутив вдруг неимоверную усталость.

Она не приняла шутки и продолжала быстро скороговоркой:

— Сформулирую вопрос по-другому. Что бы ты сделала, если бы подозревала своего мужа во всех смертных грехах, от неверности до убийства? Разумеется, он отрицает и то и другое, — добавила она.

— Люси, я не думаю, что это он убил Джульетту, — ответила я. — Если ты это имеешь в виду.

— А почему бы и нет? — Она пожала плечами. — Он ведь был влюблен в нее несколько лет назад. И силы ему не занимать, чтобы сотворить что угодно. А с тех пор, как она погибла, он стал сам не свой. Будто умом тронулся. Конечно, если он все еще любил ее…

— Ты ведь сама в это не веришь, правда? Всерьез не веришь.

— Я уже не знаю, во что я верю, — отозвалась она. — Прошлой зимой он пригласил ее на ленч. Это все, в чем он сознается, но откуда я знаю, что это всего лишь одна встреча?

— Очень многие мужчины приглашают женщин на ленч и совсем не обязательно потом их убивают, — раздраженно заметила я. — Приди в себя, Люси. Ну и что, если пригласил? Ты же завтракаешь с мужчинами изо дня в день, разве нет? И, смею предположить, многие из них за тобой ухаживают. Ведь так заведено. Ты была бы разочарована, если бы они этого не делали. Но тем не менее ты все еще жива, хотя выглядишь так, словно по тебе самосвал проехал.

Она не обиделась. Закурила еще одну сигарету, аккуратно вставила ее в длинный изящный мундштук и лишь затем заговорила снова.

— Я люблю Боба. Я… и даже больше того, разумеется; я бы ни перед чем не остановилась, чтобы удержать его, я бы сражалась изо всех сил, пошла бы на убийство, если бы это помогло. А после того, как я решила, что его интрижка с ней закончена, мы были счастливы— счастливее, чем когда-либо прежде. Я считала, что вернула его. Он даже пить перестал. А прошлой зимой все началось снова. Однажды ночью он пришел домой… хм, пьяный в стельку, другого слова «е подберешь, и с тех пор все пошло прахом. — Она повернулась и взглянула мне прямо в глаза. — Почему убили Джульетту, Марша? Что ты думаешь по этому поводу?

— Вроде бы широкая общественность полагает, что это сделал Артур, по вполне очевидным причинам, — с горечью заявила я.

— Ну, разумеется, это чушь. Но у тебя должны быть какие-то предположения. Кому понадобилось убрать ее с дороги? Представляла ли она для кого-то опасность? Может быть, кого-то шантажировала?

— Полицейские изучили ее банковский счет. Там все в порядке. Если она и получала от кого-то деньги, то получала их наличными.

— Но ты считаешь, что она тратила больше, чем получала от Артура?

— Она всегда так делала.

Люси задумалась.

— Сейчас уже не то, что в былые времена, — сказала она. — И не так-то легко получить кредит, как бывало прежде. Джульетте приходилось оплачивать хотя бы некоторые счета, а эта ее компания не стала бы якшаться с людьми, которые стеснены в средствах. Порой мне даже приходит в голову мысль, не шантажировала ли она Боба…

Люси поднялась. Судя по ее виду, ее мучила бессонница. Весьма характерно для Джульетты, подумала я, — оставлять позади себя шлейф из опустошенных, страдающих женщин. Мэри-Лу, боровшаяся со своими собственными подозрениями; Люси, измученная, осунувшаяся и ни в чем не уверенная; Марджори Пойндекстер, да и я сама… Даже Джордан наверняка простилась с жизнью из-за того, что владела какой-то тайной, связанной с делами Джульетты.

Собираясь уходить, Люси напудривала носик, подкрашивала губы, но при этом была погружена в собственные мысли. Она посмотрела на меня.

— Эти мужчины! — с мрачной злобой процедила она. — Любишь их, изо всех сил стараешься им угодить. А они тебя бросают, и ты вдруг узнаешь, что существует другая женщина. После того ленча он с ней вновь сошелся и купил ей браслет с алмазами!

— Джульетте? Откуда ты знаешь?

— Мне все прекрасно известно. Его секретарша оплатила счет, а потом как-то написала мне, не желаю ли я застраховать браслет?

На это мне нечего было сказать. Она продолжала стоять, сжимая в руках свою сумочку.

— Что нового слышно насчет этого Аллена Пелла? — поинтересовалась она. — Он здесь тоже замешан, Марша. Каким-то образом. Что в полиции думают по поводу того человека, который заходил в трейлер сразу же после его исчезновения?

— Никто ничего не знает. Они пока не напали на его след.

Люси глубоко вздохнула.

— Порой мне кажется, что я действительно схожу с ума, — сказала она. — В тот вечер Боб куда-то уезжал на машине. Я даже не знаю, куда он ездил.

Выйдя из клуба, я обнаружила, что мой младший офицер по-прежнему находится на боевом посту, и не без труда от него отделалась. Вдобавок ко всему, из-за своего тревожного состояния и длительного периода дождей, я простудилась и на следующий день слегла с высокой температурой. Мэгги послала за доктором Джеймисоном, и именно доктор Джеймисон добавил новый штрих к делу Аллена Пелла.

Он осмотрел меня, объявил, что я буду жить, выписал рецепт, а затем присел поболтать. Вроде бы Агнесс Дин стало совсем худо, и Мэнсфилд Дин очень тяжело это переживает.

— Забавно, — заявил он, — наблюдать за такими вот крупными мужчинами, которые женятся на хрупких женщинах и боготворят их! Конечно, ей многое пришлось пережить. Но что проку лелеять старые печали?

Лишь собравшись уходить, доктор вскользь упомянул об Аллене. Помню, в тот день он выглядел уставшим. Просматривая сейчас свои записи, я обнаружила, что то же самое я говорила при разных обстоятельствах о большинстве из нас. Но он к тому же был чем-то обеспокоен, и сказанное им позволило взглянуть на ситуацию в несколько ином свете.

— Есть одна вещь, которая ускользнула от внимания полиции, — сказал доктор. — Аллен Пелл — сильный человек, к тому же молодой. Время от времени я встречал его то там, то сям, и у меня он вызывал симпатию. Однако учтите вот что. Человек, напавший на него в тот день, был ему знаком—более того, Аллен ему доверял. Он не предполагал такого исхода.

— Но, доктор, ведь никто толком его здесь не знал. Во всяком случае, близко.

— Кое-кто знал его слишком хорошо— на его беду, — сухо заметил доктор и вышел; я же, чувствуя себя совершенно несчастной, осталась лежать в постели, снова и снова обдумывая его слова. 

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