Жрица моря - Дион Форчун

И Морган Ле Фэй, желая овладеть всем этим, изучала символику одного культа за другим, ибо все преклонялись перед одним и тем же, существующим под различными именами в своих различных аспектах, пока наконец не нашла то, к чему стремилась по своей природе. Это была не аскетическая вера египтян, не лучистая вера в греческих богов, но зародившиеся в Атлантиде первобытные верования бретонцев, которые мрачные ионические кельты разделяют с басками и самими бретонцами.

— Ибо вера эта, — сказала она, — старше богов севера; в ней больше мудрости, ибо северные боги лишены разума, так как созданы лишь как воплощения представлений людей-воинов. Но Великая Богиня старше даже тех богов, которые создали теперешних богов, ибо человек гораздо раньше уразумел роль матери, чем роль отца; и люди боготворили Птицу Космоса, которая снесла Первоначальное Яйцо задолго до того, как человек начал славить Солнце-Прародителя.

Они верили, что все живое происходит из моря, — и они были правы, ибо было время, когда воды покрывали сушу, — об этом свидетельствуют Священное Писание и следы на скалах. Пришло время, и они осознали роль отца, и обратились к Природе, пытаясь отыскать Прародителя всего сущего, и поняли они, что Солнце — праотец всему. Тогда они начали боготворить Солнце так же, как и море; но культ моря все же древнее, ибо оно — Великая Мать всему.

— В моей преданности луне и морю, — сказала Морган Ле Фэй, — я избрала пассивную участь. Я жду появления прародителя, как и должна.

— Возможно ли, — спросил я, — что эту роль для вас сыграю я, Морган Ле Фэй, ибо я люблю вас?

— Вполне, — ответила она. — Во всяком случае, мы можем попытаться. Не важно, любите ли вы меня или нет, если вы в состоянии превозмочь эту силу.

— Напротив, для меня это очень важно, — возразил я.

— Это не имеет значения для меня, — подчеркнула она, — ибо я посвященная жрица; если же для вас это существенно, — что ж, преодолеть силу вам не удастся.

Лишь значительно позже я понял значение сказанного ею.

— Со сколькими мужчинами вы это пробовали до меня, Морган Ле Фэй? — спросил я.

— О, с очень и очень многими, Уилфрид Максвелл, — сказала она. — И от каждого из них я получала что-то, но никто не давал мне всего, так что я даже начала думать, что не смогу это получить — и тут я встретила вас.

— Очевидно, — сказал я, — я, со своим плохим здоровьем, смогу дать вам лишь меньше желаемого, но никак не больше.

— Напротив, — возразила она, — у вас есть такие возможности, о которых я ранее даже не подозревала.

И она рассказала мне, что в каждом живом существе есть два аспекта — положительный и отрицательный, динамический и восприимчивый, мужской и женский; и все они проявляются в рудиментарной форме даже физически. У нормального человека один из аспектов всегда доминирует, тогда как другой — рецессивен. Это и определяет пол; но, хотя рецессивный аспект скрыт в человеке, он все же присутствует в нем — это хорошо известно тем, кто исследует аномалии физического развития и болезни, а более всего — тем, кто изучает аномалии души.

Древние не обременяли себя рассуждениями об аномалиях; они говорили, что душа двуедина в рассуждении полов, так что, в противоположность одному из аспектов, проявившемуся в мире форм, обратный ему, скрытый аспект сосредоточен в мире духа; и посмотрев в собственное сердце, мы увидим, насколько это правда — ведь в каждом из нас живут две стороны натуры — одна, выступающая на поверхность вследствие врожденного динамизма, и вторая, скрытая глубоко внутри, терпеливо ожидающая вдохновения, не заявляющая о себе до тех пор, пока ее не призовут. — Последняя, — сказала она, — и является самой сильной стороной каждого из нас. В мужчине это его духовное начало, тогда как в женщине — ее динамическая воля.

Затем она поведала, что в некоторых людях обе стороны натуры находятся практически в равновесии — в смысле темперамента, а не физической, или связанной с инстинктами, аномалии, так как аномалия есть подавление доминирующего фактора, тогда как Морган имела в виду людей с двуединой душой, которая ищет выражения через свои высшие проявления — подобно инициации в прошедших жизнях.

— Я обучилась этому всему в Атлантиде — во время, когда я принадлежала священному клану, — сказала она. — Когда память возродилась во мне, эти знания были со мной опять. Но я не думаю, чтобы вы когда-нибудь принадлежали к посвященным в жреческий сан. Ваш трюк с Верховным Жрецом на холме Белл Ноул кое-что дал вам взамен — и это все еще чувствуется, хотя я не знаю, сколь много вы получили.

— По крайней мере, между нами возникла личная привязанность, — сказал я.

— У жриц не бывает личных привязанностей, — произнесла она.

— Так или иначе, это послужило нашему сближению, — настаивал я; она не ответила, и это разозлило меня.

— Можно посмотреть на все это с другой стороны, — предложил я, — может оказаться, что мои сны и видения происходят от одного и того же — сексуальной подавленности и стремления к исполнению желаний, ибо если Господу угодно, чтобы подсознание человека было заполнено фрустрациями, — то это относится как раз ко мне.

— Ну, это уже альтернативная теория, — равнодушно молвила Морган.

— А может ли статься, мисс Ле Фэй Морган, что весь ваш жреческий сан и то наследство, которое осталось у вас согласно завещанию нашего клиента, — все это лишь магические образы?

— «Что есть истина»? — спросил однажды Пилат.

— А я считаю, что вам лучше прекратить валять дурака, пока мы с моим партнером не затеяли хорошенькое судебное разбирательство в отношении вашего прошлого.

Морган расхохоталась:

— Независимо от того, является ли мой жреческий сан магическим образом или нет — он оказался весьма действенным и разбудил в вас мужчину, Уилфрид Максвелл!

Это был железный аргумент, с которым нельзя было не согласиться.

Затем она сказала такое, что, будь я в ином настроении, я бы с радостью отлупил ее.

— А вы представляете, Уилфрид, сколько в Вас женского?

— Ровно пятьдесят процентов, — быстро ответил я, — так же, как и у других. Моя мать была женщиной.

— Я имею в виду другое. Я говорю о вашем темпераменте.

— Да, — сказал я, — во мне много ласки. Но не стоит спорить со мной сразу после приступа астмы — нет повода выводить меня из себя.

— Опять же, я говорю о другом. Я имею в виду, что ваша натура в основном отрицательна.

— Не настолько отрицательна, как вы думаете, Морган Ле Фэй. Прожив всю жизнь в окружении женщин, я научился приобретать защитную окраску. Я могу избрать обходные пути, чтобы избегнуть неприятностей, но в конце концов я всегда достигаю желаемого результата. Кроме того, я живу и работаю в весьма обыкновенном городе; — так что, если бы меня заподозрили в чем-то необычном, — мне тут же пришлось бы закрыть свое дело. Поэтому, желая запутать следы — как это делаю сейчас, — я далеко выхожу за приделы трехмильной зоны, моя дорогая.