Аэропорт. На грани катастрофы - Артур Хейли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Таня привычным жестом разгладила свою узкую форменную юбку.
– Ну ладно, – сказала она, – расскажите-ка лучше, как было дело.
Старушка разжала и снова сжала ручки – кружевной платочек при этом немножко переместился.
– Видите ли, я вдова и у меня есть дочь – она замужем и живет в Нью-Йорке. Временами мне становится очень одиноко и хочется повидать ее. Тогда я еду в Лос-Анджелес и сажусь на самолет, который летит в Нью-Йорк.
– Вот так просто – садитесь и летите? Без билета?
Миссис Квонсетт была явно возмущена.
– Ах, душенька, откуда же мне взять денег на билет! Я живу на то, что получаю по социальному обеспечению, да еще на маленькую пенсию за покойного мужа. Я могу заплатить только за автобус из Сан-Диего до Лос-Анджелеса – вот и все.
– А в автобусе, значит, вы платите?
– Ну конечно. Там народ суровый. Я как-то раз попыталась купить билет до первой остановки, а поехать дальше. Но они в каждом городе проверяют билеты, и шофер обнаружил, что мой билет уже недействителен. Они очень некрасиво себя вели тогда. Совсем не то что служащие авиакомпании.
– Интересно, – спросила Таня, – а почему вы не воспользовались аэропортом Сан-Диего?
– Да боюсь я, душенька: знают они меня там.
– Вы хотите сказать, что вас уже ловили в Сан-Диего?
Старушка потупилась:
– Да.
– А вы летали без билета и на самолетах других компаний? Не только нашей?
– Ну конечно. Но «Транс-Америка» нравится мне больше всех других.
Тане очень хотелось, чтобы голос ее звучал сурово, но выдержать нужный тон было трудно: казалось, речь шла о прогулке до ближайшего магазина на углу. И тем не менее ей удалось с бесстрастным лицом спросить:
– Чем же вам так нравится «Транс-Америка», миссис Квонсетт?
– Да видите ли, уж очень разумные люди работают у вас в Нью-Йорке. Я вот поживу недельку-другую у дочки и решаю, что пора домой. Иду в вашу компанию и все им рассказываю.
– И вы рассказываете все как есть? Что прилетели в Нью-Йорк без билета?
– Ну конечно, милочка. Тогда меня спрашивают, когда я прилетела и номер рейса – я всегда это записываю, чтобы не забыть. Потом они смотрят в какие-то бумаги.
– В журнал, – подсказала Таня. «Неужели этот разговор происходит наяву, а не во сне?» – мелькнула у нее мысль.
– Да, душенька, по-моему, как раз так это и называется.
– Продолжайте, пожалуйста.
Старушка удивленно посмотрела на нее:
– А что же еще продолжать-то? После этого они отправляют меня домой. Обычно в тот же день, на одном из ваших аэропланов.
– И все? И никто ничего не говорит вам?
Миссис Квонсетт мило улыбнулась – ну прямо как если бы сидела за чайным столом у викария.
– Иной раз случается, конечно, что и пожурят. Скажут, что я плохо себя вела и не должна больше так поступать. Но ведь это же пустяки, правда?
– Нет, – сказала Таня. – Это вовсе не пустяки.
Самое невероятное, подумала Таня, что все это правда. Авиакомпании знают, что такие случаи нередки. «Заяц» спокойно садится в самолет – а есть много способов туда попасть – и тихо сидит до отлета. Поймать его довольно трудно, если только он не забредет в первый класс, где лишний пассажир сразу заметен, или если самолет вдруг окажется забитым до отказа. Да, конечно, стюардессы пересчитывают пассажиров по головам, и их цифра может не сойтись с количеством пассажиров по списку, который вручает экипажу контролер у выхода на поле. В этот момент могут возникнуть подозрения, что кто-то летит без билета, но тогда перед контролером, производящим посадку, встает вопрос: либо он выпускает самолет, но отмечает в журнале, что подсчет по головам не совпал с количеством выданных билетов, либо он должен заново проверять билеты у всех находящихся на борту.
Такая проверка билетов может занять добрых полчаса, а каждая минута пребывания на земле самолета стоимостью шесть миллионов долларов обходится в огромную сумму. Кроме того, нарушается расписание движения – и данного самолета, и всех, следующих за ним. Да и пассажиры, которым предстоит пересадка или которые спешат к определенному часу, начинают злиться и выходить из себя, а командир корабля, понимая, что рушится его репутация пунктуального летчика, злится на сотрудника компании. Сотрудник начинает думать, что, может, он и ошибся. Да к тому же, если он не докажет, что у него были достаточно веские основания для задержки самолета, ему грозит «баня» от управляющего перевозками. В итоге пусть даже безбилетник будет обнаружен, но потеря в долларах и нервах намного превысит стоимость поездки одного человека.
Поэтому авиакомпании в таких случаях делают единственно разумную вещь: закрывают двери и отправляют самолет.
На этом обычно все и кончается. В полете стюардессам уже не до проверок, а по окончании пути пассажиры не станут ждать, пока у них проверят билеты. В результате «заяц» без всяких неприятностей и расспросов спокойно выходит из самолета.
Рассказывая Тане о том, каким способом она возвращается домой, маленькая старушка ничего не прибавила. Авиакомпании считают, что безбилетников быть не должно, а если таковые все же попадаются, значит, виноваты сами компании, не сумевшие этому помешать. Потому-то авиакомпании и возвращают безбилетников туда, откуда они прилетели, и, поскольку нет иного выхода, нарушители, как все пассажиры, получают обычное место и обычное обслуживание, включая еду.
– А вы симпатичная, – сказала миссис Квонсетт, – я сразу узнаю симпатичных людей, с первого взгляда. Только вы моложе большинства сотрудников, которых мне приходилось встречать.
– Вы имеете в виду тех, кто возится с безбилетниками и плутами?
– Совершенно верно. – Старушку просто невозможно было смутить. Она одобрительно оглядела Таню. – Мне кажется, вам не больше двадцати восьми.
Таня коротко отрезала:
– Тридцать семь.
– А выглядите вы все же очень молодо, хоть и видно, что женщина зрелая. Это, наверное, оттого, что вы замужем.
– Оставьте вы свои штучки, – сказала Таня. – Это вам не поможет.
– Но вы все-таки замужем.
– Была. Когда-то.
– Какая жалость! У вас могли бы быть прелестные детки. С такими же золотисто-рыжими волосами.
С золотисто-рыжими – возможно, но без седины, подумала Таня. Седину эту она заметила утром. А что до детей, то она могла бы сказать, что у нее есть ребенок, который сейчас дома и, надо надеяться, спит. Вместо этого она сурово сказала миссис Квонсетт:
– Ведь это бессовестно – то, что вы делаете. Обманываете, нарушаете закон. Вы хоть понимаете, что вас можно отдать под суд?
Впервые на детски наивном старческом личике промелькнула победоносная улыбка.
– Но этого же никто не
