Сотри все метки - Александр Марков

В узкой шахте лифта Зоран мог дотянуться до огонька. Свет его был настолько ярок, что стекло гермошлема немного затонировалось. Иначе возникла бы резь в глазах.

«Следуй за мной», — не утихало у него в голове.

Зоран бежал по темным коридорам, едва освещенным тусклым сиянием плесени, пропитавшей потолок. Вдоль стен выстроились гравитационные тележки обслуживающего персонала гостиницы. На них лежали стопки одеял, полотенец, тюбики с различными мазями, освежителями дыхания и прочей мелочью. Поля тележек были отключены.

Зоран боялся, что заденет какую-нибудь из них, рассыплет ее содержимое по полу, поскользнется на одной из баночек или запутается в простыне, а падая, опрокинет и остальные тележки.

Удивительно, что ему еще не попался ни один из служащих гостиницы.

У него даже не было времени задуматься о том, что его гонят, как зверя, в ловушку, что он стал участником какой-то игры, где ему отведена роль жертвы. Но что может быть хуже того, что с ним уже произошло.

С улицы доносился приглушенный стенами вой сирены. Он разбудил всю округу, а правоохранители заполонили все подходы к гостинице. Стоит только Зорану выбраться наружу, как лучи прожекторов поймают его, словно муху паутина. Он запутается в них, начнет закрываться руками от яркого света и даже не сможет оглядеться. Несколько парализующих зарядов закончат его мучения.

По маленькой винтовой железной лесенке он стал спускаться еще на этаж ниже, обхватив обеими руками тонкие металлические перила, чтобы не упасть. Ступеньки казались слишком ненадежной опорой для ног. Однажды он поскользнулся, нога слетела со ступеньки, он не упал, не покатился кубарем только оттого, что держался за перила — влажные и ржавые. Но падать ему пришлось бы недолго. Он уже ступил на пол, отпустил лесенку, и она тут же исчезла. Слишком быстро, чтобы заметить — ушла ли она в стену, или это была имитация силовым полем под металл.

Он оказался в тоннеле с округлыми сводами, вдоль изогнутой стены шел бетонный помост — липкий, покрытый слизью. В центре — монорельс, занесенный отбросами. Похоже, им давно не пользовались, а по дну тоннеля сочился грязный поток.

Городская канализация.

Огонек пролетел вперед по тоннелю, но, заметив, что Зоран все никак не может привыкнуть к тому, что ноги его разъезжаются, остановился, запульсировал. Зоран догадался, чего от него хотят. Сделал один шаг, другой, побежал, насколько это вообще было возможно, хватаясь рукой за шершавые влажные стены.

Потолок вздувался наростами. Очевидно, влага просачивалась сквозь него.

На поверхности потока плавал всякий хлам — куски пластика, яркие обертки и многое другое, что Зоран идентифицировать не мог. Поток завихрялся, а это означало, что дно неровное. Там скопилась масса всевозможных отложений. Помост периодически затапливало, а отметки, до которых поднимался грязный поток, легко читались на выщербленных стенах тоннеля. Они немного фосфорецировали. Бледно-зеленый свет растекался на них пятнами, обозначая колонии плесени.

Все здесь дышало сыростью. Зоран чуть не задохнулся, когда фильтр в шлеме дал сбой и не смог полностью нейтрализовать запахи, пропитавшие воздух.

Содержимое желудка опять подступило к горлу.

Огонек точно сжался, придавленный этой темнотой, приблизился к полу, но вовсе не от испуга, а чтобы Зоран видел, что у него под ногами.

Зоран вздрогнул, заметив, что из потока выступает человеческое тело. Подбежав ближе, он понял, что это мертвый робот, лежащий на спине. Из обрубков, оставшихся вместо ног и рук, извивались, как змеи, обрезанные провода. Голова с разбитыми глазами откинулась назад, пластик на ее нижней части был содран, обнажая сомкнутые зубы. Его облепили наносы, просочившись сквозь дыры в коже, они забили все внутренности. Казалось, что робот покрыт страшными язвами.

Его убили где-то в другом месте и сбросили в канализацию.

Зоран обошел его стороной, боясь прикоснуться, вжимаясь спиной в изогнутую стену, стирая с нее плесень и грязь. Его воротило от вида этого робота, особенно после того, как он увидел, что у бедняги проломлена голова, а позитронные мозги вырваны. Он что-то знал. Очень символичное предупреждение Зорану. Ведь он тоже кое-что знает, и за это с ним могут расправиться не менее жестоко, чем с этим роботом.

Зоран и не догадывался, что под землей город изрезан множеством лабиринтов, в которых без карты или сопровожающего легко заблудиться. Зоран испугался от мысли, что энергия огонька иссякнет, тот погаснет, и он останется здесь один на один с темнотой, а когда начнет на ощупь искать выход, то наткнется на обитателей этих подземелий. Из-за долгого пребывания в темноте кожа у них бледная, прозрачная, изъеденная язвами. Но ведь здесь так темно, что он все равно их не увидит.

Зоран слишком мало уделял времени физической подготовке. Он начал уставать, задыхаться. Сказать загадочному спасителю, что он больше не может бежать, мешала лишь боязнь, что их диалог запеленгуют правоохранители.

Огонек опять ждал его.

«Сейчас, сейчас», — мысленно говорил с ним Зоран. И тут на него накатила такая боль, что перед глазами все помутилось. Он застонал.

— Несанкционированное вторжение! — надрывался бортовой компьютер корабля. — Я не могу их удержать. Мне больно. Что мне делать? Я не могу их удержать.

Зоран чувствовал, как взламывающие программы, будто лезвием острого ножа, разрубают кодировку и импульсы боли разбегаются по всей компьютерной системе, как по нервным волокнам.

Это было совсем иное вторжение. Грубое. Бесцеремонное. Они не таились. Они не боялись, что их привлекут к ответственности за нарушение законодательства, связанного с частной собственностью. Вывод напрашивался один. Это кто-то из госструктур. От таких надо бежать. Другого выхода нет.

— Я не удержу их, не удержу-у-у-у! — компьютер сорвался на долгий протяжный вой.

Нож все глубже погружался в банк данных, а потом огромная труба стала высасывать из него информацию. Кодировка еще продолжала сопротивляться, удерживая последние бастионы, где хранились сведения о корабле Чужаков, но и она уже начинала растворяться, расползаться, как мокрая бумага.

— Сотри все, — застонал Зоран, чувствуя, что не выдержит этой боли и потеряет сознание, — сотри все немедленно!

Больше всего в это мгновение он думал даже не о корабле Чужаков, не о фильме, повествующем о жизни регрессирующей колонии, который он так никогда и не сделает, не о своей докторской диссертации, а о фантоме, ставшем ему настоящим другом. Он чувствовал себя убийцей, и ощущение это усиливалось от того, что, прилетев на Альбеду, он узнал, что прототип фантома умер две недели назад, отключив жизненно важные киберприставки, имплантированные в его тело.