(Не) курортный роман (СИ) - Алекс Коваль

заносит в воду, окуная нас по самый подбородок.

— А-а-ах, — выдыхаю.

— Холодно?

— Приятно…

Каждой клеточке приятно! Я пьяна, немного смущена и сильно возбуждена. Мое тело сходит с ума. В нем собирается тяжесть. В животе. В налившихся от вожделения грудях. Прохладная морская вода распускает по коже тысячи мелких иголочек.

Я крепче обхватываю Сережу за шею. Мы, не сговариваясь, тянемся друг к другу. Губами, телами. Разговаривать нет ни сил, не желания. Мы за этот вечер уже наговорились. Только обнимаемся. Медленно кружась по плечи в воде. Целуемся, никуда не торопясь. Растягивая удовольствие от прелюдии, которая, оба понимаем, куда нас заведет…

Я касаюсь влажными ладонями его плеч. Глажу, царапаю и снова глажу. Мне нравится щупать его.

Ладони Сережи мнут мою попу. Сильно. Собственнически так. Как будто я его и только его! А я? Не знаю. Но отчаянно хочу, чтобы так и было всегда.

Я обвиваю ногами его за бедра. Нагорный прокладывает дорожку из поцелуев от моих губ до ключиц. Поцелуй за поцелуем. Один за другим. Я медленно умираю. От того, как хорошо и больно одновременно! Желание требует выхода. Между ног ноет. Печет и полыхает. Я пытаюсь плотнее свести бедра, чтобы притушить бушующий пожар. Не получается. Тело требует продолжения. Разрядки. Немедленной и сильной! Еще мгновение, и я взорвусь, даже не добравшись до “главного”. Я так не хочу. Хочу его. Всего. В себе!

Я уже вечность так не сходила с ума. Уже забыла, когда последний раз меня так вело и ломало с Федором. Да потому что… никогда. Нет, мне никогда не было с ним так сумасшедше хорошо, как с Сережей! И дело далеко не в сексуальном опыте Нагорного. Дело в человеке. Когда тебя касаются, обнимают, ласкают и трогают руки мужчины, что испытывает к тебе чувства — поет каждая клеточка. Отзывается каждый нерв. Бьется каждая жилка! Как я не поняла этого два года назад? Как я не поняла этого в ту нашу ночь? Трусливая идиотка!

Постепенно градус ласк накаляется. Движения становятся хаотичными и рваными! Плавать не получается. Отлипнуть друг от друга не получается. И до усадьбы вернуться мы тоже вряд ли сможем. Все, на что хватает наших сил — выползти на берег. Завалиться на песок.

В хитросплетении руки и ног горячее тело парня наваливается на меня сверху. Придавливая к земле. Трение кожи о кожу высекает из нас искры. Не спалить бы этот чертов лес!

— Карамелька… — жаркий шепот между поцелуями. — Такая нежная.

— М-м-м…

— Сладкая.

— О-о-ох…

— Горячая девочка.

Все, на что хватает моего словарного запаса в этот момент — отрывистые звуки и протяжные мычания. Я цепляюсь пальцами за русые кудри Сережи. Таю и плавлюсь, как кубик льда в сорокаградусную жару. Я, кажется, нашла свое персональное солнышко.

Мы ласкаем друг друга, подстраиваясь под один ритм. Песчинки и камешки больно царапают мне спину. Но это тоже приятная боль. Я закидываю ножку на бедро Сережи. Глушу стон, ощущая, как его колом стоящий член упирается мне между ног.

Сережа добирается до моей груди. Обхватывает губами сосок, втягивая в рот. Мамочки-и-и!

— Еще-е-е…

— Вот так?

— Да, пожалуйста…

— А может вот так? — прикусывает горошину, перекатывая языком.

— А-а-а-ах! Да, да, да!

И так и не так, и всяко разно! Господи! Сережа творит своим ртом невероятные вещи. Я хныкаю, кричу и со всей силы цепляюсь за его плечи. В какой-то момент Нагорный отстраняется. Ловит мои губы поцелуем, и шепчет:

— Хочу тебя, Стеф.

