Невский проспект - Дмитрий Вересов

Обидно было, что и сдачу госэкзаменов Вадиму пришлось праздновать без Кирилла. Правда, в последний момент прискакали Киса с Красиным, но замена была неадекватной. Марков же прислал телеграмму с поздравлениями от него и Джейн. А Вадиму после экзаменов приходилось думать о более приземленных вещах. Распределения на работу у них не было, однако здесь Домовому повезло. Помог один из знакомых Швецова, какая-то шишка в городском управлении, с которым, кажется, училась вместе Альбина. «Странная штука жизнь, – размышлял Домовой. – Огромный город, и вот, поди же – она, жизнь, сводит снова и снова вместе одних и тех же людей, словно связаны они между собой невидимыми нитями. Марков вот тоже должен знать этого самого Акентьева».

Имя Кирилла, однако, в телефонном разговоре не упоминалось. Акентьев просто сообщил, что есть подходящая вакансия техника на одном из государственных предприятий, а Домовой сразу ответил согласием, даже не уточняя, о чем, собственно говоря, идет речь.

– НПО «Ленинец», – сказал его собеседник так просто, словно речь шла о каком-нибудь заводе жестяных изделий.

Вадим недоверчиво нахмурился.

– Конечно, сами понимаете, – продолжил Александр Акентьев, – учитывая некоторые деликатные обстоятельства, на быстрый карьерный рост рассчитывать вам не приходится…

– Я понимаю и согласен, – сказал Вадим. – На все согласен!

НПО действительно не было тем предприятием, где не уделяют внимание биографии. Здесь, в здании на Московской площади, создавалось новейшее электронное оборудование, предназначавшееся в первую очередь для военно-промышленного комплекса и космических программ. Техника, которая обеспечивала паритет сил с грозным североатлантическим блоком, чья зловещая тень, согласно журналу «Крокодил», все еще нависала над прогрессивным человечеством.

Теперь Вадиму Иволгину предстояло внести свой вклад в дело борьбы за светлое будущее этого самого человечества. Вклад, однако, более чем скромный: как он уже знал, все, на что он может рассчитывать, – это четвертая форма допуска. Допуск служебного пользования, который получают техники и простые инженеры. Никаких перспектив в плане карьерного роста – будь ты хоть семи пядей во лбу. Все это Вадим услышал в кабинете начальника Первого отдела «Ленинца» Колесникова, когда первый раз посетил будущее место работы.

– Такие дела! – Гэбист смотрел на него с дружелюбной улыбкой старого знакомого, хотя Вадим мог поклясться – этого человека он видит первый раз в своей жизни.

Впрочем, он не сомневался, что Виктор Павлович изучал его дело так пристально, что Вадим Иволгин стал для него чем-то вроде далекого родственника, которого гэбист еще не видел, но о котором зато очень много слышал. Такая работа!

– Такие дела! – повторил Колесников. – Подгадила вам жена, товарищ Иволгин! Тут ничего не попишешь. Как говорится, нужно отвечать за свое разгильдяйство. Недосмотрели за женой, имею в виду. Ну дело прошлое – чего зря мусолить. Время мы вспять поворотить не можем… А, Иволгин, не можем мы время вспять поворотить?

– Почему вы меня об этом спрашиваете? – нахмурился Вадим. – Я здесь, между прочим, впервые в жизни и ничего еще не знаю!

– А?! Да это так, привычка. Прощу прощения, – одернул сам себя Колесников. – Перейдем к делу. Вы понимаете, что наше предприятие, как и любое другое в оборонке, отличается повышенным вниманием к вопросу безопасности. К сожалению, учитывая факт побега вашей бывшей супруги в страну вероятного противника, возможности для служебного роста мы вам предоставить не можем. Пока не можем! Говоря откровенно, еще года два тому назад, – он прищурился, – этой нашей беседы не могло быть в принципе. Однако времена меняются!

Констатировав этот факт, Колесников некоторое время молчал, чтобы и Иволгин мог факт прочувствовать. Часы на стене тикали громко – по-домашнему. У Вадима возникло ясное ощущение дежа вю. Да, верно – именно так чувствует себя ученик на каком-нибудь особо неинтересном уроке. Колесников, не подозревавший о столь нелестном для работника госбезопасности сравнении, улыбнулся дружелюбно и осведомился, как будто невзначай:

– Кстати, а супруга ваша о себе знать не дает?

– Думаю, если бы это случилось, вы были бы в курсе, – сказал спокойно Вадим.

– Как?.. А, ну да! Само собой! – Колесников опять улыбнулся. – Хорошо, товарищ Иволгин. Идите и постарайтесь оправдать доверие!

– Кровью и потом смою свой позор! – сказал Вадим, но уже за дверью и тихо. Как в старом анекдоте про Штирлица, из которого он только и помнил последнюю фразу, которая сейчас пришла ему в голову: «И показал Мюллеру кулак в кар-мане!»

