Черное Солнце. За что убивают Учителей (СИ) - Корнева Наталья Сергеевна

— Два столетних периода… — оценивающе пробормотал Красный Феникс, задумчиво потыкав ложечкой в секретный крыжовниковый конфитюр. — Это довольно серьезный срок, не так ли? Целых двести лет мирной жизни в обмен всего лишь на одну-единственную жизнь — более чем приемлемая цена, ведь черный мор ежегодно забирает множество жизней. Должно быть, я и сам поступил бы так же, окажись я на вашем месте.

Со слабой надеждой заглядывая в хмурое лицо наставника, Яниэр подлил ему в тонкостенную пузатую чашечку еще ароматного чаю с хризантемой.

— Мессир в благородстве своем всегда ставил благополучие народа превыше всего на свете.

Ох, какие почтительные слова! Элирий недовольно скривился, словно съел что-то кислое. Всем известно: к жертве относятся с почтением только до тех самых пор, пока без жалости не заколют на алтаре, предлагая богам.

— Именно этими соображениями вы оба руководствовались? — резким обвинительным тоном вопросил Красный Феникс. — Решили, что я пойму ваши высокие мотивы и прощу вас? Жаль, что благими намерениями выложена дорога в бездну: черный мор вернулся. А вместе с ним и моя злополучная душа, которой вы снова сможете на какое-то время остановить проклятие, чтобы продолжить распространять свою скверну.

— Нет!.. — испуганно вскинулся северянин, стремясь немедленно развеять возникшее недопонимание, — не думайте так! Элиар никогда не пойдёт на это… снова. Он ждал вас слишком долго. Кажется, на сей раз Великий Иерофант готов позволить каждому жителю Материка умереть, только бы мессир остался жив. Против всего мира, против всех знамен он будет бороться за вас до конца.

— Как это благородно с его стороны, — не скрывая сарказма, Совершенный передернул плечами. — Выходит, раз жертва не будет принесена, вы все обречены?

Кажется, Яниэр не знал ответа на этот вопрос. Да и кто мог бы сказать наверняка, что ждет их всех в будущем? Оно было туманно, как никогда.

— Когда черный мор отступил, Материк вздохнул с облегчением, — помедлив немного, сообщил северянин. — Но я продолжал напряжённо раздумывать о том, как сдержать проклятие, если вдруг солнце снова явит нам свой гнев. Я укутал Ангу белыми облаками и построил в горе Фор-Вирам множество просторных шахт и штолен: развитие Неприсоединившегося города теперь частично перенесено под землю. Я нашел и некоторые способы блокировать черный цвет в крови, замедляя течение болезни и на какое-то время отодвигая смертельный исход. Тем не менее, черный недуг по-прежнему остаётся неисцелим.

— Знаю, — выдохнул Элирий, устало прикрыв глаза. Прямые брови высокомерно поднимались над закрытыми веками. — Именно он был началом падения Лианора. В свое время лучшие чародеи Священного острова не сумели справиться с черным мором. А ты рассчитываешь спрятаться и переждать бурю в безопасности своего горного приюта? Наивный трусливый птенец.

— Я сделал Север закрытым не из страха, — печально возразил Первый ученик. — Элиар запретил мне покидать Ангу в обмен на…

Яниэр вдруг осекся, будто вспомнив о чем-то.

…Когда-то Второй ученик отдал Первому священное тело Учителя. Это была великая милость и великий дар, который навсегда связал руки Яниэра благодарностью.

Северянин хотел бы, чтобы мертвое тело наставника упокоилось в земле, было с почестями погребено под красными вишневыми деревьями в полном цвету. Тогда на свете осталось бы хоть какое-то место памяти, куда он мог бы приходить и тосковать по ушедшему за последнюю межу. Там, в этом сокровенном месте, было бы красиво и тихо. Он опускал бы в землю хрупкие вишневые саженцы, и те вырастали бы на смену отжившим своё деревьям… там, как и в прежние времена, они были бы с Учителем только вдвоем.

Но сделать так, как он хотел, было нельзя — должно было придерживаться старых традиций Лианора, колыбели лучших среди людей, откуда был родом Учитель. Его светлость мессир Элирий Лестер Лар редко делился воспоминаниями о Лианоре, но эта драгоценная земля, страна великих душ, была у Совершенного в крови; страна высшей радости, где шли дожди из цветов.

