Такси на Энельвейт - Михаил Александрович Гаевский

Я даже не удивился, когда в офисе меня встретил мужик с фоток из телефона в сопровождении парочки агрессивных бритоголовых помощников и одного боевого дроида. Бежать было бесполезно, но я надеялся на какую-то честь спецслужб. И напрасно. Когда с моей головы сняли мешок после перевозки, я обнаружил себя в комнате, набитой яшерами.

— Я скопировал данные, если что, и их выложат в сеть, — сразу предупредил я, пока меня привязывали к стулу.

— Да мне наплевать, — сказал мужик и как следует врезал мне по моим новым зубам. Китайский пластик смягчил удар и порезал дебилу руку. Ну кто же бьёт в зубы! Тем более в протезы.

Он взял твердый резиновый шланг и как следует отыгрался на мне за свой порез. Когда я превратился в кусок отбивной, он выдал ящерам:

— Он ваш, но не убивайте. Мне он ещё нужен. Хотя, подождите.

Он подошёл ко мне и крепким нажатием пальца выдавил мой правый глаз!

— Это чтобы ты меньше смотрел на чужие фото, — садистки приговаривал он в процессе.

Я отрубился.

Моя отключка не дала ящерам возможности сразу приступить к делу. Когда я очнулся, разлепив оставшийся ещё целым, хоть и заплывший, глаз, я увидел, что они курят в сторонке.

Это меня и спасло.

Я твердо решил дать китайцу премию.

Разумеется, они меня обыскали. Но протез под маскировкой в спешке не заметили или решили, что он не опасен. Я аккуратно, не дергаясь, вывернул руку ладонью вверх и начал сгибать кисть. Меня привязали к стулу, а руки — к подлокотникам. Согнув протез внутрь до упора, чтобы пальцы были направлены в сторону стяжек, державших руку, я включил лазерный резак, и он разрезал крепеж, и заодно полоснул мою руку, но пришлось потерпеть. Запахло шашлычком. Зато рука освободилась!

Три пальца протеза могли работать в режиме лазера, и при должной меткости поразить незащищенную цель. Кар потренировал меня стрелять растопыренный клешней, и я это сделал с яшерами сразу, как освободил руку, целясь четко в голову — только так можно избежать криков и поднятия тревоги. Они даже не поняли, что происходит — просто попадали на пол с дымящимися дырками в голове.

Тем же резаком я освободил остальные конечности. Без глаза было некомфортно, а отбитое тело болело и страдало, так что пригодился мой аварийный коктейль из таблеток. Я немного заторчал, и на эйфории пошел искать глазодавца, не забыв по дороге собрать с трупиков ящеров оружие.

Козлина обнаружилась неподалеку — они стояли у входа и дымили то ли сигарами, то ли чем то еще. Но они меня волновали сейчас не так сильно, как боевой дроид — его надо вырубить первым.

Сначала я ослепил его выстрелами бластера (только что мне провели мастер-класс по ослеплению), потом выстрелил в сочленение корпуса с ногами, и когда он рухнул, добил выстрелом в затылок — там у андроида нервно-электронный узел-коннектор, что-то вроде шины на материнской плате. Все как по учебнику адмирала Денца "Тактика действий штурмовых бригад", раздел "Уничтожение боевых роботов и андроидов". Я выучил его наизусть и сдавал Кару зачёт.

Пока я разбирался с роботом, человекоподобные громилы пришли в себя и достали оружие, но куда им тягаться со злым таксистом. Я прострелил всем ноги, потом головы, кроме одной — моего палача. Его я с большим удовольствием разрезал на куски резаком из протеза. Это было очень приятно, он визжал как резаный. Собственно, он и был резаным.

Больше делать тут было нечего. Не знаю, что там с яшерами, но эти, похоже, действовали без санкции начальства — что-то не слышал я сирен и не видел штурмовиков. А значит, это надо оставить в тайне, то есть уничтожить все улики.

Я позвонил на базу, попросив прислать для этого деликатного дела Грома и пса, и пока их ждал, стащил тела внутрь здания. Погуляв по окрестностям, я нашел бочку с какой-то вонючей жижей и значком пожарной опасности. То, что надо.

Облил все тела и поджег. К приезду робота я уже наслаждался масштабным пожаром и курил сигары, которые собрал в качестве трофея. Всё-таки это были сигары, и я с наслаждением затягивался инопланетным трофейным табаком.

Я попросил робота с пёселем удостовериться, что вокруг ничего не осталось. Пёс все обнюхал анализаторами, кое-где, найдя следы крови, он показывал на них роботу и тот сжигал их из плазмагана. Затем Гром поддал огоньку в пожар, и когда все как следует выгорело, разнёс ангар из гравипушек в щепки, залив руины морем огня из всего, что было. Думаю, тут не осталось ничего, и никакая экспертиза не поможет. Я ещё раз посмотрел вокруг, и мы поехали по своим делам — роботы по роботовым, а я по человеческим, то есть к Вонгу, за глазом.

Я уже хорошо изучил номенклатуру китайских товаров и знал, что у них есть протезы всего, даже того самого, если вы понимаете, о чем я. Меня интересовал глаз.

— Тебе повезло, что глазная нерва целая! — обрадовал меня китаец после осмотра в капсуле, — на пратеза, иди мастерская!

В мастерской в отдельном боксе стоял уже знакомый мне робот-манипулятор протезист.

Дальше я помню смутно — накачали китайской наркотой по самые брови. Очнулся в капсуле. Перед глазом мелькали иероглифы. Что за ерунда?!

Я вылез из капсулы. Отлично вижу, есть даже целеуказатель, дальномер, много других примочек, вроде сорокократного зума, и в темных углах все четко видно. Меня устраивало все, кроме одного — иероглифы!

— Слышь, китаец?! Почему у меня все надписи на китайском в глазу?

— Ну извини, мы же китайцы! — парировал китаец. И не поспоришь.

— Ну и как мне быть?

— Отличная глаза ма, выуси десяток иероглифа и все халасо!

Халасо, блин. Ну а куда деваться? Не вырывать же глаз самому себе.

— Держи инструкцию ма, — китаец послал мне на планшет инструкцию. Тоже на китайском.

— Ыыыыы! — провыл я.

— С тебя двацать тысяц! — протянул руку чел.

У меня не было двадцать тысяч.

— Нейросеть подойдёт?

— Покази!

Я показал свою нейросеть, которая болталась в багажнике.

— Халасо, возьму за двенадцать! Восемь до завтра, или глаз обратно!

Никогда не любил китайцев. Я, конечно, не стал им это говорить, просто вышел, попрощавшись. Я до сих пор не выяснил, как его зовут, он что-то говорил, но они же все на одно лицо! Назовешь Ли Янем, или Яня Линем — обидятся. Так что я просто общался с ними междометиями. Последним междометием было одно нехорошее слово, когда я уже покинул