Телефон Господень - Павел Иевлев

Но! Вы не поверите – машина завелась с пол-оборота и оставшиеся сто километров даже ни разу не чихнула. Скажете – совпадение? Может быть. Но я не поручусь.

Всем жить хочется…

Господь Бог создал Саныча, чтобы было не так скучно коротать вечность. Конечно, прикол вышел так себе, но у Творца вообще с чувством юмора не очень, в чем каждый волен убедиться, выглянув в окно или посмотрев в зеркало. Однако цель была достигнута – Саныч и скука вещи взаимоисключающие, как протон и антипротон. Было скучно – пришел Саныч – хуяк! И понеслась…

В общем и целом, Саныч подобен вентилятору – тот тоже гудит, крутится, но никуда не летит, создавая, однако, при этом значительную турбулентность. Опять же, американская идиома «дерьмо попало в вентилятор» тут тоже вполне уместна – в некоторые моменты находиться с ним рядом небезопасно. Ежели в окружающем пространстве присутствует какое-нибудь дерьмо (а оно, как правило, присутствует – в силу устройства мира), то оно будет всосано и разбрызнуто с эффективностью шрапнели. Мало никому не покажется. Вины Саныча в этом нет – просто его отношения со Вселенной далеки от обыденных. Он обладает «потенциалом событийности», близким к критическому. Ну, примерно как кирпич, лежащий на краю крыши, или висящее на стене ружье. С ним всегда что-то происходит, причем, как правило, вещи достаточно дурацкие. То есть, по сути, он уникальное существо, проживающее в зоне малых вероятностей. Если какое-то событие почти не имеет шансов произойти, то достаточно поместить рядом Саныча – и можете биться об заклад, практически ничем не рискуя. Однако это полбеды. Для достижения «критической массы» Санычу не хватает немногого – например, меня.

Совмещать меня с Санычем в одном пространстве - занятие столь же увлекательное, как стучать друг об друга урановыми кирпичами. Я и сам существо довольно нелепое и находящееся в непростых отношениях с мирозданием, но, когда некий жизненный сюжет объединяет меня с Санычем, то действие сей пиесы немедля перемещается в театр абсурда. Скажем, пойти покупать ботинки, и быть арестованными за попытку ограбления банка – это далеко не самый забавный вариант. Наши же увлечения всевозможным сталкингом и прочей аномальщиной выливались в потрясающие по своей насыщенности экспедиции, заканчивавшиеся, как правило, феерическим провалом, в результате чего мы бодро уносили ноги, иной раз со стрельбой и погонями. Каждый раз после этого мы долго удивлялись, что остались живы, задавали друг другу риторический вопрос: «Какого хуя нас туда понесло?» и… начинали готовить следующую экспедицию.

Разумный читатель непременно задаст вопрос – нафига вам все это? Ответа у меня нет. Это явно записано в БИОСе Вселенной – при встрече меня и Саныча где-то щелкает какое-то реле, и начинается загрузка сценария «пикирующие дятлы». На самом деле, я человек ленивый, тяжелый на подъем и ни в малейшей степени не склонный искать приключения на свою жопу (они меня сами находят – но это отдельный вопрос), однако стоит мне посмотреть в глаза Санычу, и во мне просыпается внутренний дятел. Этот веселый птиц одержим манией долбить кору мироздания, чтобы потом с воплями выпасть в образовавшуюся дырку. В общем, мы с Санычем подходим друг к другу, как буквы «пи» к слову «здец», и ничего с этим не поделаешь.

Впрочем, это была присказка. Сказки же впереди.

Эта история короткая и, может быть, не слишком интересная. Никаких особенных приключений в ней нет. Однако она совершенно необходима для понимания дальнейших сюжетов, ибо ярчайшим образом иллюстрирует modus operandi Саныча и его отношение к миру.

В одной из первых наших совместных экспедиций в те места, куда некий Макар не гонял своих телят (кстати, зачем вообще куда-то гонять телят? Никогда не понимал этого момента…), по ходу действия возникла необходимость форсирования водной преграды. То есть надо было попросту переплыть озеро. В рамках этого повествования не важно, где было озеро и какого черта мы забыли на другом берегу, отмечу лишь, что это был отнюдь не Байкал – ширина водоема, пожалуй, не дотягивала и до пятидесяти метров. Стояла теплая летняя ночь, вода мягко серебрилась в свете полной луны, снаряжение было увязано в пакеты и переправлено на другой берег… Остался только Саныч, который отчего-то не спешил лезть в воду.

