Тьма. Рассвет Тьмы - Сергей Тармашев

Старый Геордин на мгновение замолчал, словно собираясь духом, после чего тяжело вздохнул и сказал:

— И я согласился.

Айлани тихо ахнула. Старый Геордин вздрогнул, услышав ее возглас, но так и не решился посмотреть на бледную, словно полотно, Принцессу. Вместо этого он продолжил:

— По его велению я указал на заговорщиков и их родовые земли. На следующий же день в тех провинциях вспыхнула ужасная эпидемия страшной болезни. Она распространялась с невиданной скоростью, поглощая все больше и больше людей, и лекари были перед ней бессильны. Спустя несколько дней заговорщики сами приползли ко мне и на коленях молили о пощаде. Их семьи оказались поражены болезнью, и некромант каким-то образом дал им понять, за что последовало это наказание. Заговор умер на корню, я заставил заговорщиков принести мне присягу верности на крови в присутствии некроманта и обложил их огромными репарациями. Тогда некромос снял заклятье с их близких, хотя и не со всех. Он сказал, что это придает остроты всей интриге…

Эпидемия же продолжала расползаться по стране. Вскоре пошли слухи, что от смертельной болезни можно исцелиться, если надолго уйти в пустыню. Говорили, что пески Ратхаш вытягивают из больных смертельную хворь, и даже якобы появились первые исцелившиеся. Сотни тысяч зараженных людей потянулись в пески, ведомые надеждой на спасение. Немногие из них потом вернулись обратно, и никто не знает, как истекли последние часы жизни остальных и где лежат их кости. Когда все больные ушли в бесконечность Ратхаш, эпидемия закончилась. Редония потеряла два миллиона подданных, несколько провинций практически обезлюдели. Но некромант сдержал слово. Моя власть была восстановлена, враги повержены и с тех пор не представляют опасности.

Тогда я думал, что мои беды закончились. Помня о том, к чему меня чуть было не привела нерешительность, я правил железной рукой, жестоко подавляя любое проявление несогласия. Но с годами среди черни все более и более крепла ненависть ко мне и моему правлению. Испытывающая торговый голод Редония не могла позволить себе убыточные статьи расходов, мягкие налоги и повинности, и простолюдины постоянно вспоминали времена Эдрионга, бесплатную медицину и образование, поголовное процветание. Они считали, что я своею волею загнал страну в бедствие и нищету, но их думы ничего не стоят и интересуют лишь Тайную Полицию. Гораздо опаснее стало сильно обедневшее за прошедшие годы дворянство. С древними дворянскими родами все было решено раз и навсегда, но теперь смуту подхватили провинциальные дворяне из малоизвестных родов. Их недовольство оказалось еще опаснее, ибо многие из них пользовались любовью своих подданных.

Трагедия разыгралась спустя ровно десять лет после опустошившей страну эпидемии. В приграничных провинциях вспыхнул мятеж, во главе которого стоял молодой дворянин из рода Королевы Ариллы. Он объявил себя сыном Короля Эдрионга Справедливого и назвался именем «отца». Многие понимали, что юноша самозванец, но предложенная им идея обрела невиданную популярность. В короткие сроки небольшое войско мятежников разрослось в огромную армию. В ряды самозванца вступило все дворянство приграничных провинций со своими людьми. Крестьяне бежали из центральной части страны целыми деревнями, стремясь поддержать Лже-Эдрионга. Военные гарнизоны городов и фортов добровольно переходили на его сторону.

Я собрал армию, объединив все сохранившие мне верность войска, и двинул ее на самозванца. В решающем сражении моя армия была разбита, и дорога на Арзанну для сил самозванца оказалась открыта. Столичный гарнизон и несколько военных отрядов — это все, что у меня оставалось на тот момент. Узнав, что армия Лже-Эдрионга движется к Арзанне, столичная чернь подняла бунт, и нам едва удалось разогнать взбешенную толпу. Даже Королевский Дворец перестал быть безопасным местом, любой из придворных или слуг мог оказаться сочувствующим самозванцу и попытаться воткнуть в спину нож или подсыпать в еду яд. Я почти потерял власть и вновь воззвал к некроманту. Кён’Л’Жейсн явился мгновенно. Он не скрывал, что ожидал моего зова. Некромант сказал, что и в этот раз спасет меня, но плату я должен буду отдать спустя десять лет. Я согласился на все, так как хотел лишь одного, чтобы Редония жила в мире. Он засмеялся и пообещал, что стране ничто не угрожает.

Некромант исчез, а на следующий день из бездонного чрева Ратхаш выплеснулись несметные войска Кил Им Паха. Они вторглись в Редонию и ударили в тыл мятежникам. Приграничные провинции утонули в крови. Восстание уничтожили, и союзники приступили к карательным мерам. Как сказал один из сыновей Кил Им Паха, командовавший ордой, они выжигали мятеж на корню. Казне стоило огромных денег убедить его в том, что смуты более не существует и пора покинуть пределы Редонии. К’Зирды ушли, оставив за собой залитые кровью пепелища. Страна потеряла более трехсот тысяч подданных убитыми и угнанными в рабство и лишилась двух городов, разрушенных до основания.

Геордин замолчал и несколько мгновений смотрел куда-то в прошлое стеклянным взглядом.

— С тех пор я с ужасом ждал, когда минут десять лет и придет пора платить долги некроманту. Несчастья не покинули меня. Редония все так же бедствует, подданные меня ненавидят, соседи игнорируют. Мое проклятие постигло и моих сыновей. Принцы более всего жаждут власти, они едва терпят существование и друг друга, и меня. В их глазах я вижу себя самого тридцать лет назад и понимаю, случись у кого из них подобная возможность, они не остановятся ни перед чем. Их рука, тянущаяся к короне, не дрогнет. Единственной моею радостью всегда была ты, доченька, и я изо всех сил старался оградить тебя от всей этой грязи и подлости. Когда Олдис Покровитель даровал тебе удел Белого Мага, я решил, что Боги сменили гнев на милость и обратили малую толику своего божественного внимания на мои молитвы…

Он медленно поморщился, словно от боли и, наконец, решился посмотреть Принцессе в глаза:

— Вот таким оказалось мое правление, мое любимое дитя. Теперь тебе известно все.

Какое-то время Айлани сидела, не произнося ни слова, и только слезы бесшумно бежали по ее лицу. Ее сердце отказывалось верить в услышанное. Разум, осознавший истинные масштабы отцовских преступлений, словно стиснули колючими ледяными оковами. Все, во что она верила с самого детства, оказалось всего лишь песочным домиком, рухнувшим прямо у нее на глазах. С огромным трудом ей удалось прошептать простенькое заклинание, позволившее ей немного прийти в себя.

— Видят боги, доченька, я не хотел всего этого, — промямлил Геордин, — если б только я знал тогда, к чему приведет моя гордыня и честолюбие, я никогда бы…