Мятежный Карабах - Виктор Кривопусков

Вот одна из тысяч жертв антирусских бесчинств азербайджанцев, одурманенных националистической исламистской пропагандой Народного Фронта конца 1989 года. Это Елена Геннадьевна Семерякова, тогда жена советского офицера, а ныне член Общественной палаты Российской Федерации, председатель Центрального правления общероссийской организации «Женский диалог»:

– Мы, русские, советские граждане, находясь в конце 1989 года в окружении мусульманского населения в советс[стр. 221] Мятежный Карабах

ком Азербайджане, оказались в настоящей оккупации. Ни еды, ни воды, ни света. Для меня беременной женщины с двумя детьми это была страшная реальность: полная незащищённость и беспомощность, когда в любую минуту могут прийти вооружённые азербайджанцы, убить, ограбить, сделать с тобой что угодно. Я была с мужем-офицером в Афганистане. Там, чтобы там не говорили, не наша территория, чужие люди. А здесь – Родина, Советский Союз, братские народы, люди одной общности – советский народ. И мы блокированы. Мы не знали, гражданами какой страны мы являлись? Невероятно страшно.

Я лично не понимала, в какую ужасную ситуацию попала. Как всякая советская женщина хотела нормально уйти в декретный отпуск, получить положенные отпускные деньги и пособие на новорождённого, чтобы шел стаж. Поехала как-то с нашими солдатами в городскую больницу брать обменную карту. Иду в женскую консультацию, а там чистят автоматы, разделывают бараньи туши. Мне со смехом говорят: давай сдай кровь из вены. Увидела грязные шприцы и, естественно, никакой крови сдавать не стала. Я молила бога, чтобы мне живой оттуда выйти! Там же мне, якобы на основе предыдущих результатов анализов моей крови, сунули какую-то справку, где значился диагноз «сифилис». Когда я прилетела к маме в Свердловск, мне сразу сказали, что никакого сифилиса и в помине нет, но уезжать с такой справкой было, мягко говоря, не совсем уютно. Об отъезде из этого ада, который следует больше считать побегом, с детьми на руках и маленьким узелком с документами, вспоминать и сегодня страшно. В аэропорту меня не хотели выпускать. Тыкали в живот автоматами, дети жались ко мне, только тихонько попискивали.

Поражало то, что даже сослуживцы, вместе воевавшие в Афганистане, делившиеся там последним глотком воды и куском хлеба, вдруг стали врагами. Какой силы была ненависть азербайджанцев к армянам. Я лично у себя скрывала двух армянских детей, мальчика и девочку, ровесников моих мальчишек.

Представьте свой дом, с вами ваши дети, совсем маленькие, скоро должен появиться третий. А ваш дом нео[стр. 222] Виктор Кривопусков

днократно взрывают, выбивают двери. К вам вламываются почему-то вооружённые азербайджанцы, заявляют, что отнимут мальчиков, так как «нам нужны воины». Запомнился один прапорщик, азербайджанец. Нормальный раньше был человек, а тут!

Ворвался в мою квартиру, разговаривал угрожающе, при этом сказал, что я отсюда никуда живой не уеду. Пришлось уговаривать, напоминать, что когда-то в Афгане он приносил мне картошку, морковку, не давал умереть с голоду. Спрашивала, в чём моя вина? В ответ: «Ты у себя скрывала армян». А армяне те, я уже говорила, были крошечные дети. Их отец погиб от рук азербайджанцев, о матери я ничего не знала. К счастью, малышей однажды ночью увезли родственники.

11 января на митинге мусульманские ораторы стали требовать изгнания армян из Баку, организовать массовый поход на Карабах. Руководство НФА пошло на беспрецедентный шаг, направленный на легализацию своей власти. Партийному и государственному руководству республики был предъявлен ультиматум о немедленном созыве сессии Верховного Совета Азербайджанской ССР. Радиоцентр и ряд правительственных зданий перешли в руки НФА. Многотысячный митинг перед зданием ЦК компартии республики требовал отставки его первого секретаря Везирова. НФА сформировал совет национальной обороны и призвал народ к военным действиям в случае вступления в город советских войск. С 12 января погромы в столице республики приобрели общегородской характер. Дом за домом очищался от армянских жителей.

