Следы на снегу - Фарли Моуэт

Говорят, что осенью и по весне их места заполоняет мощная волна оленьих стад. Индейцы там добывают оленей столько, на сколько хватает сил, а добытое мясо сушат, в особенности осенью, поэтому на зиму у них всегда есть хороший запас сушеного мяса. На озера и реки во время перелетов там опускаются гусиные, утиные и лебединые стаи, множество птиц попадает в силки. Рассказывают также (хотя я сомневаюсь в достоверности этих сведений), что там обитает особый, нигде больше не встречающийся вид куропатки размером с домашнюю курицу. На нее, как на обычную куропатку, охотятся с луком и стрелами, ставят силки, вынимая каждый день богатую добычу.

Реки и озера вблизи рощи, где поселилась небольшая семья индейцев, изобилуют прекрасной рыбой, хорошо идущей в сети и на уду. Если рассудить, я не видел в этих краях места, обладающего даже половиной приписываемых этой рощице достоинств и более удобного для жилья, да и не слыхал о таковом.

Однако потомкам нынешних жителей из-за недостатка топлива придется вскоре покинуть родные места. Лес там растет крайне медленно, и вырубленные аборигенами за год деревья, помимо тех, которые увозят эскимосы, каждый год наведывающиеся в рощицу за материалом для нарт, восстановятся лишь через много лет.

Может показаться странным, что членов столь удобно расположившейся общины занесло так далеко от дома. В путь за много сотен миль их могла погнать только суровая необходимость. Действительно, в каждом месте есть свои недостатки, а в рощице почти не было берез, поэтому им пришлось проделать длинный путь за берестой для каноэ и растущим на стволах берез грибом, который они используют в качестве трута.

Первого марта мы оставили позади равнинную страну атапасков и вступили в скалистую и каменистую область, граничащую со страной северных индейцев. Лосей и бобров по-прежнему было много, но бизоны исчезли.

Четырнадцатого повстречались еще с одной группой индейцев, среди которых был тот, которому я в марте 1771 года вручил письмо для передачи в Форт Принца Уэльского. У него было ответное письмо для меня, датированное 21 июня. Когда он принял мое письмо, мы еще не могли определенно сказать, каким путем станем возвращаться от Коппермайн, да и он скорее всего не знал, где будет зимовать. Таким образом, наша встреча произошла на редкость удачно.

Встреченные индейцы присоединились к нам, и в отряде теперь насчитывалось двадцать палаток и около двухсот человек. И всю зиму нас было немногим меньше.

Не могу выразить всю глубину своего сожаления о потере квадранта — без него точно определить наш курс от озера Пойнт стало невозможно. К вящему несчастью, у озера Атапаскоу остановились и мои часы, после чего я лишился всех средств для верной оценки пройденного расстояния, в особенности в пасмурные дни, когда солнце скрывалось за облаками.

Индейцы использовали теперь свободное время на заготовление бересты для каноэ и реек к ним и подготовку березовых шестов для установки летних типи на Бесплодных землях. Но эти занятия не задерживали нас в пути. Пищи было достаточно, погода нас баловала, каждый день мы понемногу продвигались вперед и 19 марта раскинули лагерь на берегу Уолдйечакд-Уой, или Большого Щучьего озера.

Двадцатого мы переправились через него там, где в ширину оно не превышало семи миль, правда, в длину с северо-запада на юго-восток оно гораздо протяженнее. На следующий день мы подошли к озеру Бедоудид, не превышающему трех миль в ширину, в длину же имеющему не менее сорока миль, что делало его похожим на реку.

Снега начали заметно таять, подлесок же стал слишком густым, и движение по лесу сильно затруднилось. Поэтому мы перешли на лед озера Бедоудид, тем более что оно тянулось примерно в нужном нам направлении. Однако через двадцать две мили оно отворачивало в сторону, и нам пришлось сойти со льда; еще через четырнадцать миль к востоку мы дошли до Нушетт-Уой, или озера Холмистый Остров.

С 28 по 31 марта бушевал буран, по открытым местам сила и напор ветра совсем не давали идти, в лесу же он гнул деревья до самой земли, так что идти под ними было опасно.

В начале апреля снега таяли еще не везде, но днем все плыло. За ночь намерзала корка наста, и по утрам молодые охотники пользовались этим, чтобы загонять лосей. Человек на снегоступах почти не оставляет на насте следов, а лоси и даже олени проваливаются сквозь него в снег по самое брюхо. Лоси ранят мягкие подушечки на ногах, к тому же они скоро выдыхаются, поэтому хорошему бегуну обычно удается загнать их менее чем за день, а часто даже за шесть — восемь часов. Когда несчастный лось устает и не может больше бежать, он становится как вкопанный и не подпускает к себе преследователей, мотая головой и отгоняя их сильными передними ногами, которыми он бьет очень точно. Индейцы обычно не берут с собой ни луков, ни ружей, чтобы легче было бежать; поэтому они привязывают нож к длинной палке и закалывают лося как пикой. Несколько мальчиков и безрассудных молодых охотников, попытавшихся приблизиться к загнанным животным, так неудачно попали под удары их передних ног, что покалечились и уже вряд ли поправятся.

Мясо загнанного лося имеет неприятный привкус и, вероятно, неполезно. Горячка многочасового бега делает мясо липким, а на вкус не похожим ни на рыбу, ни на птицу, ни на обычное мясо. Я слышал, как индейцы говорили, что у лося после гонки остается в жилах не более кварты крови, вся остальная впитывается в, мышцы и мясо становится в десять раз противнее селезенки борова.

Глава шестнадцатая

Седьмого апреля мы переправились через реку Тлевиаза. К этому времени оленей стало на диво много, но лосей, напротив, мы почти перестали встречать и с 3 апреля не добыли ни одного.

Двенадцатого видели несколько летящих на север лебедей. Это были первые перелетные птицы с начала весны, если не считать нескольких снежников (юнко зимних), всегда летящих впереди перелетных стай и весьма верно называемых предвестниками весны.

Четырнадцатого апреля мы снова подошли к излучине Тлевиазы и стали лагерем рядом с палатками нескольких семей северных индейцев, занимавшихся ловлей оленей в силки.

У беззащитных чужаков не было ни единого ружья. Варвары из нашего отряда их беззастенчиво ограбили и не замедлили тут же учинить над ними насилие, причем не поддавались ни на какие мои уговоры, когда я пытался воззвать к их жалости.

Здесь, среди несметных оленьих стад, мы задержались на десять дней, чтобы заготовить мяса и жира в дорогу, потому что, по словам индейцев, дальше оленей не будет до самой тундры. За время стоянки индейцы доделали остовы каноэ и кончили заготавливать шесты для летних палаток.