Орлы и звёзды - Александр Антонов

Поначалу моя задумка поддержки у членов трибунала не нашла. Но потом товарищи идею расчухали, и она показалась им весьма забавной. Долго подбирали корабль и остановили свой выбор на тральщике «Китобой». Постановили так: использовать тральщик в качестве плавучего штрафбата. Офицеры – за команду, матросы – за надзирателей. Довели решение трибунала до сведения офицеров. Те аж позеленели от обиды и злости и никак своего согласия давать не желали. Судьи хотели, уж было, приговор пересмотреть, но я попросил дать мне возможность пообщаться с офицерами тет-а-тет. Сказал я им примерно следующее: «В своих бедах виноваты в первую очередь вы сами. Не надо было зарабатывать у матросов столь ничтожный авторитет. Теперь у вас два пути: или становиться к стенке, или служить на штрафном корабле. Первый вариант я вам выбирать не советую – умрёте позорной смертью. За государя после его отречения вам принять погибель не удастся, и расстрел собственными матросами вряд ли сохранит вашу офицерскую честь. Служба же на тральщике даст вам возможность через некоторое время вернуться в офицерский строй. Решайте.

— И что они решили? — поинтересовался Бокий.

— К стенке никто не встал, — усмехнулся я.

Отречение Николая II прошло по тому же сценарию, что и в оставленном нами мире. Это потому, что наша четвёрка на могилёвские события никакого влияния не оказала – если не считать робких попыток Львова. Другое дело Петроград. Тут мы успели развернуться, и тут уже были видны существенные различия. Создание объединённого штаба народных дружин и боевых групп, а позже и Красной Гвардии, позволило взять столицу России под неоспоримый военный контроль. Буквально за три дня силы Красной Гвардии увеличились до трёх полков, а вместе с поддерживающими Совет солдатами их было целых семь. Под нашим контролем были Петропавловская крепость, Арсенал и Таврический дворец. Красные флаги реяли над казармами Волынского, Павловского и Преображенского полков. Наши блокпосты были у всех мостов через Неву и на всех вокзалах. Нашими были почта, телеграф и телефон. На Красногвардейском крейсере «Аврора» спешно заканчивали ремонт, чтобы сразу после ледохода корабль мог войти в Неву. Все заводы и мастерские Петрограда были взяты под охрану отрядами рабочей милиции, штаб которой тесно взаимодействовал со штабом Красной Гвардии. А потом наши силы возросли на величину сводного матросского полка, который был сформирован Кронштадтским Советом по просьбе их Петроградских коллег. Полк привёл в Питер Николай Ежов миссия которого в городе-крепости подошла к концу. Моряки заняли Адмиралтейство и взяли под охрану Главный морской штаб.

Достаточно устойчивым было положение левых сил и в Петросовете. После довыборов мы добились квалифицированного большинства в самом Совете, а после создания Временного правительства и в Исполкоме. На этот раз Петросовет не поддержал Временный комитет Государственной думы в его стремлении создать Временное правительство, а занял по этому вопросу выжидательную позицию. Это дало повод потребовать от Керенского после его вхождения в кабинет Львова (дальнего родственника нашего полковника) покинуть Исполком. На его место избрали меня. Таким образом, у левых в Исполкоме стало восемь мест из пятнадцати (по четыре у левых эсеров и большевиков). Становилось очевидно, что в создавшихся условиях ждать октября чтобы передать государственную власть в руки Советов не имело смысла. Остро встал вопрос о прибытии в Петроград Ленина. Тогда-то мы и вспомнили о словах Львова насчёт полёта и пилота. Бывший полковник был срочно отозван с дачи и в тот же день отправился на поиски своего знакомца. К счастью, его поиск не оказался долгим. Уже вечером на нашей пустовавшей несколько дней квартире состоялся круглый стол с участием Глеба (везёт нам на это имя!) Васильевича Алехновича, лётчика-испытателя Русско-Балтийского вагонного завода. Ввиду отсутствия в доме хозяйки – Ольга с Герцогом остались в крепости – стол был накрыт по-простому: чай, ситный хлеб и колбаса. Алехнович поведал нам удивительные вещи. Оказалось, что «Александр Невский» вовсе не фантом, а реально существующий самолёт, доведённый до состояния опытного образца. «Невский» по своим техническим данным значительно превосходил своего предшественника. Летал выше, дальше и быстрее «Муромца». Мог принять на борт значительно больше пассажиров и груза. Дальность полёта «Невского» без посадки почти вдвое превышала дальность полёта «Муромца». Это вселяло оптимизм и мы, убрав со стола еду, расстелили на нём карту Европы с нанесённой на ней линией фронта. Васич вооружился циркулем-измерителем и мы стали прикидывать возможные маршруты полёта.

