Нежная лилия - Кимберли Кейтс

Кэтлин повеселела. Достаточно ей было увидеть крошечного крольчонка с бархатными ушками или неуклюжего, с подламывающимися ножками олененка, как сердце ее наполнилось новой надеждой.

Кэтлин бессознательным движением сжала древко дротика. Она постоянно носила его с собой, чувствуя себя спокойнее оттого, что под рукой у нее есть оружие.

Кэтлин вздохнула и закрыла глаза. К несчастью, ей уже не приходилось сомневаться, что уговоры и мольбы простить брата, обращенные к Фионе, пропали даром. Было видно, что девушка с трудом сдерживается. Злость, кипевшая в ней, грозила вырваться наружу. Что же до Нилла, то он страдал молча, только темные круги под глазами с каждым днем становились все больше.

Но несмотря ни на что, он со стоическим упорством продолжал делать попытки примириться с семьей. Трогательное внимание, которым он окружил мать, заставило Аниеру помолодеть лет на десять. Она расцветала на глазах. Что же до Фионы, то, сколько бы она ни отталкивала его, Нилл, видимо, не оставил надежды вымолить у нее прощение.

Шорох, раздавшийся за спиной Кэтлин, заставил ее очнуться. Она оглянулась и не смогла сдержать улыбки при виде того, с каким забавным видом мать-утка хлопотливо собирает вокруг себя выводок желтеньких пушистых детенышей, а потом сердито гонит их в уютное гнездышко.

Потребовалось немало доводов, чтобы убедить Фиону не трогать гнезда, иначе девушка утащила бы оттуда все яйца до единого.

Как хорошо все-таки иметь подругу, подумала Кэтлин, ведь с уткой-то не поговоришь по душам. А в такой вечер, как сегодня, ей совсем не хотелось оставаться одной.

Наступил Имбол — самый большой праздник для всех, кто жил к западу от гор Слив-Миш. Фиона трещала об этом без умолку целую неделю. Костры и пиршества, танцы и песни — праздничное настроение охватило всю округу с такой силой, что противиться ему не могли даже нищие обитатели Дэйра.

Фиона день за днем терзала Кэтлин описанием того, как они повеселились в прошлом году, убеждая ее отправиться вместе. В конце концов, говорила Фиона, что интересного довелось ей видеть в монастыре? Когда Нилл, как обычно, вернулся в замок после охоты, он даже не сделал попытки возмутиться тем, что Фиона вновь нарушила установленные им ради их безопасности правила, — для этого он слишком устал.

Именно поэтому, хоть ей и хотелось выбраться за пределы Дэйра, Кэтлин решила остаться в замке. Аниере и Фионе пришлось отправиться без нее. Украсив волосы свежими душистыми цветами, они ушли.

Так даже лучше, успокаивала себя Кэтлин. Она чувствовала, что понемногу начинает любить Дэйр, и никакой, даже самый замечательный праздник в мире не стоил того, чтобы подвергать смертельной опасности своих новых друзей.

Кэтлин вспомнила Аниеру, когда вместе с Фионой та зашла попрощаться перед уходом. Аниера погладила ее по голове с такой же материнской нежностью, как когда-то аббатиса. «Я помню, как много лет назад мы с Ронаном танцевали в такую же ночь. И всегда мечтали о том, как наш сын станет кружить свою возлюбленную в танце меж горящих костров. Потом Ронана увезли. Увезли и Нилла. И я уже перестала надеяться. И не надеялась до тех пор, пока не увидела Нилла вместе с тобой. Не огорчайся, дитя. Костры Имбола еще будут гореть для тебя». Слова пожилой женщины ошеломили Кэтлин. Какие мысли бродят в голове у Аниеры? В груди матери Нилла билось такое нежное сердце, и к тому же ей пришлось пережить немало горя! Но сейчас в нем вновь пробудились и любовь, и надежда.

Что будет, если нависшая над ними опасность исчезнет? Если Дэйр снова возродится к жизни, закружатся ли они в танце среди весело пылающих костров? Как чудесно будет наслаждаться музыкой, позволить Ниллу научить ее танцевать!

Кэтлин вздохнула, и взгляд ее устремился к далекому холму, где виднелись слабые отблески костров. Если бы Нилл был здесь, она попыталась бы объяснить ему, как отчаянно ей хочется увидеть праздник.

Наверное, он разрешил бы ей это, подумала Кэтлин. С того дня как они вдвоем сидели возле могилы его отца, он будто смягчился. Может быть, он не стал бы возражать, если она украдкой полюбуется праздником? Но как дать ему знать, куда она пошла? Взгляд Кэтлин упал на цветы, оставшиеся после того, как Фиона сплела венки. Возможно, Нилл с детства помнит о празднике? Может быть, он сообразит, куда она исчезла?

Поспешно собрав цветы, Кэтлин оставила их на столе, где они сразу бы бросились Ниллу в глаза. Уже сделав шаг к двери, девушка вдруг остановилась, вытащила из вороха цветов полураскрывшийся бутон и решительно воткнула его в волосы. Вдохнув его сладкий аромат, она скользнула в темноту, побежав по той же дорожке, по которой уходили Фиона с матерью. Спустя какое-то время послышались слабые звуки музыки. Зарево, освещавшее вершину холма, стало ярче, и теперь она знала, куда идти.

К тому времени когда Кэтлин добралась до места, небо стало бархатно-черным. Нежная музыка ласкала слух. Подойдя поближе, она смогла разглядеть смутные силуэты людей. В ночном воздухе слышался смех, обнимавшиеся парочки обменивались шутками, от которых щеки вспыхивали ярче, чем от жаркого пламени костра. Даже невинная Кэтлин догадывалась, что тех, кто сейчас кружился в танце, связывает не просто желание, а страсть, яростная и немного примитивная, как и сама жизнь.

Она укрылась за камнем, чувствуя, как бешено колотится сердце; ритм мелодии в точности совпадал с жаркими толчками крови. Ничего подобного она и представить себе не могла. Это была сама жизнь. Магия и волшебство, дикая красота ирландских холмов, очарование которых влекло ее многие годы, проникая внутрь монастырских стен. Кэтлин изнывала от желания стать частью этой жизни, кружиться вместе со всеми в этом безумном карнавале, но увы — она могла только любоваться им издалека, укрывшись в темноте.

Пройдут годы, с грустью подумала Кэтлин, а она все еще будет скрываться. И любой, кто рискнет дать ей крышу над головой, неизбежно навлечет на себя гнев Конна. После того как Нилл пожертвовал всем, чтобы помочь ей, подставив под удар семью, она никогда не решится поступить так же с кем-нибудь другим. До самой смерти ей суждено жить в тени, лишь издали наслаждаясь красками жизни.

Слезы повисли на ее ресницах, но Кэтлин сердито смахнула их рукой, не желая терять хоть крупицу драгоценного времени ради того, чтобы плакать. Она прикрыла глаза, и ноги ее сами собой задвигались в такт музыке, такой упоительно-красивой, что горло сжалось вновь. Представив, как Нилл, улыбаясь, кружит ее в танце, Кэтлин грустно вздохнула. Ей вдруг показалось, что рядом прозвучал его низкий, гортанный смех, что он снова попробовал на вкус ее губы, жадно, нетерпеливо, не обращая ни малейшего внимания на толпившихся вокруг людей.