Разведка боем - Василий Павлович Щепетнёв

немцы оставили и капитана Павлика, и его солдат на свободе, и только через три года Павлика отправили в концлагерь уже по совсем другому делу. Так что в войну чехи жили и с пивом, и с кнедликами. Но цены выросли, да. И рабочий день в промышленности продлили до десяти часов. И крестьянам ввели обязательные поставки сельхозпродукции. Ему, Вацлаву, такие лишения казались смешными. Он-то рос в Советском Союзе…

Сейчас же всё спокойно. Чехи узнали цену западным подстрекателям. И в Чехии отличное пиво, кнедлики, сосиски…

Я слушал, но пил минералку. Девушки — по бокалу местного красного вина, «Мельника». Вижу — нравится, но меру знают. А пан Вацлав, с нашего позволения, заказал «Столичную». С нашего — потому что платили, понятное дело, мы. «Поиск». Когда платишь, появляется множество друзей. А нам друзья нужны. А расходы, что расходы… Копейки.

Потом веселились, даже танцевали и немножко пели. Русские гуляют, да. Пусть видят.

Впрочем, всё было вполне пристойно.

Глава 19

КРОВЬ, ПОТ И ЧИЖИК

16 мая 1975 года, пятница

— Странная история приключилась здесь. Странная и непонятная, — капитан милиции Лисицин смотрел на меня внимательно и пытливо.

— История? Здесь? — я осмотрелся.

Мы сидели в гостиной. Капитан — за столом, заполняя протокол, а я на диване.

Из уважения капитан пришёл ко мне домой, а мог бы вызвать повесткой. Или не мог?

— Не совсем здесь, но близко. В ночь с первого на второе мая сержант Лутикиов во время обхода обнаружил у вас во дворе неустановленное лицо, впоследствии оказавшееся гражданином Никторкиным Иваном Сергеевичем, тысяча девятьсот тридцать шестого года рождения, жителя Черноземска, — и он опять посмотрел на меня.

А я ничего не ответил. Что здесь можно ответить?

— Гражданин Никторкин ползал по земле и тихонько подвывал — это так в рапорте сержанта Лутикова написано. «Тихонько подвывал». На вопросы сержанта не отвечал. Вызванный наряд доставил Никторкина в учреждение четыре, где дежурный фельдшер определил у Никторкина потерю зрения и заподозрил отравление метиловым спиртом, после чего Никторкина перевели в отделение токсикологии областной клинической больницы. Там же Никторкин на следующие сутки назвал себя, отказавшись, однако, объяснить причину нахождения в поселке Сосновка. Прием метилового спирта и иных суррогатов алкоголя отвергал категорически. Был консультирован врачами областной офтальмологической больницы, куда переведен с диагнозом «токсическое поражение зрительного нерва», и где находится по настоящее время на лечении. Такие вот дела, Михаил Владиленович.

Я продолжал молчать, всем видом, однако, показывая полное внимание к собеседнику. Он ведь собеседник, не так ли?

— Поскольку гражданин Никторкин задержан на охраняемой территории, проводится расследование. И к вам есть вопросы.

— Ко мне? Впрочем, есть, так есть. Спрашивайте.

— Вам знаком гражданин Никторкин Иван Сергеевич, тысяча девятьсот тридцать шестого года рождения?

— Нет.

— Вы можете назвать причину, по которой гражданин Никторкин Иван Сергеевич, тысяча девятьсот тридцать шестого года рождения, в ночь с первого на второе мая находился на территории, прилегающей к вашему дому?

— Нет.

— Так и запишем. Нет, не беспокойтесь, к вам это не имеет никакого отношения. Просто положено. Этот Никторкин — вор-рецидивист, и мы считаем, что он хотел обокрасть ваш дом. Вас ведь не было в Черноземске?

— Не было. С двадцать восьмого апреля по пятнадцатое мая я находился в отъезде. В Чехословакии, потом в Москве.

— Вот-вот. Он, видно, узнал об этом и решил поживиться. У вас ведь в доме немало ценностей? — капитан оглянулся.

— Рояль дорогой, да. Мебель. Дедушкины картины. Но в одиночку никакой вор ни мебель, ни рояль не украдет, я думаю. А картины будет очень непросто реализовать. Так что особого интереса для воров я, думаю, не представляю. То есть для воров, так сказать, профессионалов. А мелочь, надеюсь, охрана не пропустит. Ну, и замки какие-никакие.

— А деньги в доме есть? Драгоценности? Радиотехника?

— Ну какие у меня драгоценности, товарищ капитан. Да и ни к чему они мне. Женюсь, куплю обручальное кольцо, а так… Радиотехника? Телевизор, так он опять-таки большой. Радиола «Фестиваль», большая. Есть еще магнитофон «Воронеж», но я не думаю, что он интересен вору-рецидивисту.

— Но деньги?

— Денег у меня немало, конечно. Даже много. Но деньги я храню в сберегательной кассе. В доме редко бывает более ста рублей, такое у меня правило.

— Это разумно, — согласился капитан. — И никаких пропаж вы не заметили?

— Не заметил. А он, этот Никторкин, разве проник в дом?

— Дверь была заперта, следов взлома не обнаружили.

— Ну, вот…

— Но он мог проникнуть методом подбора ключа, еще раньше, а в ту ночь прийти повторно. Поэтому и спрашиваю.

— Нет, никаких пропаж, — повторил я. — Я оставлял домоправительнице, Вере Борисовне Лассо, двести рублей — на непредвиденный случай, но деньги на месте. Так что…

— Так что? — переспросил капитан с интересом.

— Может, он вовсе не мной интересовался, этот Никторкин?

— А кем?

— Как вы знаете, я соседствую с дачей первого секретаря обкома партии, членом ЦК КПСС, товарищем Стельбовым Андреем Николаевичем. И этот Никторкин мог наблюдать за ней, за дачей товарища Стельбова отсюда, в смысле — с приусадебного участка.

— Эта версия тоже отрабатывается, — поскучнел капитан и, собрав бумаги, попрощался. Даже не дал мне расписаться в протоколе. Видно, просто опрос населения. И я не свидетель. Что я могу свидетельствовать? Был в Чехословакии. В Праге. Да и состава преступления-то нет никакого. Максимум — административное правонарушение, и то…

Капитану я немножко соврал. То есть то, что ничего не пропало — не соврал. Но в доме есть интересные вещички. Драгоценности, деньги. В хороших укромных местах, но для квалифицированного домушника, возможно, и недостаточно хороших. Теперь один домушник ослеп. Причем непонятно почему. А домушники, как и прочий люд, непонятное не любят. Так что вряд ли полезут вдругорядь.

Почему ослеп? Вдруг да и Васин пособил? Он пообещал присматривать за домом, Николай Васин. Галлюцинация, призрак в моей голове.

Но я думаю, всё проще и никакой мистики. Дачу