Черные крылья - Мария Васильевна Семенова

несомненно, освящало встречу. Клятвы, произнесенные перед алтарем, считались нерушимыми. Устраивать засады в храме, обнажать клинок для чего-то, кроме жертвоприношения, а уж тем более вступать в драку там, где обитают боги, у всех народов и племен было несмываемым бесчестьем.

Кроме того, Ширам кое-что разузнал про Ячура. Дривы поклонялись богам-близнецам: светлому Яндару, которого арьи упорно старались заменить своим Исвархой, и болотному Ячуру. В нем Ширам усмотрел несомненное сходство с Отцом-Змеем и еще больше порадовался мудрому выбору дривов.

Так в чем же дело? Что за червь глодает нутро?

«Назначать встречу после заката – да, это необычно… Но, судя по всему, этот Ячур, темный близнец солнечного брата, как раз повелитель ночи… Как знать, может, он незримо посещает свой храм именно по ночам…»

– Кони беспокоятся, маханвир, – послышался вдруг тихий голос за спиной. – Что-то неладно…

Чувство направленного на него пристального взгляда возникло внезапно и почти болезненно. Ширам резко выпрямился в седле. Затем поднял руку, подавая знак едущим позади воинам остановиться.

– Нас окружают справа и слева, маханвир, – прошептал второй накх. – Уже обошли сзади… И один – вон там, впереди на дороге.

– Вижу, – процедил Ширам, движением коленей пуская коня шагом вперед.

Посреди дороги молча стоял высокий худой венд с длинными волосами. Он казался серым призраком в темноте. Шираму показалось, что он где-то видел его. В руках венда не было никакого оружия. Лишь явственно веяло угрозой – и чем-то жутким, чему не было названия. Конь Ширама захрапел и попятился, словно боялся приближаться к чужаку.

– Какой великолепный дар Медейне! – хрипло проговорил венд. – Двадцать накхов, а двадцать первый – сам Ширам, сын Гауранга!

– Имел ли я счастье биться с тобой? – спросил Ширам, оглядывая седого воина.

– Могли и встречаться… За свою жизнь я подарил Матери немало ваших. Много их, со снятой кожей, гниют на дубах от Даны до самого вендского тракта!

– Я не помню тебя, старик, и речи твои безумны, – холодно сказал Ширам. – Я еду в храм на встречу с вашими старейшинами. Отойди и не перегораживай мне путь.

– Я не могу поехать с тобой, – издевательски отвечал седой венд. – Храм Ячура стоит на холме среди заболоченного озера. А мне нельзя пересекать воду!

За спиной Ширама пролетел шепот ужаса. Лицо маханвира застыло: как и прочие накхи, он отлично знал, для кого вода служит непреодолимым препятствием.

– Прочь с дороги, мертвец, – угрожающе произнес он, усилием воли отогнав страх. – Я приехал в эти земли не для того, чтобы воевать. Не вынуждай убивать тебя еще раз!

– Двадцать накхов! – смакуя каждое слово, повторил Шерех. – О Медейна, это даже лучше, чем полсотни арьев! Братья, разорвите их!

Лес наполнился воем. Перепуганные лошади ржали, вставая на дыбы, пытаясь ускакать прочь. Среди деревьев загорелось множество волчьих глаз…

Впереди, за поворотом дороги, вдруг послышалось ответное ржание. Замелькали факелы. При виде огней волки сразу отпрянули и скрылись в придорожных зарослях, словно лесные духи.

– Остановитесь! – раздался громкий возглас. – Приказываю тебе, Шерех, – отзови своих оборотней!

Шерех оглянулся и в бешенстве оскалился. Со стороны храма быстро приближались всадники: небольшой отряд дривов под предводительством Варлыги. С ними был Илень, крайне раздосадованный с виду.

– Хвала богам, успели! – воскликнул Варлыга, увидев накхов с клинками наголо.

Ширам устремил обвиняющий взгляд на Иленя:

– Ты знал, что здесь будут сторожить умертвия! Зазвал нас в ловушку!

Илень пожал плечами и ничего не ответил.