13 января состоялся 150-ти тысячный митинг, после которого толпы погромщиков, возглавляемые активистами НФА, скандируя антиармянские лозунги, пошли по адресам из размноженных списков и начали выселять армян из их жилищ. Бандиты врывались в квартиры и дома армян, сбрасывали их с балконов, заживо сжигали на кострах, применяли изуверские пытки, некоторых расчленяли, насиловали девочек, женщин, старух. Семь последующих дней в городе безнаказанно длилась вакханалия насильников, грабителей и убийц армян. А тем, кому удавалось избежать

[стр. 223] Мятежный Карабах

гибели, подверглись насильственной депортации. Тысячи армян паромом через Каспийское море доставлялись на восток в порт города Красноводска Туркменской ССР, а оттуда самолетами в Армению. Только 19 января по сводкам МВД, которые вряд ли отражали действительность, в Баку было убито 60 армян, около 200 ранено, изгнано из города 13 тысяч.

Депортация проводилась под контролем и при организации активистов НФА. Схема действий погромщиков была однотипной. Вначале в квартиру врывалась толпа из 10-20 человек, начинались избиения армян. Затем появлялся представитель Народного фронта, как правило, с уже оформленными по всем правилам документами на обмен или якобы продажу квартиры, после чего немедленно предлагалось покинуть жилище и направиться в порт. Людям разрешали брать вещи, но при этом отбирали деньги, драгоценности, сберегательные книжки. В порту действовали пикеты НФА, они обыскивали беженцев, иногда снова избивали.

Азербайджанские правоохранительные органы не только бездействовали, но нередко сами участвовали в погромах и грабежах. Чувствуя безнаказанность, погромщики стали совершать насилия и в отношении русских и русскоязычного населения, вынуждая и их в массовом порядке также покидать республику. Как и в Сумгаите, Кировабаде было немало азербайджанцев, которые в условиях кровавого беспредела, рискуя жизнью, спасали своих армянских друзей, соседей, а то и просто незнакомых.

Президент СССР M.С. Горбачев, в случае с событиями в Баку, повел себя традиционно – длительное время занимал выжидательную позицию. В этих условиях руководители КГБ, МВД и Министерство обороны СССР не могли даже отдать приказ давать отпор вооруженным нападениям активистов НФА на воинские и пограничные части. Только 15 января Президиум Верховного Совета СССР утвердил подписанный Горбачевым Указ о введении режима чрезвычайного положения в Азербайджане. Но и здесь был казус. Чрезвычайное положение вводилось, безусловно, только на территории Нагорно-Карабахской автономной области, а также в районах, приграничных с ней и расположенных на

[стр. 224] Виктор Кривопусков

границе с Ираном. А вот в Баку ввести его предлагалось Президиуму Верховного Совета республики. Но к тому времени было очевидно, что азербайджанское руководство безнадежно утратило контроль над ситуацией, и что НФА не удовлетворится армянскими погромами, а также традиционной сменой партийного лидера республики. Несомненным является и факт того, что Горбачев имел от спецслужб страны достаточно достоверную информацию о сложившейся ситуации в Баку и в Азербайджане в целом. В это время там, в виде помощи первому секретарю ЦК партии Везирову, находились Председатель Совета Союза Верховного Совета СССР, академик Примаков и секретарь ЦК КПСС Гиренко. Видимо, Горбачев надеялся, что санкцию на ввод войск в Баку даст республиканское руководство. Но оно предпочло тоже уклониться и переложило ответственность даже за свое спасение на Москву. 19 января Горбачев все-таки подписал специальный Указ Президиума Верховного Совета СССР «О введении чрезвычайного положения в городе Баку», который гласил: «В связи с резким обострением обстановки в городе Баку, попытками преступных экстремистских сил насильственным путем, организуя массовые беспорядки, отстранить от власти законно действующие государственные органы и в интересах защиты и безопасности граждан Президиум Верховного Совет» СССР, руководствуясь пунктом 14 статьи 119 Конституции СССР, постановляет: «Объявить с 20 января 1990 года чрезвычайное положение в городе Баку, распространив на его территорию действие Указа Президиума Верховного Совета СССР от 15 января 1990 года».

К этому времени обстановка в Баку и республике была уже хуже некуда. Погромы жилых домов и квартир не прекращались ни на один час. Автомобильные и железные дороги были блокированы, на транспортных магистралях выставлены заслоны из грузовиков и автобусов. На железнодорожных станциях Уджары и Кюрдамир экстремисты задержали два воинских эшелона. В 19 часов 30 минут в Баку в одной из секций главного энергоблока республиканского телевидения произошел сильный взрыв, по всей вероятности самодельного взрывного устройства. В результате