И вот, перетащив последнюю порцию вещей, я выгрузил их на берег и обернулся, чтобы поторопить Саныча… Прекрасно освещенный яркой луной берег был пуст. На блестящем зеркале воды тоже никаких Санычей не наблюдалось. Мне моментально припомнились все страшилки, рассказанные аборигенами про это озеро – и про древний монастырь, над которым это озеро образовалось, и про бездонность его, и про злобного водяного, и даже про призраки невинно убиенных монахов, кои выходят на берег в лунную ночь, когда в свете полной луны над водами озера поднимаются призрачные стены разрушенного храма… Вот вам, наверное, смешно, а я таки изрядно струхнул: поди ж ты – был человек, и исчез моментально. Нет, в принципе, пока я плыл, Саныч мог бы резвой рысью добежать до леса и скрыться среди дерев, но его одежда была увязана для переправы среди прочих вещей, и картина абсолютно голого Саныча, скачущего по ночному лесу в романтическом лунном свете тоже никак не могла порадовать. Ибо в здравом уме трясти мудями среди бурелома и комаров – это даже для Саныча чересчур.

И тут в полной тишине над водой поднялась рука! Поднялась – и исчезла… тут до меня дошло, что Саныч вовсе не убежал в приступе безумия в лес, пугать голым задом медведей, а попросту тихо тонет посередь водоема. Я, бросив вещи, рванул обратно, шо твой глиссер…

Кончилось все хорошо – полуутопший Саныч был извлечен из озера и переправлен на моих плечах, призраки монахов так и не объявились, и даже комары нас покусали не сильно. Фокус же был в том, что Саныч абсолютно не умел плавать. Ну то есть совсем. Однако ему было проще утонуть, чем в этом признаться – как, такой весь крутой экстремал, и чего-то не умеет? И он, что характерно, кинулся в воду и молча пошел ко дну – не позвав на помощь и даже не булькнув не прощание. В этом он весь.

Человек, придумавший слоган «имидж – ничто» явно никогда не встречал Саныча…

Они встретились случайно. Вдали от дома, в городе Москва, их свела судьба и поразила стрела амура. Это была любовь с первого взгляда, непредсказуемая и неотвратимая, как открытый канализационный люк безлунной ночью…

Мы с Санычем шлялись по Москве без определенной цели, и, кажется, с похмелья. Мы тогда частенько бывали с похмелья, особенно в Москве – здоровье было молодое, машины еще ни у кого не было – отчего ж и не выпить от полноты чувств? Тем более, что именно тогда был провернута коммерческая операция «динамики» - опасная и полукриминальная афера, принесшая нам, однако, немало денег. Впрочем, в начале 90-х всякий бизнес был опасен и не вполне законен, так что тут мы не слишком выделялись на общем фоне. В общем, время у нас было, деньги тоже – и мы развеивали похмелье пивом и прогулкой, пока не наткнулись на магазин, торгующий снаряжением.

Надо сказать, что мы тогда активно проводили досуг – надписи типа «Проход запрещен», «Запретная зона», «Не влезай – убьет» читались для нас однозначным образом: «Вам – сюда». Разве ж можно спокойно жить, не зная, почему запрещен проход, зачем запретна эта зона и кто, собственно, убьет? Во всевозможных аномальных зонах, заброшенных полигонах и замурованных подземельях нам было как медом намазано. Похоже, наши ангелы-хранители были идеальными собутыльниками – стоило нам встретиться с Санычем, как они, радостно потирая крылья, отправлялись за бутылкой, оставляя нас без своего попечения. Так что тот спасительный внутренний голос, который говорит человеку: «Куда ты, мудак, лезешь? Тебе что, придурок, жить надоело?» - в нашем случае молчал. Однако история эта не о том. История эта – о любви. Просто хотел пояснить, почему мы не пропускали ни одного магазина, торгующего туристскими прибамбасами. Однако на сей раз за порогом этой торговой точки Саныча ждала Любовь. Она скромно притаилась в углу, между камуфляжными трусами и свертками спальников. Она нежно отсвечивала стройными изгибами изящной фигуры. Она была прекрасна. И она была – Лук.

Почему-то, слово «лук» в русском языке однозначно мужского рода. Женский род будет разве что «луковица», что, скажем прямо, пошло и оскорбительно. Но этот Лук был однозначно дамой – стройной, подтянутой, нежно-золотистого цвета, и невыносимо прекрасной. Саныч был сражен – глаза его загорелись и руки задрожали. Я понял, что это мандец – без лука мы отсюда не уйдем. Робкие возражения типа: «Нахер он нам сдался?» не были услышаны в принципе… Спортивно-охотничий, в рост человека лук, снабженный синтетической тетивой и титановыми стрелами, стоил как чугунный мост, но это уже было неважно. Любовь требует жертв. Лук был куплен.