Возродившиеся из пепла (ЛП) - Малком Энн

Мне нужно было ответить, учитывая, что я дежурила в отеле, и уверена, если бы что-то пошло не так, то как раз тогда, когда я развлекалась бы на вечеринке.

Я поднесла телефон к уху, отвлекаясь от музыки и болтовни.

— Здравствуйте, говорит Мия Спенсер, — профессионально ответила я неизвестному, счастливая, что звонили не из отеля. Может, на этот раз это был президент.

— Мия Спенсер? — официально спросил глубокий голос.

— Она самая, — подтвердила я, и в животе осело нехорошее чувство.

— Мисс Спенсер, это офицер полиции Вашингтона Сантос, — представился он.

Мое сердце замерло, и я с трудом сглотнула. Я поняла. Случилось что-то плохое. Полицейские просто так не звонили. К горлу подкатила желчь. Что, если он нашел нас? А этот полицейский был им подкуплен? Изо всех сил пытаясь не выказать страха, я посмотрела на дочь. Я скорее умру, чем позволю ему найти ее.

— Чем могу вам помочь, офицер? — спросила я, стараясь казаться сильной.

Мой взгляд встретился с глазами Зейна, и в них больше не было гнева. Они были прикованы ко мне с чем-то вроде беспокойства. Он следил за каждым моим движением.

— Мисс Спенсер, мне жаль сообщать вам это по телефону, но мистер и миссис Торндон записали вас как свою ближайшую родственницу, — мягко сказал он.

Я вздрогнула, не ожидая подобную тему разговора. Мой мир накренился, но я изо всех сил пыталась сохранять вертикальное положение.

— Они…

Я запнулась.

— Они в порядке? — скорее умоляла я, чем спрашивала.

Возникла пауза. Всего на секунду. Но она разорвала мое сердце надвое.

— Мне очень жаль, мисс Спенсер, прошлой ночью их убили. Мы обнаружили их сегодня утром. — В его голосе звучала скорбь, но отстраненная, как у человека, который сообщал подобное уже сотни раз.

Из-за гула в голове я не могла вникнуть в его слова.

— Нет, вы ошибаетесь. Я разговаривала с ними только вчера, это не они, — отчаянно запротестовала я.

Я принялась вышагивать туда-сюда. Это не могли быть они. Должно быть, случилась ошибка. Они были моей единственной семьей. Единственной семьей у нас с Лекси.

— Соболезную, мисс Спенсер, — это прозвучало как вердикт.

И тут осознание накрыло меня. Они умерли. Убиты. В этот момент ноги подкосились, и я рухнула на стул, который оказался идеально расположен. Иначе я упала бы на землю. Полицейский, возможно, продолжал говорить, но я его не слышала. Я не слышала ничего, кроме грохота сердцебиения. И удушающей, душераздирающей боли. Дыхание стало прерывистым.

Телефон отняли от моего уха, и передо мной присел Зейн. Его огромное тело заполнило мне обзор. Я сосредоточилась на нем. На его жилете. На его сильных руках, на его татуировках, на мощных мышцах шеи. Дневная щетина на его челюсти слегка скрывала эспаньолку. Затем я встретилась с его глазами, которые не отрывались от меня, пока он рычал что-то в телефон. Я не сводила с них глаз. Они были моим якорем, не давая рухнуть в пропасть.

— Кто это, черт возьми? — потребовал он полукрича.

Наступила тишина, и Зейн напряженно слушал.

— Убиты, — прошептала я сломленным, измученным голосом. Я говорила это себе, ощущая на языке мерзость этого слова.

Зейн дернулся, когда я заговорила.

Убиты. Как могли быть убиты два самых заботливых человека, которых я знаю?

Моего телефона больше не было в руке Зейна, и его большие ладони обхватили мою шею, легко сжимая.

— Мия, — начал он таким нежным голосом, что мне пришлось на мгновение посмотреть, чтобы убедиться, что это действительно говорит он. Ошибки не было. Грубый, порой откровенно пугающий чувак разговаривал со мной нежным, ласковым и успокаивающим тоном. И смотрел на меня так же.

— Кто захочет их убить? — отчаянно спросила я его. — За всю свою жизнь они никому не причиняли вреда. Они бабушка и дедушка, хорошие люди. Ава печет пирожные. Кто захочет обидеть бабушку, которая печет пирожные?

Я задохнулась. Пусть мы и не были кровными родственниками, но они стали мне родителями. Единственными бабушкой и дедушкой, которых знала Лекси. И которых когда-либо узнает.