– Я узнал об этом замысле совсем недавно, воевода, – заговорил Варлыга, обращаясь к Шираму. – Иначе ни за что не допустил бы нечестия…

Над дорогой вдруг промчался порыв ветра такого студеного, что всех пробрало морозом до самых костей. Факелы в руках дривов взметнулись и погасли.

– Кто ты такой, чтобы что-то допускать? – вновь зазвучал загробный голос оборотня. – Как ты посмел вмешаться в мою войну с Араттой?

– Уходи, Шерех! – резко сказал Варлыга. – Это не твоя земля! Дривы сейчас не ведут войну. Убивай арьев в землях лютвягов, если хочешь. Я знаю, что Станимир не посылал тебя. Значит, ты просто разбойник!

– Мне не нужен приказ Станимира, чтобы мстить, – ответил Шерех. – За мной – воля Медейны! А если не хочешь убивать арьев, значит ты предатель!

– Послушай, Варлыга, – вмешался Илень. – В самом деле, зачем вмешиваешься? Я тебя не узнаю! Разве сам ты и твой род не пострадали от Аратты? Разве не благое дело – избавиться от такого опасного слуги арьев, как Ширам, сын Гауранга?

– Этот накх приехал с миром, – возразил Варлыга. – Если сейчас убьете его – война снова начнется. И тогда уже погибнут все, причем погибнут напрасно! Разве я не говорил, что к весне арьям будет не до нас? Зачем дразнить саблезубца, который и так умирает? Чтобы вместе с собой он забрал к предкам еще и нас?!

– Мы слышали достаточно, – прорычал Шерех.

Он поднял голову и издал утробный раскатистый вой. На лесную дорогу пала тень, словно в небе разом погасли луна и звезды. Тьма казалась такой вязкой, что люди начали задыхаться в ней. Крики, ржание лошадей, рычание волков – все доносилось будто издалека…

…Но тут плотную тьму прорезал свист мазайкиного манка. Колдовская тьма начала рваться и расползаться, словно туман. Свистулька пропела раз, другой, и свист оборвался – подскочивший Шерех схватил подростка за шкирку и так встряхнул, что у того лязгнули зубы, а манок отлетел далеко в снег.

– Ты посмел выступить против своих?! Знаешь, что делают с предателями?

– Я за Варлыгу, – отозвался Мазайка почти не дрожащим голосом. – Я тоже не хочу напрасной войны…

– Сейчас сюда явятся Ночные Гости, – раздался голос Андемо. – Они уже идут, я чую их!

– О Богиня! – взревел Шерех. – Не оставь своих верных! Дай свершиться мести!

Черный туман, витавший над дорогой, сгустился и стал совершенно непроглядным. Над дорогой повисла пугающая тишина. Каждый, кем бы он ни был, – дривский воин, оборотень-лютвяг или приготовившийся к нападению накх – все ощутили себя потерянными, бесцельно блуждающими в тумане. Не стало сплоченных отрядов, исчезли товарищи рядом и враги в засаде – лишь одинокие люди и тьма вокруг.

Ширам спрыгнул с лошади и стоял с мечом в руке, настороженно прислушиваясь. Вдруг душная мгла раздалась в стороны, и прямо перед ним возникла женская фигура в полтора человеческих роста. Глаза ее светились зеленым во мраке.

– Кто ты? – сдавленным голосом спросил Ширам, уже понимая, что имеет дело с сущностью не этого мира.

Женщина наклонилась к нему, обеими руками сдвинула темное покрывало с головы. Прямо перед Ширамом оказалась огромная волчья морда.

«А ты тоже любимец богов! – услышал Ширам женский голос прямо в своей голове. – Я вижу на твоих губах следы поцелуя Матери-Змеи!»

– Медейна! – прошептал предводитель накхов, опуская клинок. Он не раз слыхал о грозной богине лютвягов, покровительнице оборотней.

Итак, Шерех воззвал – и она пришла…

– Ты хочешь забрать мою жизнь? – спросил Ширам, вскинув голову.

Вот, значит,