— И я, — шепчу, прикусывая его нижнюю губу, — хочу!

— Сильно? — издевается гад.

Ну, как тебе сказать? Песок подо мной уже горит и медленно превращается в стекло. А уровень напряжения в теле такой, что ни одной электростанции и не снилось.

— Невыносимо! — хриплю.

— До усадьбы я не дойду. Только если на трех конечностях.

— И не надо. Давай уже, а? — тяну его ближе к себе и двигаю бедрами, подаваясь навстречу его вздыбленному достоинству. Трусь промежностью, задыхаясь от яркости ощущений. Сиплю:

— Я очень надеюсь, что у тебя есть с собой презервативы.

Нагорный низко и хрипло смеется. Чмокает меня в нос:

— Момент.

И этот предусмотрительный негодяй тянется к откинутым в сторону брюкам. Вытаскивает из кармана пакетики из фольги. Я удивленно заламываю бровь, посмеиваясь:

— Кто-то подготовился. Не слишком самонадеянно?

— Я же сказал, что китайские фонарики всегда исполняют желания.

— Ты же шутишь? — охаю. — Ты не мог такое пожелать!

Сережа улыбается.

— Пошляк!

— Я вырос из того возраста, когда загадывают новую игрушку, Карамелька.

— Все равно пошляк!

Сережа улыбается и разрывает зубами пакетик из фольги. Я залипаю взглядом на движениях его мышц, что бугрятся под кожей. Прикусываю губу и разглядываю кубики. Опускаю взгляд ниже. От пупка, к косым мышцам живота и темной полоске волос, уходящей туда.

Его пальцы уверенно обхватывают ствол. Я сглатываю. Сережа, стоя на коленях, ловко раскатывает защиту. У меня загораются щеки от смущения. В его исполнении это выглядит так… порочно.

— Нравится?

— Ч-что?

— Все, что видишь.

— Более, — выдох, — чем… — не успеваю больше сказать и слова — он уже на мне. Ложится сверху, удобней устроившись у меня между ног. Щекочет своим носом мой нос.

— Сомневаюсь, что смогу быть нежным, принцесса. Младший дракона горит.

— Оставим нежности на потом, — шепчу.

Он подается бедрами вперед. Поступательное движение вверх-вниз. И еще. И еще раз. Он трется о меня своим достоинством, а у меня в глазах темнеет. Я рычу:

— Сере-е-ежа!

Нагорный улыбается:

— Готова?

— Ты издеваешься?!

— Ни капли, — накрывает своими губами мои губы. — Держись, Карамелька…

Один резкий толчок.

— А-а-а-а! М-м-м!

Я вскрикиваю и зажмуриваюсь. Прогибаюсь в спине, чуть меняя угол проникновения. Сережа делает еще одно движение вперед. Растягивая для себя. Заполняя до предела. Я хнычу и морщусь. Это так космически…

— Стеф, все хорошо?

— Да. Да! Пожалуйста! — сама не знаю, о чем прошу. Сережа дает мне еще пару мгновений и один вдох, чтобы привыкнуть к ощущениям. И начинает двигаться. Сначала медленно. Неторопливо. Постепенно увеличивая темп.

Толчок за толчком. Вперед-назад. То проникает на всю длину, то выходит до самой головки. Я подаюсь бедрами ему навстречу и кричу, кусая губы. Он берет меня все быстрее, задевая там внутри какие-то особо чувствительные точки. Это далеко не нежное занятие любовью. Это нетерпеливый, резкий, жаркий секс. И это так… м-м-мучительно приятно!

Еще пара толчков, и я, кажется, умираю. Прямо на этом диком пляже. И это самая приятная смерть!

Глава 31. Сколько веревочке не виться…

Стеф

— Я сплю-ю-ю!

— Спи.

— Сере-е-ежа, — тяну, вяленько