Пигмалион и Галатея (СИ) - "ZelSa"

Успех Эммета был очень переменчивым. Карлайл был тем, кто умел драться. Глаза этого мужчины сияли хищным азартом. Он знал, как уходить от удара. Как загонять в капкан. И в нем не было осторожности. Безумен, коварен, жесток. Однако при всем при этом у него не было той мотивации, что двигала парнем. В душе вампира, который жил столетиями, не было ничего, кроме ненависти. Лишь жажда и смерть. Жизнь для него была чем-то само собой разумеющимся. Но Эмметт бился, чтобы жить. Вряд ли есть что-то сильнее этого.

То, над чем глумился Карлайл настигло его. Вампир понял это, когда парень, которого, как он думал, почти убил, раз за разом наносил удары. Карлайл и сам не понял, когда из хищника превратился в жертву. Привыкший забирать жизни, он забыл, каков на вкус страх за свою жизнь. Когда мужчина краем глаза увидел, как его телохранители проигрывают, в душе вампира поселился хаос. Уверенность оставила Карлайла, и он стал совершать ошибки. Одну за другой, пока не понял, что его битва проиграна.

Отчаянным рывком Карлайл попытался покинуть поле битвы. Но Эмметт не позволил ему сбежать. В нем заговорила ненависть, которую он никогда и ни к кому до этого не испытывал. Ослепленный этой черной силой, он надавил на шею своего противника.

— Эмметт, — Джаспер похлопал парня по плечу.

Уитлок видел и чувствовал то, что творится с Эмметтом. Это его темное и неуемное желание отыграться за свои мучения. Джаспер не хотел, чтобы парень познакомился с этим. Не сейчас. Не хотел, чтобы тот пачкал руки. Особенно в порыве слепой ярости. Когда Эммет очнется, и злость оставит его мысли, в нем проснется чувство вины. Уитлок хотел избавить его от этого непростого бремени.

— Позволь мне.

— Его нельзя оставлять в живых, — проговорил Эмметт, не сводя взгляд с побежденного противника.

— Нельзя, — согласился Эдвард, — просто оставь это нам.

Парень согласился. Но ему потребовалось время, чтобы разжать руки. Его осторожность была понятна. Не просто было отпустить Карлайла, жизнь которого была в его руках. Но как только он это сделал, Розали тут же бросилась к нему.

— Прости, — проговорила она, увидев, как парень поморщился от боли.

Её хватка, должно быть, была действительно сильной. Но сдерживать в себе нечаянную радость от мысли, что им ничего не угрожает, было невыносимо. Эмметт не позволил девушке отстраниться.

— Не сдерживайся, — попросил он с улыбкой.

Розали не знала никого, кому бы так шла улыбка. Девушка обняла его лицо руками. Он будет жить. Они будут жить. Мысль столь невероятная, что можно было сойти с ума от счастья. Больше никто и ничто не стояло у них на пути. Впервые целая вечность не казалась ей чем-то обременительным. Она улыбнулась собственной жадности. Ведь на мгновение ей показалось и этого недостаточно, чтобы насладиться близостью Эмметта.

— Розали!!!

Громкий отчаянный крик заставил девушку отвести от возлюбленного взгляд. Она увидела у кромки леса Эсми. Несчастную, потерянную от всего происходящего. Очевидно женщина не могла решиться подойти ближе. Розали поняла зачем она тут. Ради кого.

— Оставь его. Оставь мне. Скажи им, что он мой муж.

Мольба Эсми была такой знакомой, что Розали едва не вздрогнула. Мысль, что с Карлайлом еще не покончено, пугала ее. Она бросила взгляд на мужчину, что разбил сердце ее приемной матери. Эсми не заслуживала такого к себе отношения. Розали неохотно отпустила Эмметта. Она опустилась напротив Карлайла.

— Этого того стоило? Эсми готова ради тебя на все, а тебе все мало?

Карлайл усмехнулся. На мгновение к нему вернулось его самодовольство. Ее слова он очевидно принимал за очередную глупость.