Смешно, смешно.

Несмотря ни на что, взялся Иволгин за работу с энтузиазмом, хоть и знал, что это как раз тот случай, когда энтузиазм не окупается. В один из первых дней через его руки прошел чертеж одного из узлов новой корабельной ракеты. Вадим в своем деле был подобен Дон Жуану, которому, по словам преданного слуги, хватало увиденной женской пятки, чтобы воображение мигом дорисовало остальное. Вадим понимал, что рискует показаться выскочкой, а выскочек, как известно, никто не любит. Однако в этом случае речь шла о его профессиональном долге, и, отринув сомнения, Вадим направился вслед за уже ушедшим чертежом к руководителю проекта Зайцеву. У того была академическая бородка, похожая на кисточку, которую он имел привычку теребить в моменты раздумий.

– Вот здесь у нас используются три винтовых крепления, а по идее можно вполне обойтись и двумя! – указательный палец Иволгина уверенно скользил над чертежом. – Здесь и здесь… Тогда можно будет снизить общий вес.

– Угу! – сощурил глаза Зайцев и погладил любовно бородку. – Можно, только не полетит это уже никуда тогда, а если и полетит, то недалеко! Ты расчеты по нагрузке смотрел?

– А мы изменим конфигурацию здесь и здесь.

И обеспечим нагрузку…

Зайцев покачал головой, подумал.

– Добро, добро… – и добавил, посмотрев на него уже как-то по-другому, по-особенному: – Ну, с такими талантами, товарищ Иволгин, вы в техниках не засидитесь, тьфу-тьфу, чтобы не сглазить.

– Вашими бы устами да мед пить! – вздохнул Вадим.

Зайцев наверняка был в курсе истории Вадима, но вряд ли придавал ей значение. Он судил о своих сотрудниках исключительно по их профессиональным способностям, а в способностях Вадима Иволгина сомневаться не приходилось. Несмотря на историю с Наташей, Вадим быстро оброс новыми знакомствами. Молодые инженеры видели в нем в первую очередь первоклассного специалиста, а жена-перебежчица даже прибавляла Иволгину веса в их глазах. И на официальную позицию партии и правительства в этом вопросе им было, по большому счету, наплевать. Хотя в технической среде нигилизм пустил не столь глубокие корни, как в гуманитарной (кое-кто из работников того же «Ленинца» периодически менял предприятие на Высшую школу КГБ, это была своего рода традиция).

Однако система, давно работавшая на холостых оборотах, теперь разваливалась на глазах, и старые правила уже не действовали. Эффективность системы когда-то обеспечивалась энтузиазмом ничего не ведающих масс, но энтузиазм – штука эфемерная. Вот он есть, а вот его и нет. Держится он, как правило, на отсутствии информации, и любое сомнение в правильности выбранной линии становится тем самым ветерком, который рушит к чертовой матери весь карточный домик. Примерно в том же духе рассуждал как-то раз один из его новых коллег – Сергей Корнеев, который обычно «солировал» в курилке. Вадим слушал вполуха, он уже собрался покинуть общество и вернуться к кульману, когда разговор принял интересное направление.

– Слышали? – спросил кто-то. – Максиму Павловичу втык сделали хороший в Первом отделе!

– А, вот в чем дело! А я смотрю, что-то на нем лица нет с утра. И чем же провинился наш добрейший Палыч? Неужто сбагрить хотел секреты родины за бугор?!

– Да нет, попытался завести разговор о рациональном использовании площадей. Не дают ему покоя подвалы!

Корнеев усмехнулся и повернулся к Вадиму, который, как новичок, был не в курсе затронутой темы.

– Ты слышал про наши подвалы?

Иволгин пожал плечами. Корнеев затряс в воздухе рукой, отвоевывая у остальных право на рассказ.

– Они запечатаны. Наглухо. А знаешь, почему?

– Можно подумать, что ты знаешь! – сказал один из слушателей.

– Па-а-прошу не перебивать докладчика! – поднял вверх палец Корнеев. – Сначала немного истории! Этот наш терем-теремок, как всем известно, строился как Дворец Советов – Куйбышев хотел здесь сосредоточить все городское управление. Но что-то потом не заладилось. А здание, кстати, было передовое по тем временам во всех отношениях – у нас тут, между прочим, впервые в стране кондиционеры были поставлены! Ну, и не только… Потом война грянула, и вот что особенно интересно – в сорок первом немцы рвались к дворцу, будто здесь медом было намазано. Фельдмаршал фон Лееб очень хотел взять дворец, а маршал Жуков, который в октябре сорок первого приехал принимать у Ворошилова Ленинградский фронт, приказал ни в коем случае не отдавать рубеж Средней рогатки! Здание с Пулковских высот было видно, как на ладони, – потом здесь наверху штаб обороны Ленинграда находился. Так вот, виден дворец был немцам великолепно, но они не стреляли. А почему? Да просто знали, что здесь находится!