Подземелье - Ваня Мордорский

не знал и черный гоблин, и это, очевидно, и было причиной его дурного настроения.

Все волнуются… – заметил Зур’дах.

Он и сам словно стал оголенным нервом — и это произошло из-за Прожоры. Паука, который прятался в его руке, трясло от негативных эмоций, и отголоски его мыслей каждую секунду долетали до гоблиненка.

Гнездо…разрушить…гнездо…драуки…братья…быстрее…

Чем дольше это продолжалось, тем сильнее пульсировали в голове Зур’даха эти мысли, не давая ни на чем сосредоточиться, собраться. Даже то, что говорил Маэль он слушал в пол уха.

Еще и потому, что с каждой минутой ожидания тут, в комнате, эмоции паука углублялись, а сам он невероятными темпами становился разумнее: его сознание усложнялось, а эмоции становились глубже, осознаннее.

— Всё хорошо? — тронула его за руку Кайра.

Зур’дах кивнул. Наверное, со стороны выглядело, будто он волнуется. Хотя это было совсем не так.

Время тянулось и ничего не происходило. Они просто сидели и ждали. Присутствие Кайры, Тарка, и что-то болтающего Маэля немного успокаивало.

Скоро…единение…стану цельным…ждать…ждать…

Пробиться сквозь эти мысли к Прожоре было невозможно — он словно ими отгородился от гоблиненка. Так продолжалось с десяток минут, а потом….потом Зур’дах ощутил пространство вокруг себя так, как ощущал его Прожора, и понял почему тот был в ярости: на арене, под ней, вокруг нее были десятки драуков. Тех самых существ, которых ненавидел паук, и которых хотел уничтожить. Из-за них паук чувствовал себя загнанным в ловушку и окруженным врагами, однако, было и кое-что еще — были странные черные сгустки, разбросанные по трибунам арены, которые Прожора определял как… дружественные.

К счастью пока никто их с пауком не трогал — драуки внутрь комнаты даже не входили. Изредка лишь дроу-стражники заглядывали, проверяя всё ли в порядке, да рабы иногда переговаривались, проносясь мимо с поручениями. Иногда дети-бойцы слышали как открываются-закрываются решетчатые двери и лязгают цепи — приводили новых и новых бойцов. Изредка до них доносился рев какого-нибудь дикого животного.

Дети привыкли к обстановке и уже довольно громко разговаривали, иногда даже смеялись. На иголках сидел только Зур’дах и Старший Наставник.

— Зур’дах, — тихо спросила Кайра, — Как думаешь, скоро нас пустят?

А я откуда знаю-то? — раздраженно подумал гоблиненок.

— Никто не знает, Кайра, — остается просто ждать. Видимо, до выхода на Арену вы так и не узнаете, против кого будете, — ответил вместо Зур’даха черный гоблин.

— И вы не знаете? — спросил кто-то из детей бойцов, которых взяли всего год назад.

— Ты тупой? Я же сказал — никто не знает, даже я. — буркнул Харт.

Больше вопросов Наставнику не задавали. Дети начали разминаться, потому что становилось откровенно скучно. Зазвучали звуки тренировочного боя.

Гоблиненок обвел взглядом комнату, и поймал на себе взгляды Старших, а среди них — Тали.

Чего зырите, уроды? — мелькнула мысль у Зур’даха. И ярость в ней была отражением эмоций Прожоры, которые заражали гоблиненка.

Эти Старшие не любили его еще со времен спаррингов перед Бойней, тогда ему хоть и доставалось, но им доставалось еще больше. Собственно, после Бойни у них больше не было совместных тренировок: Старших стало ощутимо меньше, едва ли половина, — остальные погибли в боях. Айгур в последние месяцы стал проводить их слишком часто, будто выжимая из своих бойцов всё, что можно.

Ба-а-а-а-а-а-а-м!

Резкий и неожиданный звук прервал всё спокойствие царившее в комнате. Зур’дах запоздало понял, что это звук гонга. Знакомый звук. Все эмоции гоблиненка прервала эта прошедшая через него вибрация.

Звуковая волна от гонга пролетела, пронзая каждое строение в Тхер Гхоле, каждое существо. Каждый услышал его. Каждый понял, что Праздник Тьмы начинается.

А внутри Зур’даха начало расти непонятное тревожное ощущение очередной беды. Потому что каждый удар гонга в его жизни еще пока ничем хорошим не заканчивался. С гонга началось Испытание, начались Ямы Айгура, Бойня, Смерть Даха и теперь — вот это…

— Похоже, — сказал Наставник, поднимаясь, — Началось. Видимо, прибыли все бойцы из Родов.

Уже через пару минут после первого удара гонга за ними пришел отряд дроу-охранников и приказал следовать за ними.

— Эх…ну вот, — вздохнул Маэль, поднимаясь.

Вся их группа, выстроившись за Наставником, начала выходить в коридор, и тут Зур’дах заметил странную вещь. По стенам и потолку бежали, будто бесконечная многоножка, ручейки паучков. Настолько мелких, что они больше напоминали муравьев.

Странновато это все… — подумал Зур’дах.

На стенах коридора-тоннеля он заметил еще с пяток потоков бегущих куда-то паучков. Сильно захотелось наступить или придавить их, но он сдержался.

Буквально через минуту их привели в помещение, которое от арены отделялось всего лишь толстенными железными прутьями пятнадцать локтей в высоту. Видимо, отсюда предполагалось выпускать в том числе и крупных тварей прямо во время боя — уж такие прутья и монстр не погнет.

Едва все они оказались внутри, их тот час заперли, — правда, с ними пока оставался Старший Наставник, так что это многих успокоило.

Зур’дах с друзьями подошел к железным прутьям и застыл закрыв глаза. Захотелось вдруг погрузится в себя.

Маэль просунул руку и пощупал пол арены, покрытый тонким слоем черного песка.

— Огромная, — сказал Маэль.

И гоблиненок был полностью согласен, Арены таких размеров Зур’дах еще никогда не видел. Она была овальной, протяжной формы, и конец ее едва можно было разглядеть. Тут, на уровне комнат с решетками, она казалась еще громаднее, чем виделась при въезде в город. Все предыдущие, даже самые большие Ямы, по сравнению с ней были крохотными.

Да сколько их тут⁈ — дернулся Зур’дах, когда опять заметил струйки пауков, бегущих куда-то.

— Видел? — ткнул он Маэля.

— А? Да, развелось тут этих тварей. — не отрывая взгляда от центра Арены, сказал Маэль, — Ты лучше на него посмотри.

Зур’дах понял, что не обратил внимание на главное, когда рассматривал Арену — на ее центр, где возвышался постамент в рост человека, и где стоял…