Ведун Сар - Сергей Шведов

Похоже, Дидий нащупал-таки слабое место в глухой обороне высокомерного корректора. Со временем следует расширить брешь и если не переманить Глицерия на свою сторону, то хотя бы нейтрализовать этого верного пса сиятельного Ореста. Сам Дидий был еще слишком юн в пору, когда божественный Валентиниан развлекался со своими ближниками в домах почтенных жителей Медиолана, иначе наверняка был бы вовлечен в эту порочную игру. И опоздал-то он всего ничего, на каких-нибудь четыре года, но, похоже, упустил массу интересного из не такого уж давнего прошлого. Наверное, бывшая хозяйка этого палаццо матрона Стефания многое могла бы ему рассказать о бурной юности божественного Валентиниана. Еще больше о ней знала матрона Климентина, непосредственная участница тех событий. Но к ней сейчас, пожалуй, не подступиться, уж очень тяжело супруга сиятельного Эмилия переживала смерть старшего сына, так нелепо погибшего в самом расцвете лет. Дидий, чувствовавший за собой вину за смерть Либия Севера, недовольно поморщился и отставил в сторону кубок. Зря он поддался тогда посулам Афрания, заурядный Антемий — слишком слабая замена блистательному сыну божественного Валентиниана, которому римские интриганы помешали расцвести.

Дидий, отяжелевший после сытного обеда и обильной выпивки, с трудом добрался до спальни и, отдуваясь, толкнул дверь. Гостя он заметил не сразу, а когда наконец разглядел человека, спокойно взгромоздившегося на его ложе, было уже поздно звать кого-то на помощь. Дидий издал горлом странный звук, но тут же прикрыл рот ладошкой, дабы не сердить незнакомца с острым кинжалом в руке. Блеск стали неожиданно успокоил комита финансов — демону оружие ни к чему. Последние слова он произнес вслух и сам удивился звуку своего голоса.

— А при чем здесь демоны? — спросил высокородный Марк, зажигая светильник.

— По слухам, именно они погубили твоего отца, сиятельного Валериана, — пояснил окончательно пришедший в себя Дидий.

— А кто погубил моего брата, комит? — нахмурился Марк. — Тоже демоны? Или в дело вмешались люди?

— Легионеры кивали на высокородного Модеста, — пожал плечами Дидий, — но так ли это, я судить не берусь.

— Судить буду я, комит, — холодно произнес Марк. — И я же приведу в исполнение приговор.

— Я бы тебе не советовал, возвращаться в Рим, — покачал головой Дидий. — Тебя либо закуют в железо, либо просто убьют.

— Время терпит, — сказал Марк, присаживаясь на край ложа. — А пока что у меня к тебе есть просьба, комит. Ты должен свести меня с рексом Эврихом.

— Зачем? — удивился Дидий.

— Префект Ратмир хочет заключить с ним сделку, выгодную обоим. Почему бы тебе, комит, не поспособствовать благому начинанию.

— Я представляю здесь интересы божественного Антемия, а потому не волен в своих поступках.

— Сочувствую тебе, высокородный Дидий. Но у всякого человека кроме долга перед императором есть еще долг перед самим собой. Если ты откажешься выполнить просьбу сиятельного Ратмира, то мне придется тебя убить.

— Вот так просто?! — растерялся несчастный посол.

— Ты участник заговора против моего брата, комит, — с ненавистью выдохнул Марк, — но я даю тебе шанс искупить свою вину. Не надо упрямиться, Дидий, это не в твоих интересах.

— Хорошо, — развел руками посол. — Где и когда?

— Послезавтра. В загородной усадьбе Антонина.

— А кто он такой, этот Антонин?

— Местный куриал, — любезно ответил Марк. — Будет лучше, если Эврих приедет на встречу с небольшой свитой.

— А если он откажется?

— Тем хуже и для него, и для тебя.

Дидий за время переговоров с готами уже успел присмотреться к брату верховного вождя. Благородный Эврих был человеком честолюбивым, но тщательно скрывал этот порок от окружающих. На словах он всячески подчеркивал свое почтение к брату, но делал это, по мнению Дидия, слишком часто. Создавалось впечатление, что за всей этой словесной шелухой скрывается глубокая неудовлетворенность умного человека, вынужденного перебиваться на вторых ролях. Поговаривали, что в свое время именно Эврих нанес роковой удар рексу Торисмунду и тем расчистил путь к власти своему брату Тудору. Но человек, убивший родича однажды, вполне способен на это преступление и во второй раз. Правда, между Торисмундом и Тудором имелась существенная разница: Эврих был братом первому только по отцу, а второму еще и по матери. Именно поэтому Дидий сомневался, что сиятельному Ратмиру удастся склонить хитрого Эвриха к бесспорно преступному деянию, осуждаемому как богами, так и людьми. Тем не менее Дидий набрался смелости и передал просьбу префекта Галлии надменному готу. Эврих так долго и пристально разглядывал римского посла, что тому стало не по себе.

— А я полагал, что ты, высокородный Дидий, преданный друг Ореста.

— Меняются обстоятельства — меняются и привязанности, — пожал плечами комит финансов.

— В этом ты прав, — задумчиво произнес Эврих.

— Мне кажется, что готам выгоднее договориться с сиятельным Ратмиром, чем бросать ему открытый вызов. Ведь за спиной префекта стоят русы Кия, почитаемые не только венедами, но и многими вашими старейшинами.

— А ты уверен, что Ратмир хочет договориться с моим братом Тудором?

— Я уверен в другом — он хочет договориться с тобой.

— Верховным вождем племени является мой брат!

— Меняются приоритеты — меняются и правители, — неожиданно сорвалось у Дидия с языка.

Эврих захохотал, доказав тем самым собеседнику, что умеет ценить шутку. Однако глаза его при этом оставались серьезными. Дидию даже показалось, что этот молодой, но далеко не наивный человек уже принял решение. Однако он пока не готов делиться своими мыслями ни с Дидием, ни с кем-либо еще.

— Отличная печенка, — сказал Эврих, облизывая пальцы. — За что я вас, римлян, люблю, так это за умение готовить. В этом деле вы непревзойденные мастера.

— В таком случае, уважаемый рекс, я прошу тебя принять от меня скромный дар — повара, который приготовил это понравившееся тебе блюдо.

— Беру, — качнул лобастой головой Эврих. — Но только после того, как ты покинешь Арль, высокородный Дидий. Мне бы не хотелось, чтобы ты испытывал в этом городе даже маленькие неудобства.

Дидий не пытался следить за Эврихом, отлично понимая, чем может обернуться для него чрезмерное любопытство. Тем не менее по некоторым косвенным данным он определил, что встреча опального префекта и брата верховного вождя все-таки состоялась. Эврих неожиданно потерял интерес к переговорам с римлянами о судьбе города Арля, чем, кажется, удивил корректора Глицерия.