Чечня рядом. Война глазами женщины - Ольга Аленова

Дальше распространяться на эту тему господин Кадыров не стал – рядом при погонах стоял командующий Еделев. Первый вице-премьер Чечни предпочел сменить тему.

– Мы сегодня здесь ничего не решаем, – вдруг заявил он. – Ну, совершилось преступление, следствие разбирается. А вы показываете всему миру, что вы и мы слабые! Если вы уйдете из Чечни, вы сдадитесь, покажете слабость, вы им уступите. Я даю слово – ни один военный и ни один бандит не зайдет больше к вам. Я жить буду в вашем селе, если понадобится. Дагестанские власти не будут вам помогать, а в Чечне мы сделаем все для вашего процветания! Возвращайтесь! Тут взял слово генерал Еделев.

– Никакой спецоперации в Бороздиновской не проводилось, – заявил он.

– Бандитские разборки и 3, и 4 июля, это именно бандитские разборки, и им дана будет правовая оценка. Вопрос в другом. Вот здесь некоторые провокаторы ставят вопрос: отдайте 11 человек. Так я вам заявляю, что мы этих 11 человек не прячем. Будем искать и устанавливать преступников.

Потом генерал сказал, что беженцев используют. Не сказал, правда, кто именно, зато предложил сформировать отряд самообороны, который будет защищать село.

Потом выступил друг Рамзана Кадырова Джамалдин Гамзатов – очень авторитетный человек из Хасавюрта.

– Здесь есть люди, которым я возвращал похищенных сыновей? Так вот, это все делал Рамзан! Он честный человек! Если он сказал, значит, так и будет. На всем Кавказе это знают.

Рамзан скромно улыбался.

– Вместе будем это расследовать, обещаю! – крикнул Рамзан.

– Если будете сидеть здесь и думать, что от этого расследование пойдет быстрее, вы ошибаетесь, – сказал президент Алханов.

Тогда его попросили, чтобы со стороны Дагестана была тоже создана комиссия и чтобы ее возглавил «брат и друг» аварских беженцев, депутат народного собрания Дагестана кизлярец Сагид Муртазалиев. Эта просьба чеченской стороне не понравилась, и просьбу отклонили.

– Здесь стоят жители Чечни, – сказал господин Алханов. – Магомедали Магомедов[15] не обязан создавать свою комиссию. Разбираться и разруливать – это задача моя и федерального центра.

– Да вы за две недели первый раз сюда приехали, как мы можем вам верить! – закричали беженцы. – Хотим свою комиссию, чтобы наши права отстаивала! Чтобы нашли виновных и наказали!

– Что вы все про бандитов тут говорите! – зашумели с другого конца поляны. – Это же были ваши люди, на БТР и в форме!

– Это бандиты в погонах, – парировал президент.

– Да нам от этого не легче! – ответили ему.

– Мы будем жить лучше всех на Северном Кавказе! – перешел в наступление президент. – Я все тяжелое всегда поручаю Рамзану Ахматовичу.[16] С понедельника комиссию по расследованию возглавит он. Он будет с вами работать и обеспечит вашу безопасность!

Президент распалялся: то ли полуденное солнце так действовало, то ли мысли о том, что задача, поставленная господином Козаком, господину Алханову пока не давалась.

– Если вы сейчас не сделаете то, что я сказал, вы меня долго будете помнить! – сказал он. Президент, наверное, имел в виду, что если беженцы не вернутся сейчас, то им все равно придется вернуться, но потом им припомнят их упорство.

Беженцы не струсили. Они сказали, что тоже будут помнить то, что с ними сделали. И тогда к президенту вышла Тома Усманова, а следом за ней Зухра Магомедова в трауре. Толпа расступилась. Старуха Магомедова с синяками на лице молча смотрела на президента. Ее 77-летнего мужа во время зачистки избили и бросили в доме, который потом подожгли. Досталось и старухе. Зухра похоронила останки мужа на сельском кладбище, и ей уже надеяться не на что. Чиновникам смотреть ей в глаза было тяжело. А Тома Усманова сказала, что вернуться не дает пережитый страх:

– Два года назад у меня ночью забрали мужа, а теперь забрали сына. Как мне туда возвращаться? Мы не ваххабиты, мы жили со своими коровами и сеном, а у нас забрали сыновей.

– А кто убил старика-лесника?! – спросил президент, имея в виду убитого в конце мая в Бороздиновской отца одного из военнослужащих батальона «Восток».

– Мы, что ли, убили?! – возмущенно закричали вокруг.

– Разберемся, – сказал президент. Общение с народом на этом закончилось.