Лицо Зейна окаменело. Казалось, он собирался что-то сказать, но его опередил тихий голосок.

— Мама?

Я посмотрела мимо Зейна на Лекси, стоявшую чуть позади него. Киллиан с мрачным видом держался неподалеку.

При взгляде на дочь меня пронзила боль. Она почти всегда была счастливой. Несмотря на отсутствие отца и то, что она выросла без роскоши, у нее было хорошее детство. Во многом благодаря двум людям, которых она любила. И теперь мне предстояло ей сказать, что этих людей больше нет. Ее беззаботная жизнь будет разрушена, и она испытает боль, от которой я не смогу ее защитить и оградить.

Я поднялась со стула, находя силы в своей дочери. Мне нужно держаться ради нее. Зейн остался возле меня.

— Куколка, поехали домой, — тихо сказала я, не в силах скрыть боль в голосе.

Я не хотела, чтобы она услышала об этом здесь, среди стольких незнакомых лиц. За исключением Гвен и Эми, в тревоге смотревших на нас вместе с их мужьями, но Лекси не нужно было проходить через это перед целой толпой.

Я попыталась легонько подтолкнуть ее в сторону улицы, но она не двинулась с места.

— Нет, — упрямо заявила она, — я хочу знать сейчас. Скажи мне, что происходит.

Зейн шагнул вперед, на его лице отразилась нежность.

— Лекс, послушай маму. Мы отвезем вас домой, и вы сможете поговорить там, — тихо сказал он, глядя ей в глаза.

— Нет, — повторила она, на этот раз громче. Ее глаза были полны решимости.

— Веснушка, — попытался Киллиан, шагнув вперед, легко беря ее за локоть, и на его лице появилось ласковое выражение.

Она вырвала локоть из его хватки.

— Нет, Килл. — В конце ее голос сорвался. Она знала, что что-то случилось. — Мама?

Она перевела взгляд на меня.

Я сглотнула, зная, что она не сойдет с места, если только Зейн не понесет ее. Упрямство она унаследовала от меня.

Шагнув вперед, я обхватила ладонями ее лицо.

— Это Ава и Стив, — тихо сказала я, стараясь, чтобы мой голос не сорвался.

Какое-то время Лекси смотрела на меня безучастно, затем ее лицо побледнело. Боль пронзила прекрасные черты. Я вздрогнула.

— Но с ними все будет в порядке? — спросила она, цепляясь за тщетную надежду. Последнюю каплю здравомыслия.

Я сделала паузу, собираясь с духом. Моя голова медленно качнулась.

— Нет, детка, — пробормотала я.

На ее лице снова появилось это пустое выражение, и я обняла ее, надеясь, что смогу каким-то образом забрать всю ее боль себе.

Какое-то время она стояла как истукан, не двигаясь, пока я прижимала ее к себе. Затем ее тело начали сотрясать сильные рыдания. Мне удалось проглотить собственные слезы, чтобы быть сильной ради Лекси, хотя боль утраты пронзала меня, как нож масло.

Я почувствовала, как Лекси всем телом рухнула на меня. Тяжесть горя оказалась слишком сильна, чтобы устоять под ней. Я всеми силами пыталась ее удержать. И изо всех сил сдерживалась сама.

Внезапно ее вес исчез, и я стояла одна, пока Зейн обнимал мою рыдающую дочь. Я ожидала, что она будет бороться с ним, сопротивляться. Но не ожидала, что она уткнется лицом ему в грудь, цепляясь за жилет, как за спасательный плот.

Его глаза встретились с моим взглядом.

— В машину, детка, быстрее, — проинструктировал он тем мягким тоном, который, как я сказала бы вам пятью минутами ранее, был для него невозможен.

Я натянуто кивнула, и тут меня поразила мысль.

— Моя сумочка.

Я начала поворачиваться к столу, где оставила ее, опасаясь под удушающей тяжестью горя встречаться взглядами с незнакомцами и моими новыми друзьями.

— Держи, Мия. — Гвен протянула мне сумочку, глядя на меня так по-доброму.

Она сжала мою руку, когда я забирала сумочку.

— Мы все с тобой. Что бы тебе ни понадобилось, просто позвони, хорошо?

Я накинула ремешок сумочки на плечо и постаралась не вздрогнуть от жалости на ее лице. Жалость означала, что все было реально. Другие люди, осознававшие случившееся, означали, что все происходило на самом деле.