Метамодернизм. Будущее теории - Джейсон Ānanda Джозефсон Шторм

по себе тривиально и зависит от задачи. Поэтому польза от такого сравнения сама по себе будет ограниченной.

Но теперь мы знаем, что прослеживание сходства кластеров энергии, которые разделяют один и тот же процесс закрепления, может подсказать вам, когда обобщения будут уместны. Чем лучше мы понимаем причинно-следственные процессы, которые склеивают свойства, тем лучше мы сможем предсказать, где эти свойства сохранятся, а где будут исключения. Таким образом, хотя кажущееся сходство или различие может быть хорошей отправной точкой для исследования, чтобы подняться до уровня объяснения, необходимо сначала указать, что причинные, связующие процессы, которые привели к появлению видов, являются общими; на этой основе мы можем перейти к анализу их сходства. Именно это я и пытался сделать для социальных видов.

Заметив, что социальные виды лучше всего понимать как переплетенные сложные процессы с неоднозначными границами и значительной дисперсией как во времени, так и в пространстве, мы можем представить их в математических терминах как высокоэнтропийные объекты или объекты с высокой степенью сложности. Социальные виды также можно описать как обладающие высокой хаусдорфовой размерностью, подобно фракталам. Действительно, большинство объектов в сложных системах имеют высокую размерность, поскольку на них воздействует множество систем. Соответственно, можно утверждать, как это делал Ф.А. Хайек, что слишком простая попытка описать сложное явление почти обязательно окажется ложной. Как же изучать чрезвычайно сложные вещи?

Если современные работы по теории сложности верны, то ответ можно найти, определив локально когерентные структуры внутри этой системы, сделав приблизительно верные утверждения в разных масштабах или определив освобождающую воздействующую систему. Поясним последний момент: даже если на объект исследования воздействуют несколько систем, для любой конкретной цели они могут быть фактически частью только одной системы. Например, такое слово, как "шина", может быть частью целого ряда различных смысловых систем (оно может обозначать чувство усталости, потерю интереса, определенную часть автомобиля и так далее). Но в обычном разговоре мы ограничиваем его значение посредством текста небольшим числом возможных значений или соответствующих систем. То же самое мы можем сделать и в наших теориях. Постоянной проблемой является предположение, что все наши теории должны описывать универсальные модели; но это означает, что исключение всегда опровергает их. Вместо этого нам нужно мыслить в терминах продуктивных обобщений. Как заметил Карл Мангейм, наше видение социального локально и неизбежно частично, но признание этой ограниченности и попытка выйти за ее пределы могут хотя бы отчасти позволить нам смягчить наши ограничения.

Несмотря на некоторые споры в литературе, прагматизм требуется на двух уровнях: на уровне кластера свойств и на уровне привязки.

Многие последователи Бойда склонялись к тому, что определение одного лишь гомеостатического механизма должно позволить точно определить границы данного вида.79 Но проблема в том, что разные уровни абстракции дают разные представления о том, что считать единым каузальным механизмом.80 Например, при одной степени разрешения центр мозга, известный как гиппокамп, состоит из множества различных каузальных механизмов, таких как возбуждающие и тормозящие нейроны, глиальные клетки и клетки поддержки. Но если смотреть с более абстрактной точки зрения, то сам гиппокамп - это единый причинный механизм, участвующий в кодировании памяти. Однако, как я уже неоднократно отмечал, социальный мир разобщен. Не только социальные виды пересекаются друг с другом, но и наши представления о сложных социальных видах также часто пересекаются друг с другом (например, одну и ту же организацию можно анализировать экономически, архитектурно, символически и так далее - при этом каждый вид анализа может отражать лишь представление об одном сложном объекте). Это означает, что для тех из нас, кто работает в гуманитарных науках, вопрос о том, считается ли определенный набор сущностей членами "одного и того же" социального типа или представляет собой просто родственные типы, часто будет скорее прагматическим условием для целей конкретного обобщения, чем простым фактом.

Поскольку не существует универсального способа классифицировать то или иное явление (например, как религиозное или политическое), для разных проектов будут иметь смысл разные схемы классификации. Но не каждая классификация окажется полезной. Не все предложенные социальные виды описывают реальные кластеры сил. Наш повседневный и даже научный словарь, посвященный социальному миру, изобилует терминами, которые не имеют точных ссылок или передают ошибочные предположения. Даже терминология, имеющая практическую пользу, часто не позволяет понять, что придает определенному социальному типу его свойства, и, следовательно, не объясняет, когда обобщения о нем могут быть верными. Повторю предыдущее наблюдение: вид в конечном счете бесполезен, если он порождает индуктивные обобщения лишь случайно. Даже наша лучшая терминология редко отображает во всех подробностях свойства или процессы закрепления определенного вида, но в той степени, в которой наши термины выделяют фактические кластеры свойств/процессы закрепления, мы можем работать вместе, чтобы усовершенствовать наши теоретические формулировки или приспособить наши лингвистические практики для лучшего описания рассматриваемого вида. Таким образом, даже для того, чтобы быть идентифицированным как достойный аккомодации, вид должен хотя бы неполно отслеживать как общие кластеры власти, так и общие процессы анхоринга.

Это предполагает два различных вида прагматических стратегий в отношении социальных видов, которые мы можем назвать агрегирующей и дезагрегирующей. Агрегировать - значит рассматривать общие примеры в более широком масштабе, хотя при этом необходимо игнорировать некоторые различия; дезагрегировать - значит повышать разрешающую способность и рассматривать более тонкую шкалу, которая имеет меньшую объяснительную ценность. Оба полезны. Во избежание недопонимания обе стратегии требуют, чтобы спецификации времени и места были явными. Ценность обеих стратегий будет зависеть от их способности описывать реальные причинно-следственные процессы и кластеры сил.

Вопросы масштаба потребуют прагматических решений о том, считать ли конкретный случай одним или несколькими социальными видами, но это не означает, что все идет своим чередом или что социальные виды определяются теоретиками в основном по принципу ad hoc. Скорее, необходимость агрегировать или дезагрегировать социальный вид (а также его властные кластеры и процессы закрепления) будет относиться к конкретному объяснительному проекту, поэтому ошибка в определении масштаба негативно скажется на результатах исследования.

Возвращаясь к тому, что я говорил ранее в этой главе, скажу, что социальные виды не тождественны терминам, обозначающим их. Иногда один и тот же социальный вид может обозначаться разными словами. Мы можем видеть это, например, в череде выражений, обозначающих "место для мочеиспускания или дефекации", которое в американском английском языке прошло путь от водопровода до сортира, от туалета до ванной, поскольку новые выражения были придуманы, чтобы заменить старые, которые стали оскорбительными, но затем сами стали оскорбительными.81 Большинство социологов не пытаются избежать разговора о мочеиспускании, но наш словарь демонстрирует аналогичные изменения, особенно когда разные дисциплины описывают то, что равнозначно одному