Zero. Удача не бывает случайной - Юрий Горюнов

Вечер прошел спокойно. Лаура была немногословна. Её можно было понять, так как она не знала, как будут развиваться события далее. Её посредничество между Дорадо и Джеймсом оборвалось, и сейчас она была порванным звеном в цепи, никем ещё не подобранное. Но это дело времени.

Через час я отвез её домой, напрашиваться в гости не стал, а она не предлагала, и вернулся домой.

Теперь становилось ясно. Чтобы прикрыть меня, его убрали. Большие возможности у моего собеседника, если он смог убрать такого человека и так быстро. «Не важно, нанял, у таких людей всегда есть исполнители, или имеет право отдавать такие приказы – размышлял я. – Джеймс всё прекрасно понял и теперь затихнет. Он знает, что это не месть обиженного бизнесмена. Это серьезный уровень. Где гарантия, что не он следующий».

Время было позднее, но я решил ему позвонить.

– Доброй ночи, – пожелал я, когда он ответил.

После непродолжительной паузы, я услышал: – Вы считаете, что она добрая? После вашего звонка?

– Да бросьте. Чем вам мой звонок плох. Пусть с меня всё началось, я хочу и закончить. Давайте завтра встретимся? Пообедаем?

– Нам есть о чем поговорить?

– Был бы собеседник, а тема всегда найдется.

Мы договорились о встрече в три часа.

Ну вот, пора заканчивать свои дела. Подчищать всё за собой. На другое утро, я посетил квартиру, протер пыль, чтобы по возможности убрать свои отпечатки пальцев, хотя абсолютной стерильности добиться трудно. Сложил вещи в сумку, достал рацию и на высокой скорости передал информацию в эфир. Засечь её трудно, она работала секунд пятнадцать. Примерный район можно. Но меня здесь уже не будет. Разобрал её, часть узлов поломал и все положил в небольшую дорожную сумку. Прошёлся по квартире, окинул её взглядом. Всё, мне здесь больше делать нечего. Вышел через запасной выход и, спустившись по винтовой лестнице, оказался на другой улице. Обойдя дом, я расположился на скамейке метрах в пятидесяти, и вскоре увидел, что мимо дома проехала машина, в предназначении которой я не сомневался. Ехала она медленно. Засекли. Точного места не знают, но начнут проверять квартиры. Потому и не пользовался рацией раньше.

Ждать больше нечего, и я пошел к концу улицы. По пути выбросил части рации в разные мусорные баки, сумку с одеждой оставил, тоже возле мусора, пригодиться кому-то. Позвонил, в агентство, и сообщил, что квартиру освободил. Срочно уезжаю. В первое время приходили и проверяли, всё ли у меня в порядке. Затем достал информацию из резервного тайника и уничтожил. Я выжил, информация передана, а значит, надо исключить лишнее дублирование, которое могло быть рискованным.

Когда я пришёл в ресторан, то Джеймс был уже там. Мы поздоровались, и я ему сообщил:

– Мне известно о смерти Дорадо.

– Лаура сказала?

– Она. Но меня это не касается. Я не хочу ничего иметь с вашими тайнами. Я вообще ушел из журналистики, пора заниматься своим бизнесом. Он и прекрасен и интереснее для меня. Но мне хочется закрыть некоторые темы. Те базы, на северо-западе и на границе с Боливией реально существуют, но мне лично в этих знаниях мало толку. Они вообще мне не интересны.

– Разговор идет об одном лагере.

– Разговор идет обо всех, но, как понимаю, тема для обсуждения тот, в котором я не был. У вас осталось намерение сдать его властям? Теперь это согласовывать с Дорадо не требуется, а преемнику это будет на пользу.

– И кто будет это делать? Лаура? – поинтересовался Джеймс.

– Начнем с того, вы согласны на моё предложение и публикацию?

– Он мне безразличен.

– Тогда так. Я забываю про лагерь на северо-востоке. Я там был случайно и случайно всё забыл. Информацию по другому лагерю я передам коллеге, а они преемники, пусть решают на кого выходить. Как такой вариант?

– А откуда они узнали?

– У журналистов всегда есть источники информации, которые они не выдают.

– Это ваше дело.

– Ошибаетесь. Это наше дело.

– Не впутывайте меня сюда.

– И не собирался, хотя желание есть.

– С чего вдруг?

– Да увязались за мной, когда я туда поехал, а о моей поездке знали только вы.

Мы оба лгали друг, другу делая честное выражение глаз. Он знал, что я выехал раньше, но, ни разу не упомянул об этом, как и, то знал, что увязались с его подачи. К тому же контролировал всё Хорхе, а он мертв. Интересно знает он об этом?

– Всё может быть. Я мог случайно проговориться.

– Что это вдруг? И кому? Дорадо? Не думаю, что вы не знакомы. Ладно, не буду углубляться. Это ваш промах. Так вот статью публикуем без упоминания вас, меня.

Мне очень хотелось дать ему послушать запись Хорхе, но возникал вопрос. Откуда она у меня. Прислал доброжелатель? Мне? Почему? Джеймс был умен и знал, что Хорхе мог такое сказать, только под дулом пистолета, и как вывод этот пистолет был у меня в руках. Зачем давать ещё один повод против меня. Я не мог ему об этом сказать, как и то, что знал, что они меня ищут. А он не мог сказать всего, потому что Хорхе был мертв, да и откуда я мог его знать. В настоящий момент Джеймс в этой операции оказался один. Его многолетняя связь с Дорадо порвана. Ему нужно прийти в себя, и тот лагерь ему точно безразличен, лишь бы не светили его.

– И ещё, – продолжил я. – Вот вам информация, – и протянул ему листок, – это о фонде, где вы работаете. Её мне дал Дорадо. Я не имею ни возможности, ни желания её проверять. Правда там или нет. Но, даже если и не правда, то она может доставить неприятности уже своим фактом существования. Кто знает? Зачем вам внутренние разборки? Будем считать это моя страховка, от вас. Вы забудете обо мне, а я о вас.

– Думаете это возможно?

– Ну, хотя бы не вспоминайте. Я точно не буду. Мало ли у нас бывает встреч в жизни.

Он взял листок и посмотрел: – Интересно проверить.

– Вам, возможно. Я не очень верю Дорадо, вернее верил, но может быть, что-то и проскочит, если вы надумаете затеять что-то против меня. Важно породить зерно сомнения. Так что, дубликат у меня. Я пойду. Пришло время нам проститься. У меня много других дел. Не надо устраивать мне аварии.

– Нужно очень.

– А хотелось, – утвердительно сказал я, глядя ему в глаза.

– Это факт или догадки?

– Догадки.

– Оставьте их при себе.

– Я хочу, чтобы вы оставили их и при себе тоже. Прощайте, –