Ящер - Галина Валентиновна Чередий

извернулась, выскользнула из-под него, подсекла, роняя опять на пол.

— А ну лежать!

— потребовала, проковыляв подволакивая за собой наполовину снятые джинсы по комнате до брошенной сумки, полезла в кармашек и выудила оттуда три сцепленных серебристых квадратика.

Повернулась, отрывая один из них и заставая Лебедева как раз в миге от попытке атаковать меня с тыла, то бишь облапать мою задницу, которую он прямо жрал глазами.

— Так, а презики ты для чего с собой постоянно таскаешь, а?

— тут же помрачнел Макар.

— Че это за херня такая, Ерохина?

— Эта херня зовется заботой о себе любимой в первую очередь.

О своем здоровье и о том, чтобы не лишиться внезапно подвернувшегося удовольствия, если твой любовник окажется редкостной эгоистичной свиньей… — рванула крепкую фольгу зубами и пихнула в грудь тщетно пытающегося встать Макара, роняя на пол.

— Эй!

Я не настолько уж сви… — начал он, но я перешагнула его, резко опустилась, садясь на его бедра и обхватила основание тут же задергавшегося ствола, и следующим было только протяжное на одном долгом выдохе.

— Бля-а-а-а!

— Что-то словарный запас у тебя скудеет стремительно, Лебедев, — ехидно заметила я.

Прозрачная влага на вершине приковала мой взгляд, и я невольно облизала в прежде незнакомой жажде губы, ощущая тот самый фантомным солоновато-острый вкус моего любовника.

Не собираясь отказывать себе ни в чем, наклонилась и лизнула, подхватывая на кончик языка обжегшую его каплю и коснувшись тонкой чувствительной кожи самую малость.

Лебедев издал какой-то нечленораздельный вопль, дернувшись так, будто его задницу долбануло током, резко взбрыкнув бедрами.

Мокрая головка ткнулась мне в губы и скользнула по щеке, оставляя там след, и я совершенно осмелев и одурев от вкуса и запаха, повернулась, захватывая ее в рот.

Глаза вдруг закрылись сами собой, стон блаженной жажды родился внутри, и… тут же все оборвалось, потому что Макар загреб мои волосы и отстранил.

— Лиз-Лиз-Лиз… нет… не сейчас, малыш… — зашептал-захрипел он, обхватывая пятерней затылок, потянул к себе и рванулся навстречу для поцелуя.

— Я приплыву в три секунды… Серьезно… И опять буду эгоистичной свиньей… Я и не заметила, как он ловким движением выудил из моих пальцев надорванный пакетик пока сносил голову жадным, ранящим поцелуем.

Оборвал его, выпрямляя меня, хватающую отнятый им воздух и ловко раскатал презерватив по своей длине.

Вот ведь ни черта нет в этом зрелище возбуждающего, просто мужик упаковывает себя в защиту, а меня и от этого торкало.

От вида вздувшихся вен на его кистях, широких запястьях, подрагивающем от нетерпения стволе, откликались рваными сжатиями мышцы у меня внутри.

Лебедев попытался меня опрокинуть, но я не дала ему этого сделать, снова прижав руку к груди, и приподнялась на коленях, подстраиваясь и направляя его в себя.

Прямо в мою ладонь лупило его сердце, тот же бешеный ритм мне казалось я ощущала в мощной мужской плоти, что пока впустила на самую малость, а в моих ушах грохотало от собственного беснующегося пульса.

— Лизка!

— повелительно рыкнул Макар, впиваясь до боли в мои бедра пальцами и толкнувшись вверх подо мной, требуя впустить его уже полностью.

— Нет!

— уперлась я в его сейчас твердый словно дерево живот ладонью и ускользая от его атаки.

Я тоже вся горю заживо и оголодала по нему, но именно поэтому не собираюсь упускать ни единого нюанса.

— Имей в виду, Лебедев, что это ничего не меняет.

Качнулась сама, впуская еще немного, переживая новую волну едва ли не чрезмерной наполненности и несущейся за этим болезненной сладости.

Макар ответил стоном, в котором удовольствия и возмущения недостаточностью было поровну.

— Что?

— выдохнул он рвано и дернул вверх мой лифчик, обнажая грудь и тут же ее сжимая, порождая импульс, толкнувший впустить его глубже.

— Мы не выйдем отсюда теми же, что раньше, вот что!

— от топившего по самую макушку возбуждения я не отвечала — огрызалась, раскачиваясь и проваливаясь в ощущения жгучего проникновения все больше.

— Я не собираюсь… ах!

Не собираюсь вернуться в твой дом и продолжить с того же места, ясно?

— Ясно-ясно-ясно… Лиз-Лиз… Еще!

— Макар стиснул мои ягодицы и изогнулся в пояснице подо мной, вгоняя себя, обжигая и заставляя-таки сгореть последние капли выдержки.

Навязал все же свой ритм и мощь, подхватил, снес, подчинил, вплавил в мой разум понимание, что похрен — сверху он или снизу, вытрахать мне мозги положение в пространстве ему не помешает.

И я поддалась с облегчением, отдавая ему себя, насаживаясь так резко и часто, как повелевал жесткий захват его рук, властный жрущий меня огонь в его глазах.

Скакала на нем, захлебываясь жаром, будто неслась к своему оргазму верхом на диком пламени.

И окончательно была побеждена, когда тело сковало тем самым, в полушаге от края, предвкушением-болью, а Макар, учуяв это, как хищник полную капитуляцию добычи, опрокинул все же на спину и добил-вогнал обоих в экстаз.

— Так что ты там говорила про “ничего не меняет” и “с того же места”?

— промурлыкал он сытым и откровенно самодовольным кошаком мне в шею, сваливаясь на бок, стоило шторму чуть поутихнуть.

— Я сказала, что не вернусь, и мы не станем пока жить вместе.

— В смысле?

— Макар резко сел, нависая надо мной с недовольной физиономией.

— В прямом.

Я предлагаю нам быть просто любовниками, Лебедев.

Встречаться, проводить вот так охрененно круто время, но вместе не жить.

Я не готова.

Или так или никак.

Макар потемнел лицом, отвернулся, вскочил и стал одеваться, выдавая в каждом движении нарастающее напряжение.

— И сколько вот такая байда будет продолжаться?

— отрывисто спросил он.

— Пока мы не поймем, что готовы… — Да ну нах, Лиза!

Я не признаю таких отношений!

Поймем, что готовы!

— насмешливо передразнил он.

— Я — готов, и ты тоже, просто сейчас пытаешься на мне отрабатывать эти ваши бабские манипулятивные штучки!

А я ими сыт по горло!

— А я вот — нет!

— мигом вспыхнула и сама, тоже начав натягивать обратно вещи.

— По-твоему мы уже попробовали, теперь я хочу по-другому.

И если ты утверждаешь, что чего-то там осознал и готов меня слышать, то какого хрена так психуешь?

Я ведь имею право хотеть чего-то?

И если у тебя был негативный опыт когда-то, то я не обязана между прочим принимать его во внимание и подстраиваться безоговорочно.

Если