Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I - Гэв Торп

Запах крови усилился, и он поспешил вперёд, отбросив любопытство и страх. Сейчас его интересовал лишь трон и корона.

Кадон ждал его у подножия лестницы в узком проходе, закрытом с одной стороны каменной плитой. Некромант завалился на камень и, прерывисто бормоча, чертил кровью какие-то знаки.

— Великий царь, — просипел он. — Принц Ламии, подойди…

На его трясущейся голове корона искрилась и вопила, по её поверхности бегали загадочные огни. Ушоран понял, что она не желала здесь находиться.

Что делал Кадон? Пытался призвать на помощь ещё одного стража? Он перепрыгнул через последние ступени и бросился к некроманту. Тот внезапно забился в судороге, из его рта пошла пена, кровь из разорванной шеи брызнула на камни. Блёкло мерцая, корона упала с его головы и со звяканьем легла на камень. Старик растянулся на полу, его глаза закатились, челюсть безвольно отвисла. Ушоран медленно подошёл к короне, к своей короне. Наконец, после стольких лет, она достанется ему. Никаких больше придворных игр. Теперь он сам воссядет на трон.

— Моя, — прошипел он, протягивая руку.

— Трон и корона, — промурлыкала она. — Царь и бог, Ушоран, всё будет твоим…

— Нет! — раздался голос, похожий на далёкий гром.

Ушоран вскинул голову. По коридору и по всей пирамиде эхом витало одно только это слово. Символы на стене заплясали и закружились. Вампир убрал руку и оглядел плиту, на которой Кадон оставлял кровавые следы. Кровь впитывалась в камень. Ушоран потянулся к стене, та была горячей… нет, раскалённой! Он зашипел и отдёрнул руку.

— Что это? — пробормотал он.

Корона кричала, чтобы Ушоран поднял её.

Каменная плита изрыгнула пламя, и оно заключило вампира в свои обжигающие объятья. Ноздри Ушорана заполнила знакомая горькая вонь, он пронзительно вскрикнул. Пахло смолой и палёным мясом. Вампир метался в узком проходе, словно слепой, натыкаясь на стены.

Он слышал чью-то громовую поступь и шипение пламени, окутавшего его с ног до головы. Взвизгнув, Ушоран попытался бежать, но куда бы ни повернулся, везде был огонь… Ничего кроме огня, и его плоть пылала, точь-в-точь, как той ночью на полях Ламии.

Нечто холодней самой глубокой подземной реки пронеслось мимо вампира, сбив пламя и заморозив его, заставило пасть на колени. Из огня родилась фигура… Великан, как помещался он в этом проходе? Так вот что магические силы Кадона сдерживали здесь, так глубоко под уродливой пирамидой. Дух того, на чьих костях был выстроен город Моркейн, чья сущность наполняла своим ядом каждую трещинку кадоновой пирамиды. Истинный хозяин Моркейна, его душа, его царь и бог.

Корона завопила.

В глаза Ушорану глядел последний властитель Кхемри, и ненависть, которая открылась вампиру, обжигала его жарче любого пламени. Он с трудом поднялся на ноги, его кожа чернела и облезала. Царь презрительно оглядел его и счёл никчёмным существом. Слова с грохотом валились на разум Ушорана, и тот сгибался под их тяжестью. Вампир чувствовал, как по венам течёт жгучий звёздный яд, ощущал ужасающий вес короны. Он чувствовал силу разума, неподвластного ни страху, ни алчности. Имя сорвалось с его губ и словно удар грома раскатилось в кипящем воздухе.

Сотканные из дыма руки обхватили его, грозя раздавить как червя. Он попытался вывернуться, уползти прочь. Зов короны стал совсем слаб, ибо страх переполнил Ушорана, и в нём не осталось места ни для чего кроме страха. Призрачная рука схватила корону, подняла её в воздух, и та вскрикнула, будто бы от боли.

— Можешь занять трон, Ушоран, — прошептало нечто. Слова эхом разлетались по закоулкам его пустой души, — корона же останется в руках истинного хозяина Моркейна.

Объятый пламенем, Ушоран во второй раз бежал без оглядки. Он выбрался из секретного прохода и, всхлипывая и рыча, задвинул каменную дверь обратно. Лишь тогда отступила нестерпимая боль и ненавистный страх. Он обернулся и безучастно оглядел тронный зал.

— Клочки и обрывки, — произнёс вампир, переводя взгляд с когтей на трон.

Как бы там ни было, трон теперь принадлежит ему.

Но не корона…

Ушоран взвыл.

Тем временем, сжимая корону в руке, хозяин Моркейна снова погрузился в сон.

Клыки гадюки (не переведено)

Не переведено.

К.Л. Вернер

Чёрная чума

Мёртвая зима (не переведено)

Не переведено.

Осквернённая Империя (не переведено)

Не переведено.

Волк Зигмара (не перевдено)

Не переведено.

Чумной жрец

Возле крестьянской мазанки стояло невысокое деревянное святилище. Сложенный из брёвен алтарь был посвящён капризным духам природы, насылающим невзгоды на головы рейкландских виргатариев. Чтобы задобрить эти зловредные силы, святилище было обвешано самыми чудными подношениями: на полочке, между каменной чашей с ячменём и пучком пшеницы, выстроились надтреснутые клювы ворон и сорокопутов. К тонкой палке, висящей над алтарём, была привязана иссохшая лапка лисицы, пойманной в курятнике, а на самой верхушке — прибит человеческий палец, отрубленный у какого-то бродяги; палец указывал наверх, на небеса, на древних богов ветра и грозы.

А из тени под алтарём чёрные глаза-бусины наблюдали, как два виллана вынесли из сарая тяжёлые кули с зерном. Когда их погрузили на запряжённую волами повозку, соглядатай едва сдержал ехидный смешок. Запах пота и тяжёлого труда распространился от плечистых крестьян, смешиваясь с удушливой вонью волов и другой скотины. Однако ещё один запах, более тонкий, остался для людей незамеченным. Среди прочих ароматов этот был самым важным, ибо то был запах смерти, и поднимался он от тех самых мешков, которые ворочали сейчас крестьяне.

Прямо у них под носом, и эти глупцы даже не заметили!

В голове вспыхнуло иссушающее чувство презрения, Скрич стеганул по грязи своим длинным голым хвостом. Жалкие людишки: подлые, слепые создания, ума — не больше чем у блохи! Неважно видят и слышат, но обоняние — его попросту нет! Они и своего запаха распознать не могут, не то, что другого существа! Воистину, эти слабые, презренные твари тянут дни лишь с позволения Рогатой!

Как только люди закончили работу, Скрич бросился из убежища прочь. Если бы крестьяне в тот момент обернулись, их глазам предстало бы совершенно гротескное зрелище: крупное, крысоподобное создание в запачканных чёрных лохмотьях удирало по грязной жиже в направлении свинарника. Помимо того люди могли бы заметить ржавый меч, привязанный к поясу чудовища верёвкой из крысиных кишок, и злобный ум, блестевший в его чёрных глазах. И тогда они припомнили бы старые сказки о подземных жителях, о нелюдях, обитающих в непроглядной тьме подземного мира, и в страхе обратились бы в бегство.