— По прямой от Питера до Берна чуть более двух тысяч километров, — задумчиво произнёс Васич.

— Самолёты по прямой, да ещё на такие расстояния, не летают, — огорчил Васича Алехнович.

— Да знаю я! Всяко, километров пятьсот набросить надо. А если лететь от линии фронта?

Васич поставил одну ножку циркуля в район Ровно.

— С накрутками больше полутора тысяч. Без посадки на вражеской территории не обойтись!

Васич с досадой отбросил циркуль. А вот мне наоборот пришла в голову идея. Я взял обиженный Васичем циркуль и пустился в свои измерения. Остальные молча следили за моими манипуляциями.

— Если лететь через Швецию, то можно пролететь над Германией без посадки! — наконец объявил я.

— И что толку? — раздражённо спросил Васич. — Можно подумать, в Швеции нас кто-то ждёт!

— В Швеции могу ждать я, — неожиданно подал голос Львов.

Все головы повернулись к экс-полковнику.

— Вы?! — озвучил общее удивление Васич.

— Я вам уже как-то рассказывал, что моя семья сейчас в Стокгольме, — сказал Львов. — Этот выбор не случаен. Дело в том, что моя жена родом из влиятельной аристократической шведской семьи. Я думаю, что находясь в Швеции, мог бы организовать посадку и даже дозаправку самолёта.

Васич мигом воспрянул духом.

— Так ведь это же то, что доктор прописал! — воскликнул он. — Этот путь ещё и безопаснее.

И вновь огорчил Алехнович.

— Ничего не получится, — заявил он.

— Почему? — удивился Васич.

— А как вы предполагаете уговорить Сикорского лететь в Швецию?

— А разве нельзя обойтись без него, просто угнать самолёт? — спросил я.

— Только не с заводского аэродрома, — твёрдо заявил Алехнович. — Тому есть много причин, но с вас хватит и той, что на это никогда не пойду я.

— А зачем вы тогда вообще согласились на эту встречу?

— Потому что в ходе разговора с Петром Евгеньевичем в моей голове сложился определённый план.

План у моего тёзки был, честно признаться, хреновый. Но попав в руки опытного начштаба, очень скоро превратился во вполне даже выполнимый. Уже на следующий день мы приступили к его исполнению. Макарыч и Львов убыли на завод, где Алехнович должен был представить их Сикорскому. Ёрш и Бокий отправились в ПК очень надеясь на то, что Юлиан Семёнов ничего не придумал, и у Шляпникова действительно была экстренная телеграфная связь с Лениным. Я же на штабной машине отправился в Петропавловскую крепость, где меня ждала штабная работа и непростой разговор с Ольгой.

Собаке коменданта позволено многое, и Герцог беззастенчиво пользовался предоставленной свободой. Мы с Ольгой вели себя более скромно, чинно меряя шагами протяжённость крепостных стен.

— …Такой вот получился план.

Этими словами я завершил рассказ о предстоящей операции, которой было присвоено кодовое название «Цюрих-транзит». Ольга, которая до этого слушала молча, рассматривая что-то у себя под ногами, подняла голову и посмотрела мне в глаза.

— Я поеду с тобой!

Сказать «нет!», значило попусту потратить твёрдое мужское слово. Тут нужна была особая военная хитрость, на которую способен только опытный начштаба. У меня такая хитрость в запасе, разумеется, имелась.

— Хорошо, — согласился я. — Кому на время своего отсутствия передашь Центр подготовки бойцов спецназа?

Ольга крепко задумалась. (На самом деле, она только сделала вид, что думает над моими словами. Но понял я это слишком поздно). Потом решительно произнесла:

— Тогда мы должны обвенчаться до твоего отъезда!

Хлоп! Дверца захлопнулась, и хитроумный начальник штаба, в который раз, погорел на простой женской уловке. Одержав лёгкую победу, Ольга явила благородство и увела разговор в сторону от грустной для побеждённого темы.

— Мишка, понятное дело, остаётся на хозяйстве. А Ерша ты с собой берёшь?

— Нет, — помотал я головой. — Сначала хотел, но потом передумал. Какой-то он последнее время не такой.

— Всё очень просто, — усмехнулась Ольга. — Наш мальчик влюбился.