Завет Христа - Ульрих Хефнер

Буковски направился к машине, где уже работали эксперты-криминалисты в спецодежде. На сером сиденье пассажира было отчетливо видно темное пятно — кровь. Один из криминалистов стоял рядом с автобусом «фольксваген» и курил. Он уже снял защитный костюм и был занят тем, что составлял план расположения следов в машине.

— Сигареты не найдется? — спросил его Буковски.

Криминалист отложил карандаш, сунул руку в карман и достал пачку сигарет. Буковски поспешно протянул руку.

— Нашли что-нибудь? — спросил он и выпустил дым.

— Можно, пожалуй, и так сказать, — ответил криминалист. — Отпечатки пальцев, волокна, волосы, кровь — всего понемногу. Мы взяли материал у владельца машины для сравнения. Но пройдет некоторое время, прежде чем мы сможем однозначно сказать, совпадает материал или нет. И если обработка данных ничего не даст, то мы ничего не узнаем.

— Я уверен, вы найдете владельца этих материалов в базе данных. Ведь в ней есть все опасные преступники. Сколько было крови в машине? Как по-вашему, он тяжело ранен?

Криминалист пожал плечами.

— Это зависит от того, насколько он крупный. Крови сравнительно немного, и судя по всему, если тип этот среднего роста, то, возможно, речь идет о ранении в плечо.

Буковски кивнул.

Лиза медленно подошла к ним и скептически посмотрела на него.

— Юго-западный участок леса уже осмотрели. Собаки, очевидно, потеряли след.

— Хреново! — вырвалось у Буковски.

— Они могли уже давно скрыться.

Буковски посмотрел на часы. Перестрелка произошла чуть меньше двух часов тому назад.

— Они еще где-то здесь, и один из них ранен. И тем они опаснее.

— Но они больше не могут так просто спрятаться в пансионате или гостинице. У любого возникнут подозрения, если постоялец ранен. С самого момента происшествия по радио постоянно сообщают о том, что идет розыск. Думаю, здесь нет никого, кто бы не знал, что происходит.

Буковски сжал губы.

— Именно это меня и беспокоит.

Рим, город-государство Ватикан, неподалеку от площади Святого Петра…

— Кажется, я все меньше понимаю, что происходит, — пробормотал кардинал Боргезе.

Он сердился на молодого священника, который только что возвратился из Иерусалима с пустыми руками. Разумеется, раскопки около дороги на Иерихон отныне будут проводиться близким к церкви Французским институтом археологии, как это и должно было происходить с самого начала, но это мало что изменит.

Уже несколько дней он не получал никаких сведений. Бенуа, так же как и Рим, молчали. Кардинал-префект находился за границей, а этот еретик прятался в своем убежище неизвестно где и работал над тем, чтобы потрясти оплот Римско-Католической Церкви. Власть рыцарей Храма была несокрушима. Убийства и тщательный надзор более семисот лет назад ни к чему не привели: завещание этого опасного ордена по-прежнему нависало, как дамоклов меч, над Святым престолом. И никто, даже Папа, не знал об этом. Только братство догадывалось о том, какие последствия может иметь находка в Иерусалиме. Эпоха тамплиеров еще не закончилась. Слишком многие ускользнули, спаслись бегством. Всюду красовались их символы. Даже на денежных знаках нации, которая частично возникла из наследия рыцарского ордена.

Тогда они обманули всех. Под прикрытием верующего и богобоязненного братства они ткали свою ткань из насмешек и презрения к слову Божьему. Они достигли власти, и влияния, и богатства. На угрозах и лжи они воздвигли свою крепость, которая, по-видимому, пережила века.

Кардинал Боргезе вздохнул. Он посмотрел в окно — солнечные лучи отражались в окнах соседних домов.

— Господи, почему ты позволяешь им вести нас в пропасть? Почему ты не пошлешь ангела с горящим мечом, херувимов и серафимов? Ты, пастух Израилев, услышь меня, пасущий потомство Иакова, аки стадо овец! Ты, восседающий высоко в небе над нами, явись мне!

Кардинал внимательно вслушивался в тишину. Он молитвенно сложил руки. Он с такой силой прижал пальцы друг к другу, что они болели. Но Бог не явил ему знамения.

Кардинал встал. Пришло время готовиться к вечерней мессе. Он одернул воротник, и тут зазвонил телефон.

Он снял трубку и представился.

— Время настало, мы должны встретиться, немедленно! — прозвучал из динамика деревянный голос.

Кардинал почувствовал, что задыхается.

— Я приду, — ответил он.