— Эсми тоже охотник. Не знаю, как она запудрила тебе мозги, но правда в том, что она зверь в обличии овечки. Знаешь, кто находил самые вкусные угощения для меня? Она. О, да, — Карлайл рассмеялся, словно сказал что-то невообразимо смешное. — Я помню твою мамочку. Ее кровь. Такую сладкую, как спелая клубника. Эсми привела меня к ней. Она знала, какую кровь я люблю. Но эта была лучшая из лучших. У каждого вампира есть такой. Особенный вкус. Вот почему Эсми оставила тебя в живых. Чтобы напомнить, за что я ей должен быть благодарным. Чтобы напомнить, что никто не знает меня лучше, чем она.

Розали слушала Карлайла с колотящимся от боли сердцем. Ее сердце живое. И оно страдало от этого признания. В голове девушки возник образ матери, умирающей в диком ужасе. Как ее мечты и планы рушатся от острых клыков этого чудовища. Эсми. Девушку это предательство поразило больше всего.

— Ты хищник, Розали. Ты еще не поняла? Не я убил твою мать. А ты сама.

Розали вцепилась в горло Карлайла. Как в спасательный круг. Она хотела, чтобы он замолчал. Это спасло бы ее и без того хрупкий мир он новых потрясений. Мужчина это понял. Он был из той породы существ, что готовы юлить даже перед лицом смерти.

— Я не люблю убивать. Кровь от этого портится. Как тухлое мясо. Любой охотник скажет, что самое лучшее — это сама охота, первый выстрел. Я не убивал твою мать, я попробовал ее. А вот ты высосала из неё всю жизнь, чтобы не умереть самой. Вот что объединяет нас. Мы созданы убивать.

Розали с ним согласилась. Девушка рывком вцепилась в горло мужчины. Она никогда не использовала свои клыки. Они казались ей чем-то омерзительным. Тем, что уродовало ее и лишало права быть человеком. Но сейчас к ней действительно пришло осознание, что ей больше некуда бежать. Розали не могла отрицать свою сущность. Вгрызаясь в горло ненавистного ей врага, девушка забирала его жизнь. Эта власть, собственное могущество опьянило ее. Карлайл опоздал. Он бился, как птица, которая попалась в сеть. Беспомощные и бесполезные судороги. Розали потеряла контроль. Ей все было мало. Недостаточно крови. Недостаточно страха. Смерти больше не было достаточно.

Когда кто-то попытался оттащить ее она зарычала. Точно хищник, чью добычу пытаются украсть из-под его когтей. Но отчаянный крик, почти вой, наполненный болью от потери, немного отрезвил ее. Она оставила свою жертву. Жертву, чью смерть так горестно оплакивала Эсми. Та кричала с таким надрывом, что девушке хотелось прикрыть уши.

— Роуз, посмотри на меня. Это же я… Это я… Эмметт

Розали начала приходить в себя. Затмение в голове начало рассеиваться, и она увидела перед собой напуганное лицо возлюбленного. Девушка с ужасом поняла, в каком виде он ее увидел. По ее подбородку стекала кровь Карлайла. Или то, что должно было быть в его венах вместо крови. Она начала суматошно вытирать лицо, словно надеясь, что это сможет как-то реабилитировать ее перед Эмметтом.

— Прекрати, Роуз, — прикрикнул на нее парень, увидев это помешательство. Затем он просто прижал ее к себе. — Не кричи, не мучай себя. Все прошло, — проговорил он.

— Эсми, — прохрипела она, осознав, как сильно ее накрыло это безумие, — Эсми.

— Она сбежала. Роуз.

— Нет. Она…

И тут девушка поняла, что все это время кричала она сама. Розали вновь бросила взгляд в сторону леса, откуда еще недавно вышла Эсми. Ее действительно там не было. Это принесло девушке облегчение. Она не смогла бы видеть Эсми. Ни ее упрек, ни боль от разбитого сердца.