Господин Алханов прошел в большую брезентовую палатку, пригласив туда депутата Муртазалиева и несколько аварских мужчин. Выйдя из палатки, Сагид Муртазалиев сообщил беженцам то, что все и так уже слышали: тем, кто вернется, власти Чечни окажут помощь. Но беженцы даже авторитетного оппозиционера Сагида слушать не стали:

– Пусть вернут похищенных, а потом будем разговаривать дальше!

– Вы сами все слышали, – сказал господин Муртазалиев. – Есть 11 пропавших, люди ставят условие, и против этого я ничего сказать не могу. А то, что вам тут говорили про политические амбиции, никто никого не использует, поверьте.

Чеченские чиновники в это время общались с телекамерами. Пока личная охрана автоматами заставляла нас, сидевших на корточках у ног президента (чтобы не мешать телекамерам), отползать назад, господин Алханов говорил, что существенных результатов встреча не дала, но «наметились точки соприкосновения».

– Так что произошло в Бороздиновской? – спрашивали журналисты, задирая к президенту головы.

Вместо президента ответил командующий Еделев. По его словам, зачистки в селе не было:

– Есть специальный реестр документов, определяющих спецоперацию. Это боевые приказы, которые подписываю и я. Ничего такого не подписывалось.

Могу вам сказать, что главная военная прокуратура изъяла все документы отряда «Восток», в них такого приказа тоже нет.

Это означало, что ответственность за произошедшее никто из официальных лиц не понесет, разве только исполнители.

Президент Алханов еще раз сказал, что комиссию по расследованию ЧП возглавит Рамзан Кадыров, и господину Кадырову пришлось что-то говорить в камеры:

– Мы обсуждали вопросы, проблемы обсуждали.

– О возвращении домой людей, – тихо, но так, что все услышали, подсказал своему заместителю господин Алханов.

– О возвращении домой людей, – повторил господин Кадыров. – Это наши граждане, жители нашей республики.

– Обеспечение безопасности… – снова подсказал президент Алханов.

– Обеспечение, – послушно повторил первый вице-премьер. – Обеспечение безопасности я гарантирую, – и добавил уже от себя: – Со стороны шайтанов, со стороны преступников в погонах – без разницы! Видно будет.

На этой оптимистической ноте личная охрана заслонила обоих руководителей. Быстро рассевшись в бронированные джипы, хозяева Чечни укатили в свои владения. А беженцы, пошумев и поспорив, пошли в свое убогое жилье пить чай и чистить грязную картошку к ужину.

Во время визита Кадырова в Бороздиновскую я встретила старого знакомого, Аламбека Ясаева: когда-то я познакомилась с ним в доме у Ямадаевых, а теперь он был главным в охране Рамзана Кадырова. После обычной болтовни я сказала, что хотела бы взять интервью у Кадырова, и на случай, если он согласится, я оставила свой мобильный. Честно говоря, я была уверена, что после интервью с Магомедом Хамбиевым Кадыров никогда больше не будет со мной разговаривать. Но через несколько дней Аламбек позвонил и сказал, что Кадыров в Москве и согласен дать интервью. Мне назначили встречу на последнем этаже гостиницы «Золотое кольцо», и я отправилась туда с фотографом. Все время, пока мы беседовали, Кадыров сжимал и разжимал кулаки. Я чувствовала, что он то ли зол, то ли просто нервничает, но пытается держать себя в руках. И у него это получалось. Под конец разговора он даже успокоился и стал откровеннее. Выходили мы из гостиницы вместе – он отправлялся на встречу с дагестанским депутатом Гаджи Махачевым, которого называл просто «Махач». После этой встречи я задумалась над его вопросом – почему же его не любят. От отца этому парню достались упрямство, жесткость и целеустремленность – качества, необходимые для политической карьеры. Но именно эти качества плюс нехватка образования сделали его чужим в мире обычных людей. А самым большим его недостатком, как мне кажется, было то, что он не хотел это исправлять.

В номере было человек пять охранников. Сколько их за пределами номера, я не считала – встречали меня в коридоре одни, провожали другие. На Кадырове дорогой классический костюм, на охранниках – тоже костюмы, и нигде не видно оружия. Первый вице-премьер Чечни в Москве выглядит совсем по-другому, нежели в Чечне.

– Почему вы так меня не любите? Статьи про меня нехорошие пишете. Я нормальный человек. Вот почему вы написали так про меня в Кизляре?

Я понимаю, что речь идет о статьях, напечатанных в «Коммерсанте» и «Власти», в которых речь идет о возвращении беженцев в станицу Бороздиновскую.