35

Миттербах на Кёнигзее, Берхтесгаден…

Девушка будто окаменела. Широко раскрыв глаза от страха, она смотрела на двух мужчин в своей кухне. Один был маленький, коренастый, с телосложением боксера и крючковатым носом, похожий на преступника из плохого детектива, а другой — высокий и худой, с лицом дьявола во плоти.

Она весь день наблюдала за многочисленными полицейскими автомобилями, которые патрулировали дорогу на Шёнау, на другом берегу озера Кёнигзее. Шум вертолетов преследовал ее все утро, а по радио передали, что прямо возле озера произошла перестрелка между полицией и несколькими преступниками. Преступники все еще находились в бегах, и вот теперь они стояли в ее кухне. Хоть она и заперла заднюю дверь, они все равно вошли в ее дом. Она боялась, ужасно боялась. Высокий дьявол прижимал окровавленную руку к шее. Он был ранен. Боксер целился ей в голову из крупнокалиберного пистолета.

— Тихо! — прошипел боксер; он говорил с южным акцентом. — Кто еще есть в доме?

Девушка задрожала.

Боксер подошел к ней. Он настойчиво повторил свой вопрос и прижал пистолет к ее виску.

— Никого нет, — испуганно ответила она. — Только я и моя мать.

— Где мать?

Девушка указала наверх.

— Она больна, лежит в кровати. Она больше не встает.

Тем временем дьявол подтянул к себе стул и со вздохом опустился на него.

— Можешь помочь ему? — спросил боксер.

Жизненные силы постепенно возвращались в ее тело. В ней стала зарождаться надежда. Может, они снова исчезнут, если она не будет с ними спорить? Она покосилась на часы рядом с кухонным буфетом. Через час вернется ее сын с тренировки по плаванию, и она должна позаботиться о том, чтобы эти двое к тому времени исчезли. Она робко кивнула.

— Я… я — медсестра, — тихо ответила она.

— Хорошо, — сказал боксер, а второй промолчал.

Боксер убрал оружие и дал ей пройти. Она послала короткую молитву к Небесам и склонилась над молчаливым, когда он нерешительно убрал руку от раны. Она испугалась. Справа на шее у дьявола была рваная рана, но кровоточила она несильно. Очевидно, артерии уцелели. Наверное, пуля прошла по касательной, но все равно, с такой раной не шутят.

— Мне нужен спирт и перевязочный материал, — заявила девушка.

Боксер кивнул. Однако когда она обернулась и поспешила к двери, он преградил ей дорогу. Она остановилась и посмотрела мужчине в глаза. Наконец боксер сделал шаг в сторону.

— Где твой муж? — спросил он, последовав за ней в прихожую.

— Он сбежал, как это часто бывает, — ответила она.

Акцент боксера напомнил ей о хозяине пиццерии из Бишофсвизена.

— Если ты будешь делать, что мы тебе скажем, то останешься в живых, — успокоил ее мужчина.

— Я сделаю все, что вы хотите, но потом вы должны исчезнуть, — попросила она. — Вы должны пообещать мне это.

Боксер ухмыльнулся.

— Уйдем, когда настанет время.

Она принесла бутылку и марлевые бинты из шкафа в прихожей.

— Я живу здесь с матерью, у нее был инсульт. Скоро придет с тренировки мой сын. Я помогу вам, и у меня есть машина. Можете забрать ее. Но, пожалуйста, не делайте нам зла. Я… я могу…

— Тихо! — приказал боксер. — Посмотрим.

Они пошли обратно в кухню. Слезы текли по ее щекам, когда она снова склонилась над раненым.

— Ты должна быть сильной, — тихо сказала она себе, обрабатывая рану ватным тампоном, смоченным в спирте.

Дьявол и бровью не повел, хотя она знала, что он должен испытывать адскую боль.

Шёнау, Берхтесгаден…

Проведенный обыск перелеска результатов не принес. Лиза и Буковски, вместе с руководителем оперативными действиями местной полиции и старшим советником полицейского управления, вернулись в Шёнау, где был организован мобильный командный пост. Район вокруг Кёнигзее все еще был перекрыт полицейскими патрулями. Над районом летал вертолет, и каждый пешеход, а также почти каждый автомобиль, двигавшиеся между озером и Берхтесгаденом, останавливались и проверялись.

— Меня уже тошнит от всего этого! — громко выругался Буковски, после того как пилот вертолета сообщил, что у него заканчивается горючее, а потому ему придется слетать на аэродром для заправки.

Буковски ударил ладонью по столу с радиоаппаратурой.

— Там, снаружи, разгуливают опасные преступники, а у нас горючее закончилось!