На родине Яниэра, в северных землях Материка, тела умерших принято было предавать земле, в южных — огню, и только наследники великого народа мореходов традиционно препоручали своих мертвецов воде. Там, на великолепном острове блаженства, в краю вечной весны не было место тоске, и северянин должен был с уважением принять этот обычай: отпускать и не скорбеть. Бескрайние морские просторы исцеляют даже глубочайшие душевные раны — так верили на Лианоре. И, почтительно следуя странной чужой вере, он отдал мертвое тело морю, не оставив себе ничего, кроме памяти. Тело Учителя в погребальных одеждах сакрального цвета циан — он отдал его волнам, отпустил в терпеливые объятия океана.

Тогда, на лодке, полной солнца, до рези в глазах вглядываясь в бесконечную синюю гладь, Первый ученик мог только кусать губы от боли и бессилия. Перекатывая тугие буруны вод, море глухо бормотало что-то ласково-утешительное, но, глядя в пустые волны, Яниэр не мог утешиться ни в этот день, ни в последующие. Тоску, мучительную, словно жажду, не получилось утолить даже всей морской водой мира: океан оказался горьким на вкус. И даже холодная красота родных мест, куда он возвратился после падения Ром-Белиата, не смогла до конца развеять его печаль.

Если тело отдано морю — душа может переродиться. Так верили на Лианоре. И, словно подтверждая мудрость народа мореходов, душа Учителя действительно снова здесь. Но цена… цена возвращения из небытия оказалась непомерно высока — затмение солнца и черный мор, убивающий невинных вот уже сотни лет.

Всё на свете имеет свою цену. Самое сложное — примириться с этой ценой. В жизни множество удовольствий, но очень мало того, за что стоит платить по полной, того, что действительно стоит своей цены. А подлинные ценности и вовсе редко продаются.

Конечно, жизнь мессира Элирия Лестера Лара представляла собою наивысшую ценность. Он — светоч первоогня, хранитель истинного цвета, носитель благословения небожителей. Признаться, Яниэр был очень рад вновь видеть перед собою наставника, который воспитывал его с шести лет. Но, насильственным путем дважды лишив жизни легендарного Красного Феникса Лианора, в глупости своей они обратили благословение в проклятие, навлекли на Материк гнев небес.

И чем обернется для мира новое возрождение Учителя? Кто будет платить новую цену?..

Вслух Яниэр ничего не сказал.

— В обмен на то, что он не тронет тебя в твоей норе? — презрительно закончил за Первого ученика Элирий.

— Чтобы повторить ритуал призыва, — перевел тему северянин, — Элиар направил все усилия на совершенствование в запрещенных техниках. В результате он оказался абсолютно не готов к возвращению болезни. Бенну сейчас очень страдает от захлестнувшей Вечный город новой волны черного мора.

— Сочувствую вашим тяготам, — развел руками Красный Феникс. — В них тоже виноват я? Или вы превратились в чудовищ по своей собственной воле?

Он посмотрел на ученика как-то особенно пристально, и этого краткого взгляда оказалось более, чем достаточно: Совершенный вложил в него всё, что удалось скопить по крохам за краткие дни после возрождения. Всю силу древней крови, что успела вызреть и проявиться, понемногу просачиваясь наружу сквозь неплотно наложенное вервие. Алые искры цвета распустились в циановых глазах, как красные лотосы. Воистину, гипнотический блеск этих искр кого угодно заставил бы нервничать: если дать взору Красного Феникса проникнуть внутрь, вырваться из по-змеиному цепкого капкана ментального контроля было практически невозможно — даже великому жрецу.

Очнувшись, глава храма Лунного Солнца обнаружил себя связанным и с кляпом во рту. Ментальный удар! От дикой боли в голове Яниэр полностью утратил способность воспринимать окружающее. Взглядом Совершенного, который северянин неосмотрительно пустил в себя, сознание было расколото надвое, как грозовое небо — молнией. Наконец, спустя вечность или одно мгновение, — счет времени также был нарушен, — Первый ученик сумел приоткрыть глаза и блуждающим расфокусированным взглядом обвел вокруг, словно бы ничего не видя.