Бегство к любви - Саманта Тоул

А также стараюсь, очень стараюсь, не смотреть на ее груди.

Гнев в ее глазах угасает, и передо мной снова та Мия, которую я знаю.

– О боже, Джордан, прости. Я такого наговорила… – Она закрывает лицо руками. – Боже, не знаю, что на меня нашло. Просто… мне не понравилось, как она с тобой разговаривала. Просто… я разозлилась. А я обычно не злюсь – никогда.

Я подступаю к ней. Отвожу ее руки от лица, опускаю их вниз.

Моргая, она смотрит на меня своими огромными голубыми невинными глазами.

– Ты поступила правильно. Постояла за себя. Шона вела себя как стерва и получила по заслугам. Жаль только, что все эти гадости она наговорила тебе из-за меня.

Мия качает головой.

– Ерунда.

– Нет, не ерунда. – Я ближе наклоняюсь к ней. – Я возмущен поведением Шоны, но рад, что ты разозлилась. Тебе чаще нужно злиться. – Что верно, то верно. – Но главное, я рад, что разозлилась ты из-за меня. – Ибо это значит, что я тебе небезразличен, хотя, наверно, я не заслуживаю твоей симпатии.

– Ой нет… о боже! Я сказала, что не ношу трусиков, – охает она, будто не слышала ни слова из того, что я сказал. В ее лице – ужас. – Встала посреди клуба и заявила: «Я не ношу трусиков». – Она пытливо смотрит мне в глаза. – Я их ношу. Постоянно. Даже когда сплю. – Она со стоном закрывает глаза.

Когда же ты заткнешься, Мия?

Я хмыкаю.

– Я ни секунды не сомневался в том, что ты носишь трусики. – Просто желал, надеялся, молился…

Мия резко открывает глаза; взгляд, как ни странно, настороженный.

– Джордан, я знаю, это не мое дело, но… ты действительно… встречался с той девушкой? Я спрашиваю лишь потому… э… – Она кусает губу. – Просто она – не очень приятная особа.

Я не ожидал, что Мия это скажет, и тщательно обдумываю свой ответ. Я не собираюсь ей лгать, но взвешиваю каждое слово, чтобы она правильно меня поняла.

– Я никогда не приглашал Шону на свидание… так далеко у нас не заходило.

– О. А-а. – В ее глазах – проблеск понимания. – Ты просто с ней спал.

– Я никогда ни с кем не спал в прямом смысле. Но… сексом мы занимались, это да.

Мия отступает на шаг, отодвигается от меня. Мне приходится выпустить ее из своих рук.

– Я помню, ты говорил, как у тебя было… с женщинами… я не в претензии. Не осуждаю тебя. Ничуть. Я понимаю, что у нас с тобой сегодня первое свидание, а у меня в этом деле опыта мало… и вообще, в том, что касается мужчин, но одно я знаю точно… если я встречаюсь с мужчиной, я встречаюсь только с ним. И хочу, чтобы ко мне относились так же. Наверно, ты на это смотришь иначе, но если ты намерен встречаться с другими женщинами, пока ты со мной… тогда извини, я тебе не подхожу.

Вот так номер! С чего это она вдруг? Мне казалось, я ясно выразил свое отношение к ней, но, очевидно, не совсем ясно. Значит, надо объяснить еще раз.

Прямо сейчас.

– Мия, по-настоящему у меня никогда никого не было, и я никогда не задумывался о том, какая женщина мне подходит… У меня никогда не было серьезных отношений. Я никогда ни с кем не встречался. Ты – первая женщина, с которой у меня настоящее свидание.

Она молчит, лицо непроницаемо, и у меня в груди внезапно защемило.

Я ее еще не завоевал, а уже теряю.

– Когда я рассказывал тебе о своей жизни, каким я был, как поступал… тот парень, которого тебе обрисовала Шона… таким я был раньше. Но теперь я другой.

Мия обхватывает себя руками, будто старается защититься. Мне очень не нравится, что она чувствует потребность отгородиться от меня.

– Что заставило тебя измениться? – Голос тихий, нерешительный.

– Ты. – Пользуясь случаем, я снова подступаю к ней, беру ее за руки. Она не отстраняется. Это дает мне надежду. – Ты заставила меня измениться.

Она смотрит в сторону.

– Ты… тоже многое изменил для меня.

– Я?

Она кивает, большим и указательным пальцами теребя нижнюю губу.

– Для меня существуешь только ты, Мия. Ты одна.

Мой взгляд останавливается на ее губах.

Она перестает теребить их, роняет руку вдоль тела.

На заднем плане зазвучала «Это любовь» в исполнении Уильяма Адамса[19]. К нам через толпу плывет мелодия фортепианного попурри. Мия поднимает на меня глаза. У меня начинает гулко биться сердце. И вдруг взрыв аккордов, возбуждение нарастает, мы оба объяты огнем желания.

Ее дыхание на мгновение замирает, потом учащается… она закрывает глаза… чуть приоткрывает губы…

И мною овладевает твердая уверенность.

Время пришло.

Настал момент, которого я с нетерпением ждал с тех самых пор, как она переступила порог нашей гостиницы.

Я наклоняюсь к ней, заключаю в ладонь ее щеку, уже готов губами прижаться к ее сладостным губам… и вдруг поднимается невообразимый гвалт, от визга и пронзительного смеха у меня едва не лопаются барабанные перепонки.

В следующую минуту на мне оседают брызги краски, и я понимаю, чем вызван весь этот переполох.

Мия резко открывает глаза, ее губы складываются в «О».

Цветная вечеринка, чтоб ей пусто было.

Нашли время, когда разбрызгивать свое дерьмо, лишние пять минут не могли подождать.

Я провожу рукой по волосам и смотрю на ладонь. Она переливается желтым, синим и розовым цветами неоновой краски. Мия трогает свое лицо. Она тоже – очевидно, как и я – забрызгана краской. Проведя пальцами по щеке, потом – по лбу, она размазывает краску, смешивая разные цвета.

Мне кажется, она стала еще прекраснее, хотя прекраснее уже некуда.

Вся светится, сияет.

Экзотическая красавица.

И невероятно опасная для моего сердца.

Смеясь, прикрывая глаза ладонью, сложенной козырьком, она смотрит вверх, на сыплющийся цветной дождь.

И я уже не могу ждать ни секунды.

Заключаю ее лицо в свои ладони и целую ее. Страстно.

Она трепещет. Я чувствую, как она на мгновение напрягается, затем расслабляется и, с тихим стоном раскрыв губы, приникает ко мне.

Ее волнение, трепет просачиваются во все поры моего существа, до самого члена. И – к чему скрывать? – ему это очень нравится.

Зарывшись пальцами в ее волосы, я кладу ладонь ей на затылок, шепчу ей в губы:

– Можно?

Она кивнула.

Мне достаточно и такого ответа.

Я снова прильнул к ее губам, скользнул языком ей в рот, чтобы глубже ее почувствовать.

Ладони Мии поползли вверх по моим рукам. Я чувствую подвижный слой краски между своей и ее кожей, и оттого ее прикосновение ощущается еще острее.